Её звали Карма

-- Приветствую тебя, Махараджа, - учтиво склонив голову, поприветствовал Дегабар Синх молодого правителя.

-- Удивлен, не скрываю, - ответил Нури. - Прошу, присаживайся почтеннейший, - он жестом пригласил гостя присесть на скамью. - Помнится, между нашими княжествами были совершенно определенные взаимоотношения.

-- Да, много лет мы враждовали с прежним Махараджей. А до этого враждовали наши предки. Не кажется ли молодому Нурилалу, что пора сменить такую традицию на более благородный союз?

-- Я слушаю тебя, достопочтенный Махараджа.

-- Дегабар Синх не прислал министров, а прибыл сюда сам, чтобы поговорить на равных о заключении мира и добрососедстве между большими и сильными княжествами. Проливать кровь своего народа в распрях и междоусобицах глупо. Живя в мире и согласии, мы станет только процветать, преумножая достояние каждого из нас. С Нурилалом никогда не было у меня вражды, и Дегабар Синх надеется, что и впредь наше соседство будет добрым, а отношения - дружественными. Если же кому-то из нас будет грозить стихийное бедствие или натиск врагов, сосед придет на помощь и не даст погибнуть другу...

-- Дегабар Синх говорит о дружбе? Но разве не он первым начинал предыдущее восстания?

-- В этом не моя вина, Махараджа. И даже не вина твоего отца...

-- Что же так повлияло на твое отношение к соседям, почтеннейший Дегабар Синх? - сомневался Нури.

-- Несчастный старик ждал, когда молодой раджа станет правителем. Я слышал о мудрости и справедливости этого юноши, и в моем сердце теплилась надежда, что благодаря ему наша многострадальная земля забудет о распрях, крови и пожарищах, а мои дочери с хорошим и богатым приданным придут в дома мужей. Всевышний не дал мне сына, но наградил дочерьми, имея в том добрый умысел - объединить соседей в одну большую семью. Я уже стар, Нурилал, и моя душа просит покоя. Но пока на земле моей живет тревога, эта тревога гложет и мое сердце. Подумай, мудрый правитель, что ты только выиграешь от заключения мира. А в знак своих чистых помыслов и добрых намерений Дегабар Синх отдает Махарадже в жены свою среднюю тринадцатилетнюю дочь Лакшми, чтобы сама Богиня Лакшми хранила этот благословенный союз и даровала процветание обеим семьям. Моя дочь приехала со мной, чтобы молодой Махараджа сам мог лицезреть мою красавицу.

-- В твоих словах о земле много мудрости, почтенный Дегабар Синх. Мир всегда остается миром. И лучше него может быть только мир.

-- Я рад слышать такие речи, - на глаза старика навернулись слезы. - Я не ошибся в новом правителе. Да ниспошлет Всевышний все блага земные и небесные обладателю таких мудрых слов. Твоими устами говорит сам Брахма, справедливейший.

-- И твоим дочерям я желаю счастья и процветания...

-- Благодарю, милосердный!

-- Однако...

Дегабар Синх насторожился, глядя на Нури немигающими покрасневшими глазами.

-- Однако что? - переспросил он.

Нури мгновенно вспомнил славянку. Желанней ее у раджи не было никого, и никакая другая женщина ему уже была не нужна. Воспоминания о ее прикосновениях, запахах, шелесте складок ее одежды живо всплыли в его голове, вытесняя все чуждое и незнакомое...

Но что это? Радже вдруг почудился еле уловимый шепот, и перед глазами будто бы повисло прозрачное, живое облако.

-- ...Будет и наследник, - прошептало улыбчивое облако. - Будет все так, как говорит Карма. А судьба знает все, - протяжно прошелестел ветер, раздувая легкие занавеси по всему залу.

Через мгновенье все снова затихло.

Продолжая улыбаться, Нури глянул на гостя, застывшего в тревожном ожидании.

-- Однако что? - повторил Дегабар Синх.

-- Однако... мне следовало бы самому прибыть в Атакаву, а не дожидаться- точно болезненному младенцу - визита достопочтенного Дегабар Синха. Но недавнее вступление на престол и навалившиеся дела и заботы напрочь затуманили мои мысли. Нурилал непростительно забыл о прекрасном сокровище Синхов. Благодарю, мудрейший и достопочтенейший Махараджа, за оказанную честь стать твоим зятем. Возвращайся домой со спокойным сердцем и передай дочери, чтобы готовилась к свадьбе, - улыбнулся Нури и, поднявшись с кушетки, учтиво склонил голову, дав понять гостю, что соглашение достигнуто, и аудиенция закончена.

