Страница 419 из 430
– Балы, вечеринки, дамы… – в тон ему продолжил поручик. – Там нам о таком оставалось лишь мечтать… Да что мы все обо мне да обо мне – ты‑то как, Митя?
– Я? Что я? У меня все в порядке… – Вельяминов разлил по рюмкам водку, взял в руку свою и задумчиво повертел в руках, любуясь бликами на хрустальных гранях. – Прошлой зимой, под Рождество, произведен в штаб‑ротмистры. Принял роту. На маневрах в честь тезоименитства Государя отмечен Высочайшим вниманием и награжден орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира. Четвертой степени. С бантом. Без мечей, естественно.
– Поздравляю!
– С чем? – Дмитрий вяло чокнулся рюмкой о рюмку друга и опрокинул ее в рот. – Орденок к случаю…
– Но все равно… – Саша замялся. – А как на личном фронте? – сменил он неловкую тему. – Помнится, вы, сударь, были обручены с княжной Чернышевой…
– Пустое, – отмахнулся князь. – Помолвка наша расстроилась… Да и не жалею о том, Саша – пассия моя оказалась особой вздорной и препустейшей. Одно достоинство – богата, княжна, слов нет. Да и я ведь с сумой по миру не хожу.
– Она красавица, – заметил Бежецкий.
– Знаете, граф, как в народе говорят? С лица воды не пить. Так что я повременю на себя золотые кандалы надевать, Саша. Последую вашему примеру.
– Да, я как раз хотел вас спросить, Митя, – спохватился поручик. – Как там На… Анастасия Александровна?
– Настя? Головнина? – князь отвел глаза. – У нее все в порядке.
– Наследничком еще не обзавелись? – горько поинтересовался Саша и залпом осушил свою рюмку. – Времени‑то уж прошло изрядно…
– Не знаю, не знаю… – заторопился Вельяминов. – Кстати, а когда, поручик, вы намерены отметить возвращение из новой провинции Империи в стольный град Петров? Ручаюсь, старые друзья будут рады вдрызг напиться в вашу честь? Если стеснены в средствах…
– Спасибо, князь, но у меня в деньгах недостатка нет, – поспешил заверить его поручик.
По пути он уже заходил в одну из ювелирных лавок на Литейном и был приятно удивлен суммой, предложенной там ему за эмирский бриллиант. Пока, разумеется, он с ним расставаться не собирался, но…
– Поистине Империя приобрела чудесную провинцию, – улыбнулся штаб‑ротмистр. – Офицеры, подобно испанским конкистадорам из Америк, возвращаются оттуда увенчанные славой и отягощенные златом…
– Полноте, князь, – смутился Бежецкий, поняв, что перегнул палку. – Какое злато? Так, жалованье, то да се… Одним словом – кое‑что в кармане есть.
– Не бросить ли и мне постылую столицу? – подмигнул Митя. – А что? Мой чин при переводе в армию…
– Не советую, – покачал головой Саша. – Афганистан, знаете ли, не столица…
– Но мы отвлеклись: что у нас с банкетом?
– В любой момент, – пожал плечами молодой человек. – Пока я совершенно свободен… Может быть, послезавтра?
– Увы, – князь покачал головой. – Как раз послезавтра я занят. Может быть, в субботу?
– Можно и в субботу… А чем вы заняты послезавтра?
– Стреляюсь, – спокойно ответил Вельяминов и вновь наполнил рюмки.
– Что?!! – Александр выронил из пальцев вилку. – На дуэли?
– Вы догадливы, граф. Послезавтра, поутру, у Пискаревки. С удовольствием бы пригласил вас секундантом, но, увы. Во‑первых, у меня уже есть два секунданта, и отказать одному из них равносильно вызову на еще одну дуэль…
– Я их знаю? Может быть…
– Попытаетесь уговорить? Бесполезно. Первый секундант у меня – штаб‑ротмистр Баргузин, а вы знаете, насколько этот незаурядный господин щепетилен в вопросах чести.
– М‑мда… А второй? Уверен, что…
– Князь Лордкипанидзе, – ангельски улыбнулся Вельяминов, и Саша окончательно сник.
– Не грустите, Саша! – князь перегнулся через стол и похлопал поручика по плечу. – Вам никто не помешает присутствовать в качестве зрителя и болельщика. А упомянутые господа будут только рады увидеть вас в нашей компании.
