Страница 417 из 430
– А если родятся девочки? – поинтересовался он вслух, пригубливая чуть‑чуть: он не собирался гнаться за бездонной бочкой, сидящей напротив.
– Не беда! В гареме еще полсотни девиц дожидаются своей очереди! Кстати, Бежецкий, – Ибрагим‑Шаха уже развезло основательно. – Любая из них на выбор – твоя! Или две, если хочешь. Ты справишься с двумя, полковник?
– Увы, я еще не совсем оправился от своего… гм‑м… приключения, – сухо отказался Александр. – Боюсь, мне это будет не по силам… К тому же я не полковник, ваше величество, а всего лишь поручик.
– Все еще поручик! А ведь я давным‑давно предлагал тебе… Знаешь что! Если ты по‑прежнему не хочешь служить у меня – я награжу тебя! Эй, кто там? Орден сюда!
Александр пытался слабо протестовать, но минуту спустя перед ним уже сиял полированным золотом близнец того, оставшегося в Петербурге, знака.
– Носи с гордостью… – Язык эмира изрядно заплетался. – А вот тебе… – Ибрагим‑Шах с усилием стащил с пальца массивный перстень. – Вот тебе еще… Просто так, на память… Нет, нет – обидишь. Что я – хуже своего братца? Да свет еще не видывал такого щедрого человека, как я!
Эмир поднялся из кресла и, пошатываясь, принял горделивую позу.
– Проси, чего хочешь! – нахмурив брови, потребовал он. – Все исполню!
– Вы не могли бы, ваше величество, – Саша тоже поднялся на ноги, – прекратить мучения этих… – Он кивнул в сторону окна, из‑за которого все еще неслись стоны.
– Пойдем. – Эмир, пошатываясь, обошел стол, положил Бежецкому руку на плечо («Чтобы не упасть», – с горечью подумал поручик) и увлек к окну.
За окном, среди окутанных цветением фруктовых деревьев, высились три кола с насаженными на них мучениками – теми самыми офицером и солдатами, что доставили Александра во дворец. Солдаты уже почти не подавали признаков жизни – лишь судороги временами сотрясали их тела, но бридман еще боролся, хотя и без всякой надежды – слишком глубоко ушло в его внутренности орудие варварской казни. Поистине, его величество был несказанно щедр – действительно заплатил втройне…
* * *
– Странные вы люди, европейцы. – Ибрагим‑Шах откровенно любовался кровавым зрелищем. – я достойно отомстил за те унижения, которым подвергли тебя эти собаки, а ты проявляешь к ним милосердие. Разве не наслаждение – видеть мучительную смерть врага?
– Я еще раз прошу ваше величество… – Саша едва удерживался от того, чтобы собственноручно не свернуть шею коронованному извергу. – Я готов отказаться от ваших наград, но…
– Ну, хорошо, хорошо, – надул губы, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку, эмир. – Иди сюда! – не оборачиваясь, махнул он рукой расфуфыренному в пух и прах телохранителю, замершему манекеном у дверей.
Взяв из рук гвардейца пистолет – все тот же «люгер», Ибрагим‑Шах протянул его Бежецкому.
– На. Пристрели их своей рукой.
Рубчатая рукоять была на расстоянии протянутой руки. Только положить на нее ладонь и нажать на спуск… И все проблемы решены – Махмуд снова на троне, как единственный наследник. Но можно ли потом отмыться от такого греха: убийства человека, разделившего с тобой кров и хлеб?.. Да что там – спасшего тебя. Каким бы чудовищем он при этом ни был…
– Я солдат, ваше величество, – твердо взглянул в глаза Ибрагим‑Шаху Александр, – а не палач.
– Ну, как знаешь… – Эмир пожал плечами, сам взял пистолет, долго выцеливал – ствол ходил в нетвердой руке по странным траекториям – и опустил руку. – Совсем плохо стал видеть, – пожаловался он. – Наверное, надо заказывать очки. Давай ты, – сунул он оружие обратно гвардейцу, едва не прострелив тому живот.
Худощавый офицер хищно улыбнулся, вскинул «люгер» и три раза нажал на спуск, как в тире. Стоны смолкли мгновенно.
– Видал? – торжествующе обернулся эмир к Саше. – Вот у меня какие орлы! Уверен, что всех троих – точно в лоб! Пойдем взглянем?
