Охота на Избранного

— Проклятые лампы! — воскликнул кто-то.

— Темно, — согласился другой голос. — Я собственных рук не различаю.

— Поторопитесь, вы двое! — сказал третий голос.

«Они не похожи на здешних стражников, — подумал сир Джим, прислушиваясь к разговорам за дверью. — Кто же они такие? Может, пришли меня убить?»

Сир Джим сжал кулаки и отошел от двери. В этот момент что-то грохнуло по двери, и она распахнулась. Три черных силуэта возникли на пороге.

«Так просто они меня не возьмут», — прошептал второй капитан, напрягая мускулы и готовясь прыгнуть на врага. Но он вовремя остановился. Незнакомцы позвали его по имени, и не просто по имени, а назвали его «сир».

— Сир Джим, где вы? — крикнул в темноту камеры один из мужчин, направляя свет факела на солому и камни. — Сир Джим, мы пришли спасти вас.

Незнакомцы заглянули внутрь, за их спинами толпились еще несколько человек. Факел вспыхнул ярче, и сир Джим наконец смог их рассмотреть. Они были вооружены длинными мечами и облачены в стальные панцири с наброшенными на них белыми накидками, на груди у них был изображен прыгающий кролик. Сир Джим где-то видел этот символ.

— Нас послал сир Бэррон. Он и еще несколько буаских рыцарей приехали в Руно специально, чтобы вытащить вас отсюда.

Сир Бэррон? Второй капитан знал это имя. Сир Бэррон был знаменитым рыцарем, вассалом сира Тэма, его семья владела небольшим имением на юго-западе Буа, на границе с Весталией. Сир Тэм и сир Бэррон были близкими друзьями. Но старый Бэррон умер три сезона назад, и единственный другой Бэррон, о котором мог вспомнить сейчас сир Джим, был его сын, Хур, худенький болезненный мальчик, редко покидавший свою комнату. Второй капитан был несказанно удивлен слышать это имя в подземной тюрьме Руно.

— Сир, прошу вас. У нас мало времени. Королевские прислужники могут появиться в любой момент. Нам надо уходить.

Солдат подошел поближе и поднял факел так, что свет упал прямо на сира Джима, по-прежнему хранившего молчание.

— А ты уверен, что это он? — прошептал другой солдат.

— Конечно, уверен, — ответил первый и обратился ко второму капитану: — Господин, вы не помните меня? Я — Энес Рус, начальник стражи в гарнизоне сира Бэррона. Мы встречались, когда вы приезжали навестить моего господина в Дуресе. Вы даже дали мне несколько советов по обучению новобранцев. Неужели вы не помните?

Энес Рус… Это имя было знакомо сиру Джиму. Он напряг память и, чтобы помочь самому себе, закрыл глаза. Перед его внутренним взором появились знакомые картины. Он вспомнил. Два сезона назад герцог назначил его командиром отряда, отправлявшегося на юг провинции с заданием проверить безопасность границы с Весталией. По дороге сир Джим остановился в небольшом городе Дуресе, который принадлежал роду Бэрронов. Там он и познакомился с молодым Бэрроном и его начальником стражи Энесом. Да, теперь он вспомнил.

— Энес, ты дерешься двумя мечами, без щита и без забрала, — медленно выговорил сир Джим.

— Да, да! Вы помните! — воскликнул солдат и повернул факел так, чтобы сир Джим мог получше рассмотреть его лицо.

— Что ты здесь делаешь, Энес? — спросил второй капитан.

— Наш господин приказал нам спуститься сюда. Но давайте поговорим об этом позже. Прошу вас, сир, следуйте за нами. — Солдат подошел и положил руку в перчатке на плечо сира Джима. — Мы ваши друзья.

В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило второго капитана расслабиться. Он опустил руки, шагнул вперед и споткнулся о кучу соломы. Но он не упал, несколько пар рук подхватили его и поставили на ноги. Уже в коридоре кто-то дал ему кольчугу, которую сир Джим быстро натянул на себя, и меч, его старый верный меч. Знакомое ощущение собственного оружия в руке вернуло капитана к жизни. Он почувствовал себя прежним воином, сжал обтянутую кожей рукоять, улыбнулся и твердо сказал:

— Показывай дорогу, солдат!

Вместе с солдатами он добежал до лестницы, поднялся вверх на несколько пролетов и очутился в огромном приемном зале тюрьмы. На полу лежали мертвые тела. Мебель была перевернута и разбросана, под ногами расплывались лужи крови. По залу ходили несколько человек и проверяли убитых и раненых. На доспехах некоторых из них были изображены символы сира Тэма, другие были людьми сира Бэррона и других рыцарей. А убитые были все или почти все королевскими гвардейцами.

