Страница 420 из 430
Он вспомнил свои переживания перед так и не состоявшейся дуэлью с Еланцевым.
«А вдруг Линевичу повезет?»
Александр прошел в библиотеку, где в шкафу, как он знал с детства, хранилась пара дуэльных пистолетов, переходящих в семье Бежецких по наследству от отца к сыну вот уже несколько поколений. Коробка из полированного красного дерева с потемневшим от времени серебряным гербом Бежецких на крышке была покрыта толстым слоем пыли, но сами пистолеты производили впечатление только вчера уложенных в гнезда, обитые черным бархатом. Вычурное изящество инкрустации, свойственное прошлому веку, потемневшая от времени сталь тульской выделки, ореховые рукояти… Поручик вынул из футляра один из не по‑современному увесистых «лепажей» и поднял на вытянутой руке.
– Бах, – отчетливо произнес он, не тронув, разумеется, рифленой «собачки» спуска: игры с оружием остались в далеком детстве, пусть даже наверняка известно, что оно не заряжено.
«Нет, ерунда все это, – пистолет аккуратно улегся на свое место. – Попасть из такого монстра с сорока шагов непрофессиональный стрелок может лишь в одном случае из тысячи. Больше верится в то, что можно выиграть миллион рублей по случайно подобранному на улице трамвайному билетику…»
Но на душе молодого человека все равно скребли кошки…
26
– Вы можете говорить что угодно, – штаб‑ротмистр Баргузин расстегнул тесный ворот мундира и повертел шеей, – а стреляться в такое утро – грех. Вы только посмотрите, господа, что за погода!
Утро действительно выдалось великолепным. Солнце едва‑едва поднялось над частой гребенкой далекого леса, молодая травка была покрыта серебристой росой, могучая река в нескольких шагах бесшумно катила свои спокойные, будто политые маслом воды к морю. Ранние пичуги пробовали голоса в окутанных легкой дымкой прибрежных кустах, а из‑за реки им вторили автомобильные клаксоны просыпающегося города.
– А по мне, так только в такое утро и стреляться, – заявил, как всегда безапелляционно, князь Лордкипанидзе, давно уже распахнувший на груди шинель, дабы все присутствующие могли полюбоваться новеньким анненским крестиком. – Отдать Богу душу посреди подобной благодати – это ли не счастье? Вы только представьте: дождь, слякоть, в двух шагах ни черта не видать, а вы, как дурак, с пистолетом… Или зимой, к примеру. Бр‑р‑р! Нет, что ни говорите, а нынешнее утро – самое благоприятственное…
– Чтобы получить свинцовый орех между глаз! – фыркнул штаб‑ротмистр.
– Типун вам на язык! – яростно сверкнул глазами князь. – Накаркаете!
– Ну, я же не уточнил, кто именно получит пулю… – развел руками Баргузин. – А вы чего молчите, Бежецкий? – переключил он внимание на задумчивого Сашу.
– Помалкиваю, как и надлежит младшему в присутствии старших, – кротко ответил поручик. – По возрасту и по чину.
– Правильно! – хлопнул Александра по спине князь. – Это по‑нашему! Вот что армия делает из зеленых юнцов!
– Отстаньте от него, поручик, – Баргузин поморщился. – Он и в гвардии был скромен и обходителен, не чета некоторым… Да вы расстегнитесь, расстегнитесь, Саша – тепло, как летом. Или вы там, на юге, отвыкли от скупых милостей нашей природы?
– Почему же, – поручик расстегнул шинель. – Там тоже не всегда лето. Особенно – в горах.
– В горах! – воскликнул Лордкипанидзе. – Какие там горы? Жалкие холмики! Вот у нас, на Кавказе!..
И осекся.
Нет, нужно отдать должное гвардейцам: челюсти у них не отпали, но то внимание, с которым они изучали Сашин мундир, стоило многого…
«А что, если бы я, для смеху, нацепил афганскую ленту через плечо? Да с золотой звездой вкупе?»
– И что самое интересное, – задумчиво пробормотал Баргузин, отрываясь от созерцания Сашиных наград, – до сих пор за это не выпито ни рюмки водки. Непорядок.
– Какой водки? – Горячий грузин обнял засмущавшегося Александра и поцеловал, уколов вечной щетиной. – Вина! Нашего, грузинского! И чтобы музыка!..
Он выпустил Сашу из объятий и прошел по лужку в горском танце, аккомпанируя сам себе гортанной песней.
