Страница 418 из 430
– А как же? Обязан по долгу службы. Тем более что сия барышня не раз попадала в поле нашего зрения.
– Не понял?
– Легкого поведения была покойница, прости Господи, – подполковник перекрестился на иконку в углу кабинета. – Возникали нюансы‑с… Пардон, если ненароком задел ваши чувства.
– Нет, ничего, – поручик вернул документы жандарму. – Между нами давно все было кончено. Я просто хотел удостовериться…
Его действительно мало тронула смерть этой женщины. Тем более что с фотографии в деле смотрела довольно вульгарная, на его взгляд, крашеная блондинка с глупыми глазами и пикантной родинкой над верхней губой.
Совсем не его Варвара…
25
Александр стоял на верхней ступеньке облицованного карельским гранитом крыльца Управления и, подставив лицо северному ласковому солнышку, беспричинно улыбался. Какие‑то люди заходили в здание и выходили из него, порой толкали его плечом, бормоча себе под нос не то извинения, не то проклятия в его адрес, и только он один был неподвижен среди людской суеты.
Чирикали, радуясь нечастому для Северной Пальмиры весеннему теплу, пичуги на еще только собирающихся одеться зеленым нарядом вязах и кленах в скверике напротив, сверкала отмытая ночным дождем мостовая, свежий, не успевший еще напитаться бензиновой гарью воздух казался лучшим нектаром на свете…
«Ну и слава богу, что все так завершилось, – весело думал Саша, вертя в руках так и не надетую на руку перчатку. – Зато теперь начинается новая жизнь…»
«Старшие товарищи» не скрывали, что разочарованы принесенными их посланцем вестями. Граф Дробужинский вообще встал и вышел, не прощаясь, не дослушав доклада и даже не бросив взгляда на поручика. Да и Федор Михайлович слушал невнимательно, то и дело отвлекался, будто все, о чем рассказывал Александр, было давно и хорошо ему известно.
– Ну что же, – глаза на «докладчика» он избегал поднимать, – отрицательный результат – тоже результат. Мы, правда, ожидали несколько иного… Вы можете быть свободны… Ах да! – спохватился он. – Я же забыл о награде!
Жандарм порылся в столе и выложил перед Сашей уже знакомый футляр с афганским орденом и красную коробочку с золотым имперским орлом на крышке.
– Как и договаривались, – буркнул он. – Орден Святой Анны третьей степени. Правда, без мечей. Можете прикрепить колодку рядом со станиславовской.
Тон, которым это было сказано, покоробил Александра.
«Будто два торгаша на базаре, – обожгла его мысль. – Один купил, второй продал. Как договаривались…»
– Простите. – Он изо всех сил старался, чтобы голос его не подвел. – Я не за ордена служу России…
– Извольте взять, – взгляд полковника стал ледяным. – Это не мой подарок вам, Бежецкий. Это награда Империи за верную службу. С афганской… – он замялся, – звездой можете поступить, как желаете. Хоть в сортир выбросить, а вот российский орден извольте принять. И носить с гордостью. Он вами заслужен.
Бежецкий смутился.
– Но эмир лично вручил мне такой же в Кабуле, – пробормотал он, вертя в руках футляр. – Зачем мне дубликат?
– И мне не нужен, – в глазах жандарма промелькнула усмешка. – Я не коллекционер, увы. Вы же, повторяю, вольны делать с этим знаком все, что пожелаете. Подарить кому‑нибудь, продать, отдать детишкам… Только не носить – это единственное условие.
Полковник помолчал.
– И с производством в чин проблем не было. – Он побарабанил пальцами по столу. – Наше с графом прошение и не потребовалось бы. Так – год к старшинству. Вы уже штаб‑ротмистр – осталось лишь дождаться вакансии в полку, принять роту и четыре года погонять служивых до ротмистра. Если, конечно, вы не пожелаете сменить цвет мундира…
– Это исключено, – перебил Саша змея‑искусителя. – Зеленый цвет мне нравится гораздо больше синего. Тем более…
– Словом, это дело ваше. Когда окончательно оправитесь от ранения и нынешнего путешествия, в штабе уже будет готово новое назначение.
– В мой полк?