– Увольте, ваше величество…
– Ну, ты какой‑то вялый сегодня, мой друг. – Ибрагим‑Шах не скрывал разочарования. – Стрелять не хочешь, смотреть не хочешь… Ладно, пойдем к столу, а то у меня что‑то в горле пересохло… Как тебя звать, молодец? – вспомнил он о гвардейце, все еще стоящем с пистолетом в опущенной руке.
– Турэн Хэкматияр! – гаркнул тот, вытягиваясь во фрунт.
– Метко стреляешь, капитан, – изволил улыбнуться эмир. – Жалую тебя полковником!
Вне себя от радости, свежеиспеченный полковник рухнул на колени и попытался поцеловать расшитую золотом домашнюю туфлю повелителя.
– А вот этого не люблю, – нахмурился тот. – Убирайся, полковник!.. Ишь, развели азиатчину!
– Ну что – продолжим? – потер Ибрагим‑Шах ладони, вновь оказавшись за столом. – Эй, кто там! Коньяку!..
Увы, продолжение было коротким: осушив еще один бокал, его величество устал и изволил прилечь тут же, лицом в тарелку, а его гость, пока слуги хлопотали над бесчувственным телом повелителя, поспешил откланяться.
– Извините, любезный, – оказавшись в коридоре, Александр поманил пальцем давешнего капитана, облагодетельствованного эмиром – с лица одуревшего от радости гвардейца не сходила идиотская улыбка. – Не подскажете, где тут у вас…
Золотая восьмиконечная звезда тяжело булькнула в ватерклозете и тут же скрылась из глаз. Поручик чуть было не бросил туда же второй подарок эмира, но вовремя удержал руку. Перстень, судя по всему, был самый обыкновенный – никаких признаков жизни, подобно своему собрату, не подавал, но стоил, наверное, тоже немало.
– В конце концов, – сказал сам себе Александр, любуясь игрой света в камне, – надо подумать и о дальнейшей гражданской жизни…
* * *
– Ба‑а! Кого я вижу!
В отличие от Ибрагим‑Шаха, ротмистр Кавелин совсем не изменился. За исключением того, что плечи его украшали погоны подполковника.
– Да, повысили в чине, – похвастался он. – И немудрено: работы‑то прибавилось изрядно! А вы, смотрю, что‑то сдали, Александр Павлович. Со здоровьем нелады?
– Да, есть маленько… – уклончиво ответил Бежецкий. – Вы, наверное, в курсе, почему я здесь?
– Да, есть маленько, – улыбнулся Кавелин. – А потому и вопросов не задаю. Государственные дела – понимаем, что к чему. И готовы оказывать всяческое содействие, как было велело. Что угодно‑с?
– Угодно поскорее добраться до Санкт‑Петербурга, Кирилл Сергеевич. – Саша не разделял игривого настроения жандарма. – И желательно, минуя всякие проверки, кордоны и карантины.
– Ну что же, – сразу посерьезнел подполковник. – Тогда ночку проведете здесь, а поутру мои люди доставят вас на аэродром. Отсутствие препонов гарантирую – мы все‑таки весьма уважаемая в Империи гильдия.
Молодой человек вяло кивнул и направился было вслед за вызванным по телефону Кавелиным вахмистром, но в дверях остановился.
– Что‑то еще?
– Господин подполковник, – Александр тщательно подбирал слова. – Вы наверняка знаете всех в русской колонии…
– Ноблес оближ.[106] – блеснул познаниями жандарм. – Это моя работа, так сказать. Кто именно вас интересует?
– Одна женщина. Варвара Лесникова.
– Лесникова… Лесникова…
Подполковник задумчиво потер указательным пальцем переносицу, подошел к шкафу с выдвижными ящиками, выдвинул один с картотекой и долго в нем копался. Потом задвинул этот, выдвинул другой и снова погрузился в поиски.
– Вот, – протянул он Бежецкому тонкую картонную папку, когда тот уже совсем отчаялся дождаться результата. – У нас все точно, как в Государственном банке. Только вынужден вас разочаровать, Александр Павлович: Лесникова Варвара Степановна, мещанка Хоревского уезда Оренбургской губернии, убита при обстреле еще в прошлом году, тело доставлено на родину и предано земле. Соболезную. Погибла ваша дама сердца, поручик.
– Вы и это знаете…