– Кстати, – молодой человек вспомнил о разговоре с Вельяминовым, – завтра приглашаю вас и всех товарищей по полку – кто пожелает, конечно – в «Купца». Там уже заказан зал, музыка… Погуляем на славу.
– Браво! – Штаб‑ротмистр похлопал. – Вы не устаете меня удивлять, поручик. Возвратились героем, сорите деньгами… Надеюсь, для банкета не придется закладывать родовое имение, как…
– А вот и виновник торжества! – прервал его довольно невежливо князь, указывая на бесшумно остановившийся рядом с их авто шикарный вельяминовский «Руссо‑Балт». – Точен, как всегда!
Почти одновременно с Дмитрием появились секунданты Линевича – невысокий штатский с весьма военной выправкой и морской офицер.
– Ваш визави задерживается, – с кислой улыбкой заметил Баргузин, обменявшись с Дмитрием рукопожатием.
– Ничего, – блеснул тот безупречными зубами. – Главное, чтобы не струсил в последний момент. Все равно без медика начинать нельзя, а эскулап наш точностью не отличается.
Все, исключая Сашу, расхохотались. Видимо, с отсутствующим доктором был связан какой‑то смешной случай, ему неизвестный.
– А не тяпнуть ли нам? – потер ладони князь Лордкипанидзе. – Пока суд да дело. У меня в машине на этот случай всегда припасено кое‑что. Как вы, господа?
– Я не буду, – покачал головой Вельяминов. – Пить с утра не в моих обычаях, увы. Вот после комедии – не откажусь. И даже приглашаю вас всех ко мне завтракать. С шампанским, князь, – подмигнул он грузину, разочарованному отказом.
Линевич, прикативший на родном брате‑близнеце Митиного авто, к группе офицеров не подошел, лишь поприветствовав их издали скупым кивком. На Саше его глаза задержались дольше, чем на остальных, и молодой человек готов был поклясться, что прочел в этом взгляде страх.
– Ха, трусит его превосходительство! – ухмыльнулся Лордкипанидзе. – Понимает штафирка, что мы его ни при каком раскладе не отпустим! Не знаю уж, что там у вас, Бежецкий, с ним приключилось, но если вдруг что – клянусь мамой, я его вызову! Да и вы, господа…
– Успокойтесь, поручик, – улыбнулся Дмитрий. – Все закончится сегодня и сейчас. Я уверен.
Доктор, рассыпаясь в извинениях, прибыл с огромным опозданием на такси, долго препирался с водителем, наотрез отказывающимся ждать до завершения дуэли… Одним словом, все было готово, когда солнце уже стояло высоко.
– Поздний завтрак получится, князь, – буркнул Лордкипанидзе, когда они с Баргузиным возвратились, разметив барьеры (саблями, естественно – как же иначе в гвардейской кавалерии?).
– Ничего, – беспечно ответил тот. – Заодно и пообедаем.
Поскольку о примирении не могло идти и речи, оба дуэлянта, не тратя лишних слов, разошлись по местам. Князь картинно сбросил на траву мундир, а Линевич остался в своем сюртуке, кутаясь, словно на дворе стояла зимняя стужа. И Саша, как ни неприятен ему он был, даже немного сочувствовал сейчас этому насквозь гражданскому человеку, волей случая вынужденному выйти на смертельный рубеж.
«С чего я взял, – вдруг подумал он, обожженный внезапной мыслью, – что здесь все мирно, спокойно и безопасно?»
Распорядителем выпало быть флотскому, оказавшемуся капитаном второго ранга, старшему тут по чину.
– Ваш выстрел, господин Линевич! – От зычного баса моряка, привыкшего, видимо, у себя на мостике обходиться без мегафона, пасущиеся неподалеку коровы разом вздрогнули и настороженно уставились на людей, до сих пор казавшихся им совершенно безобидными.
Саше было видно, что Митя, доселе стоявший скрестив руки на груди, опустил их и с улыбкой следил за чиновником, суетливо, двумя большими пальцами сразу, взводившим тугой курок старомодного оружия.
«Еще ногу себе прострелит, – брезгливо думал поручик. – Вот будет номер… А ты бы прикрылся пистолетом от греха, – мысленно обратился он к Вельяминову. – Раз в год, как говорится, и вилы стреляют!»
Увы, друг его не слышал. Да и вряд ли последовал бы совету…