– Увы. Он уже давно укомплектован и расквартирован в Кандагаре. Я же говорил: новое назначение. Мне разъяснить вам значение этого слова?
– Куда‑нибудь в глушь?
– Глуше не бывает. Можете быть свободны, штаб‑ротмистр…
«Какого черта? – думал Александр, шагая по коридору и автоматически приветствуя встречных офицеров – ниже его по званию встретились всего двое, остальные – сплошь штаб‑офицеры. – Я же уже принял решение! Подам прошение об отставке по состоянию здоровья – и забуду о воинской карьере. Подарок Ибрагим‑Шаха позволит безбедно существовать несколько лет – по крайней мере, на время учебы в университете…»
И вот теперь, когда вся будущая жизнь лежала перед ним, как на ладони, на сердце вдруг стало так покойно, как бывает в детстве. Оставалось, правда, в четкой картинке несколько неясных, скрытых дымкой пятен. К примеру, он отлично видел себя в церкви во время венчания, слышал даже дребезжащий голос батюшки… Неразличимо было лишь лицо избранницы. Из‑под кружевной фаты то проступали черты Матильды фон Штильдорф, то Варвары, но чаще всего – Настенькин милый облик…
«Интересно, – сменили направление мысли молодого человека. – Как она сейчас? Наверняка укатила со своим стариком‑супругом в Европы, позабыла о том, что нас связывало…»
– Идиот, – сказал он вслух. – Я же все великолепно могу узнать у Мити! Гвардия же еще не выдвинулась в Гатчину! А я ведь так и не встретился с ним после возвращения!
– Шли бы вы куда, ваше благородие, – тронул его за рукав пожилой жандармский вахмистр, видимо, посланный кем‑то из офицеров, недовольных торчащим на крыльце управления ротозеем из армейских. – Нельзя тут посторонним без дела…
* * *
Положительно ему везло сегодня – «князюшка наш Митенька» мало того, что оказался в такой час дома – встретил гостя так, как будто только его ему и не хватало все прошедшие месяцы.
– Саша! Живой! – тряс он руку приятеля, несколько смущенного таким горячим приемом. – Не сожрали вас дикие горцы, подавились! А поворотись‑ка, сынку! – отстранился он, чтобы окинуть Сашу взглядом с головы до пят. – Да вы прямо герой! Загорели, возмужали!.. А плечи‑то, плечи! И вырос – смотри‑ка! На полголовы ведь обогнал меня, старика!
– Да ладно вам, Митя… – краснел молодой человек. – Просто отощал, вот и кажется… После госпиталя…
– Вы и ранены были? Не серьезно, надеюсь?.. Да вы проходите в дом! Праздновать будем!.. Евлампий! Где тебя нечистый носит?
– Туточки я, батюшка! – просунулась в дверь еще более раздавшаяся вширь физиономия вельяминовского лакея. – Господи! – по‑бабьи сжал ладонями толстые щеки слуга. – Александр Павлович припожаловали! Никак с войны?..
– С войны, Евлашка, с войны, – оборвал его причитания барин. – А посему недосуг ему тебя слушать. Беги на кухню, распорядись накрывать.
– На двоих или боле, барин?
– Как, Саша? – повернулся к гостю, уже расстегнувшему шинель, хозяин.
– Да мне хотелось бы один на один…
– На двоих, в малой зале. Праздновать потом будем. А пока суд да дело – распорядись сервировать нам столик в кабинете. Ну, ты знаешь…
Слуга унесся исполнять приказ, а Дмитрий отобрал у друга шинель и собственноручно повесил на вешалку.
– Боже мой! – только сейчас он увидел орден. – Да вы герой на самом деле! За что удостоены, поручик?
– Было дело…
– Что же мы стоим? Пойдем, сядем рядком да поговорим толком! Как там у классика? Сдвинем чашу с чашей дружно!..
– Нынче пить еще досужно…[107] – с улыбкой подхватил Александр…
* * *
– Да‑а‑а… – задумчиво протянул князь, когда Саша завершил свою бесконечную сагу: даже с большими купюрами, повествование заняло несколько часов. – Ваших приключений на добрый роман хватит… А то и на два. Нам тут такого не видать – служба, караулы, разводы…