Страница 82 из 126
«– Что это, что? – Спи, это жар во лбу…»
– Что это, что? – Спи, это жар во лбу.– Чьему же лбу такое пламя впору?Кто сей со лбом и мыслью лба: ведульва в поводу и поднимаюсь в гору?– Не дать ли льда изнеможенью лба?– Того ли лба, чья знала дальновидность,где валуны воздвигнуть в память льда:де, чти, простак, праматерь ледовитость?– Испей воды и не дотла сгори.Всё хорошо. Вот склянки, вот облатки.– Со лбом и львом уже вверху горы:клубится грива и сверкают латы.– Спи, это бред, испекший ум в огне.– Тот, кто со львом, и лев идут к порогу.Коль это мой разыгран бред вовне,пусть гением зовут мою хворобу.И тот, кого так сильно… тот, комуприскучил блеск быстротекучей ртути,подвёл меня к замёрзшему окну,и много счастья было в той минуте.С горы небес шел латник золотой.Среди ветвей, оранжевая, длиласьего стезя – неслышимой пятойслед голубой в ней пролагала львиность.Вождь льва и лев вблизь подошли ко мне.Мороз и солнце – вот в чём было дело.Так день настал – девятый в декабре.А я болела и в окно глядела.Затмили окна, затворили дом(день так сиял!), задвинули ворота.Так страшно сердце расставалось с Днём,как с тою – тот, где яд, клинок, Верона.Уж много раз менялись свет и темь.В пустыне мглы, в тоске неодолимой,сиротствует и полыхает День,мой не воспетый, мой любимый – львиный.19—20 декабря 1985ЛенинградЁлка в больничном коридоре
В коридоре больничном поставили ёлку. Онаи сама смущена, что попала в обитель страданий.В край окна моего ленинградская входит лунаи недолго стоит: много окон и много стояний.К той старухе, что бойко бедует на свете одна,переходит луна, и доносится шорох старанийутаить от соседок, от злого непрочного снанарушенье порядка, оплошность запретных рыданий.Всем больным стало хуже. Но всё же – канун Рождества.Завтра кто-то дождется известий, гостинцев, свиданий.Жизнь со смертью – в соседях. Каталка всегда не пуста —лифт в ночи отскрипит равномерность ее упаданий.Вечно радуйся, Дево! Младенца ты в ночь принесла.Оснований других не оставлено для упований,но они так важны, так огромны, так несть им числа,что прощен и утешен безвестный затворник подвальный.Даже здесь, в коридоре, где ёлка – причина для слёз(не хотели ее, да сестра заносить повелела),сердце бьется и слушает, и – раздалось, донеслось:– Эй, очнитесь! Взгляните – восходит Звезда Вифлеема.Достоверно одно: воздыханье коровы в хлеву,поспешанье волхвов и неопытной матери локоть,упасавший Младенца с отметиной чу́дной во лбу.Остальное – лишь вздор, затянувшейся лжи мимолётность.Этой плоти больной, изврежденной трудом и войной,что нужней и отрадней столь просто описанной сцены?Но – корят то вином, то другою какою винойи питают умы рыбьей костью обглоданной схемы.Я смотрела, как день занимался в десятом часу:каплей был и блестел, как бессмысленный черныйфонарик, —там, в окне и вовне. Но прислышалось общему сну:в колокольчик на ёлке названивал крошка-звонарик.Занимавшийся день был так слаб, неумел, неказист.Цвет – был меньше, чем розовый: родом из робких,не резких.Так на девичьей шее умеет мерцать аметист.Все потупились, глянув на кроткий и жалобный крестик.А как стали вставать, с неохотой глаза открывать, —вдоль метели пронёсся трамвай, изнутри золотистый.Все столпились у окон, как дети: – Вот это трамвай!Словно окунь, ушедший с крючка: весь пятнистый,огнистый.Сели завтракать, спорили, вскоре устали, легли.Из окна вид таков, что невидимости Ленинградаили невидали мне достанет для слёз и любви.– Вам не надо ль чего-нибудь? – Нет, ничего нам не надо.Мне пеняли давно, что мои сочиненья пусты.Сочинитель пустот, в коридоре смотрю на сограждан.Матерь Божия! Смилуйся! Сына о том же проси.В День Рожденья Его дай молиться и плакать о каждом!25 декабря 1985Ленинград«Поздней весны польза-обнова…»
Поздней весны польза-обнова.Быстровелик оползень поля:коли и есть посох-опора,брод не возбредится к нам.«Бысть человек послан от Бога,имя ему Иоанн».Росталь: растущей воды окиянье.Полночь, но опаленырытвины вежд и окраин канавьедосталью полулуны.Несть нам отверзий принесть покаяньеи не прозреть пелены.Ходу не имем, прийди, Иоанне,к нам на брега полыньи.Имя твое в прародстве с именамитех, чьи кресты полеглив снег, осененный тюрьмой и дымами, —оборони, полюбилютость округи, поруганной нами,иже рекутся людьми.«Бысть человек послан от Бога,имя ему Иоанн».О, не ходи! Нынче суббота,праздник у нас: посвист разбоя,обморок-март, путь без разбора,топь, поволока, туман.Март 1986Иваново