– Но вы не сообщили второй причины, по которой я не могу секундировать вам! – спохватился Бежецкий.
– Она‑то как раз и самая важная… Вы – заинтересованное лицо, мой друг.
– Как так? – опешил молодой человек. – Я возвратился несколько дней назад, отсутствовал почти полтора года…
– И тем не менее это так. Вам знаком некий Линевич, Саша?
Александр поперхнулся:
– Путеец?
– Ну, можно сказать и так. Новый товарищ железнодорожного министра.
– А как же отец… Головнин?
– В отставке. Сразу после…
– А почему вы меня спросили, знаю ли я этого господина? – спохватился Бежецкий, довольно невежливо перебив Дмитрия.
– Потому что именно с этим господином мы и стреляемся послезавтра поутру.
– С Линевичем? Из‑за чего?
– Из‑за кого, Саша, из‑за кого.
– Так из‑за кого?
– Из‑за вас, – Вельяминов посмотрел на гостя сквозь рюмку. – Потому‑то вы и не можете быть моим секундантом.
– Из‑за меня???
– Ну да. Понимаете, мой друг, сей достойный господин вдруг воспылал страстью к печатному слову и настрочил некое эссе… Или, лучше сказать, путевые заметки, в которых описал свои странствия по Афганистану. Эта тема сейчас вызывает живейший интерес в обществе, поэтому «Русская нива» охотно печатала данные заметки в нескольких номерах с продолжением, а теперь вот, по слухам, издательство Штейглица подписало с автором контракт на издание «Афганских записок» отдельной книгой. Вероятно, не бесплатно.
– Рад за него. Это ведь не повод вызова на дуэль? Я‑то тут при чем?
– А при том, что вам, Саша, сей землепроходец… или землепроходимец?.. дал такую характеристику, описал вас таким монстром… Словом, ознакомившись с творчеством статского советника и хорошо при этом зная вас, я счел возможным попросить у автора публичного опровержения клеветы. Дело было на званом обеде по одному достойному поводу, упоминать который я в данный момент не считаю нужным. Господин Линевич мою просьбу счел вздорной и не заслуживающей внимания. Пришлось нанести подлецу оскорбление действием, после чего ему уже ничего не оставалось…
– Он вас вызвал?
– В лучшем виде! На виду у стольких уважаемых людей он просто не мог не вызвать меня. А потому за мной, как за вызванным, выбор оружия.
– Но первый выстрел – за ним.
– Естественно. Но я, Саша, не верю, что этот цивильный хлыщ с сорока шагов способен попасть сюда, – князь согнутым пальцем постучал себя по лбу. – Я же, как вам известно, делаю это легко.
– А если жребий?
– Увы, нанесенное мной оскорбление этого не позволяет. Да и нужно же дать подлецу шанс?
– Вы собираетесь убить его?
– К чему? Мне еще рано в крепость. Прострелю вашему Линевичу ляжку, чтобы повалялся месячишко в постели, – и все. Думаю, этого будет достаточно, и он не будет настаивать на продолжении. Ну, а в субботу выпьем за его здоровье с друзьями.
– Он такой же мой, как и ваш, – буркнул поручик, которому затея друга не слишком нравилась: столь легкомысленно подставляться под пулю из‑за чужой, в общем‑то, проблемы…
– Нет, Саша, – улыбнулся Дмитрий. – Ваш. Именно ваш… Кстати, хотел бы я услышать из первых уст подробности этого вашего подвига. Ведь это за освобождение Линевича вы награждены Станиславом? Не правда ли?
Разве можно было что‑либо скрыть от проницательного друга…
* * *
«…таким образом, теперь вам понятно, уважаемые читатели, сколь неприятно мне было общество этого солдафона, проявившего себя притом весьма неважно для человека, обязанного в силу вмененной ему Государем и Отечеством обязанности защищать российского подданного везде, где бы он ни находился».
Саша отбросил журнал и прошелся по комнате, заложив руки за спину.
«Какая все‑таки мразь этот Линевич, – думал он, меряя комнату из утла в угол шагами. – Как гадюка. Выбрал время и ужалил. Да больно ужалил. И так, что любая моя попытка публично отстоять свое честное имя будет выглядеть смешно и глупо. Нет, тысячу раз прав Митя, что стреляется с этим негодяем!»