Сир Джим быстро миновал этот зал и вышел на улицу. Здесь его встретила еще более страшная картина. Территория замка была освещена факелами и кострами, одни из которых еще полыхали, а другие уже тлели. Несколько деревянных построек вдоль стен горели ярким пламенем, как и сама цитадель, из бойниц которой вырывались желтые и красные языки. На земле в беспорядке лежали трупы солдат, большинство которых, судя по обозначениям на доспехах, тоже были королевскими гвардейцами. Среди трупов бродили солдаты и рыцари в помятых доспехах и шлемах. Эта картина хаоса и разрушения оглашалась криками, воплями и стонами.

Оглядываясь по сторонам, второй капитан и освободившие его солдаты дошли до открытых ворот замка, где полукругом стояли несколько десятков рыцарей. Свет от пожаров играл на их стальных панцирях. Они сгрудились вокруг стола, наспех сооруженного из подручных материалов, и о чем-то спорили. Заметив сира Джима, они разом умолкли. Второй капитан узнал их. Это были молодые буаские рыцари — сир Бэррон с двумя своими младшими кузенами, сиром Друзо и сиром Гиорсом, сир Верьен с севера провинции и сир Фруйос с запада. Имена остальных сир Джим не помнил.

— Сир Джим, как хорошо, что вы с нами! — сказал молодой лорд Бэррон.

Он помахал рукой в кольчатой перчатке и улыбнулся. Ему было не больше двадцати лет, но он выглядел как настоящий рыцарь.

— Не потрудитесь ли объяснить, что здесь происходит? — спросил второй капитан, не тратя времени на формальности.

— Мы здесь для того, чтобы освободить наших товарищей.

— Да, но как… Что здесь произошло?

Другой рыцарь, тоже молодой, в зеленых доспехах, поднял забрало.

— Видит Дух, мы не хотели, чтобы все так закончилось. Мы только хотели добиться свободы для герцога и остальных, которых держали в тюрьме замка. Мы пришли с миром и просили королевских советников нас выслушать. Мы сказали, чтобы они отпустили герцога. А если без суда не обойтись, сир должен предстать перед ним как рыцарь, а не как низкий преступник.

— Верно, — подтвердил Хур Бэррон. — Но эти королевские лакеи отказались нас слушать. Они велели нам убираться, да еще пригрозили. Дескать, ежели мы хотим сохранить свои титулы, то должны забыть о сире Тэме, который все равно обречен. Подобной оскорбительной наглости мы не стерпели. Эти глупцы не оставили нам выбора. Мы приказали своим людям атаковать замок. Надо сказать, кое-кто из местной стражи остался верным Буа. Они открыли нам восточные ворота, наше нападение оказалось для королевских гвардейцев полной неожиданностью. Уцелевших гвардейцев мы заперли в те же камеры, в которых сидели наши товарищи.

— А Царственный Лис? А другие дознаватели?

— Мы поймали пятерых. Трое, к сожалению, сумели бежать, и среди них Лис. Но поверьте мне на слово, если он задержится где-либо в Буа, мы его схватим. Эта гнусная пародия на рыцаря заслуживает смерти!

— Поднять оружие на родственников короля! Это может быть расценено как измена, — сказал сир Джим.

— Сир, я рассчитывал, что вы поймете нас скорее, чем кто-либо иной! Эти королевские прихлебатели обвинили герцога в чудовищных преступлениях. Они заставили его сидеть в холодной камере без еды и воды, отобрали его фамильный меч и сожгли его знамена! Как вы можете после всего, что случилось, говорить об измене? — воскликнул сир Бэррон.

— Говоря об измене, я не хотел сказать, что сам считаю ваши действия таковыми. Когда Царственный Лис в саду около зала, где проходили слушания, пытался переманить меня на свою сторону, я понял, что на самом деле означала моя вассальная присяга. Я поклялся в верности своим друзьям, своей земле и своему командиру, сиру Тэму, а не какому-то Царственному Лису. Очень возможно, что в начале кампании в Пуно я бы посчитал вас мятежниками, но сейчас считаю вас своими товарищами, людьми, которые не побоялись выступить против несправедливости и преследований, обрушившихся на нашу землю. Если вы хотите, чтобы я к вам присоединился, то я с радостью это сделаю. Но в свою очередь хочу, чтобы вы присоединились к моей борьбе против несправедливостей, которые творит в Нормандии королевский двор. Прежде чем согласиться, хорошенько подумайте. Этот выбор — не просто еще одно сражение, это настоящая война. Вы можете потерять и титулы и земли…