В глазах старика блеснули слезы радости. Он силился что-то произнести, но, похоже, волнение ему препятствовало.

-- Обязательно передам, - наконец выговорил он. - Вот. Это гороскоп моей дочери, - Синх протянул Нури свиток и, с достоинством поклонившись, удалился.

К Нури сразу подошел Первый визирь, ожидая распоряжений.

-- Возьмите этот гороскоп, - сказал ему раджа. - Сравните с моим и, если найдете их подходящими друг другу, определите благоприятный для свадьбы день.

-- Слушаюсь, Повелитель, - поклонился визирь.

-- А теперь вернемся к нашим прерванным делам, - твердо сказал молодой Махараджа и энергично пошел обратно в зал заседаний, где его продолжали ждать министры. Первый визирь последовал за ним следом.

4

Дождь хлестал так, словно небеса разверзлись, и оттуда хлынула на землю вся вода мира, показывая человечеству, что и природа может плакать безутешно.

Карма сидела под двухколесной тачкой возле небольшой хибары на краю деревни и, кутаясь в грубую накидку, поджимала под себя ноги, отодвигаясь от приближавшейся лужи, грозящей и вовсе разлиться, возомнив себя океаном. Ливень барабанил по крыльцу, по тачке, шуршал листвой. Крупные капли тонули в лужах и размокшей деревенской пыли, превращая дорогу в непроходимый грязевой поток. На темном беззвездном небе из-за туч иногда выплывала луна, будто дразнила путника.

Карма смотрела на бунтующую природу спокойно, пытаясь под мерный шум задремать. Однако соседняя лужа подбиралась к ней все ближе, покушаясь на ее территорию. Наконец, эта бессердечная жадина отняла у Кармы и последний кусочек суши, на котором та ютилась. Девушка вылезла из-под своего недолговечного укрытия и забралась под прохудившуюся крышу старой хижины. Ну вот, теперь хоть не придется опасаться неминуемого затопления жадной водой. Прислонившись головой к столбу, подпиравшему кровлю, девушка задремала, вздрагивая всякий раз, когда нахальная крупная капля бесцеремонно падала ей на лицо. Так в борьбе с водой, путешественница все же уснула.

Проснулась она от солнечного луча, назойливо светившего ей прямо в глаз. Карма огляделась. Дождь прекратился, видимо, под утро. Она слезла с крыльца и, зевая и разминая затекшие во время сна члены, побрела дальше, шлепая босыми ногами по жидкой грязи, струившейся по дороге, словно торопясь к заутренней.

Вскоре у Кармы появились попутчики. Обросшие и совершенно голые люди с одной лишь набедренной повязкой, прикрывавшей их стыд, шествовали молча и на попутчицу никакого внимания не обращали, будто кругом не было ни души. Хм, раз так, то и Карма сделала вид, словно продолжает свой путь в одиночестве. В конце концов она не выдержала, и любопытство заявило о себе во весь голос.

-- Куда держите свой путь, почтенный господин? - обратилась она к одному из немногословных.

-- Я не господин. Я странник, аскет, - пробурчал обросший человек.

-- Куда держит путь странник? - поправилась в своем вопросе Карма.

-- В Катнатаку.

-- А что там? - она спрятала под чалму выбившийся локон.

-- Затерянный в джунглях древний храм Шивы.

-- Благодарю тебя, странник, - коротко поблагодарила девушка, и они снова замолчали. Остальные двое аскетов так и не повернули головы, будто их вообще ничего не волновало.

По пути Карма срубила банановую гроздь и, водрузив ее на плечо, принялась лакомиться спелыми плодами, старясь не отставать от сумрачных попутчиков. Однажды она предложила одному из них пару бананов. Тот косо посмотрел на нее, отвернулся, а потом резко развернулся и выхватил бананы, жадно разрывая шкурку и поглощая его вязкую сердцевину. Карма удивленно распахнула глаза и, сглотнув остатки своего фрукта, настороженно оторвала еще один банан, продолжая трапезу. Наевшись, оставшиеся бананы завернула в платок и завязала его на поясе. Так молча, они дошли до какой-то деревни, стоявшей на берегу неглубокой речушки. Было жарко, и Карма свернула к воде. Напилась, умылась и направилась дальше догонять аскетов. Однако те куда-то исчезли. Поглядев по сторонам, девушка громко вздохнула.