Лжецы (ЛП)

Легче всего было согласиться.

Позже я сказала ей, что поговорила с дедушкой.

Но Бесс попросила Миррен о том же.

Ни одна из нас не молила дедушку о гребаных скатертях.

61

 

Мы с Гатом отправились на полночное плаванье. Лежали на деревянной тропинке и смотрели на звезды. И целовались на чердаке.

Мы влюбились.

Он подарил мне книгу. «Со всем-всем».

Мы не обсуждали Ракель. Я не могла спросить. Он не рассказывал.

Близняшки отпраздновали свое день рождения четырнадцатого июля, устроили большой пир. Наша большая семья из тринадцати человек сидела за длинным столом на лужайке у Клэрмонта. Лобстеры и картошка с икрой. Маленькие горшочки с растопленным маслом. Овощи с базиликом. Два торта с ванилью и шоколадом стояли на кухонной стойке.

Малышня баловалась со своими лобстерами, тыча друг в друга клешнями и высасывая мясо из лапок. Джонни рассказывал разные истории. Мы с Миррен смеялись. И были очень удивлены, когда к нам подошел дедушка и протиснулся между мной и Гатом.

— Я хочу попросить у вас совета, — сказал он. — Совета от молодежи.

— Мы практичная и великолепная молодежь, — сказал Джонни, — так что ты обратился по адресу.

— Знаете, — начал дедуля, — несмотря на мой шикарный вид, моложе я не становлюсь.

— Да-да, — кивнула я.

— Мы с Тэтчером проглядывали мои документы. Я подумываю оставить приличную часть своего дома моей альма-матер.

— Гарварду? Зачем, папа? — спросила мамочка, встав позади Миррен.

Тот улыбнулся.

— Вероятно, для финансирования студенческого центра. Они повесят на него табличку с моим именем. — Он пихнул Гата. — Как бы им его назвать, а, молодой человек? Что думаете?

— Харрис Синклэр Холл? — решился парень.

— Тьфу. — Дедуля покачал головой. — Можно придумать и получше. Джонни?

— Центр Общения имени Синклэра, — сказал брат, закидывая цуккини себе в рот.

— И закусок, — вставила Миррен. — Центр Общения и Закусок имени Синклэра.

Дедушка стукнул рукой по столу.

— Мне нравится ход ваших мыслей! Звучит не очень образовательно, но все оценят. Убедили. Завтра позвоню Тэтчеру. Мое имя будет на каждом здании, любимом студентами.

— Тебе придется умереть, чтобы они его построили, — сказала я.

— Твоя правда. Но разве ты не будешь горда, увидев мое имя, когда будешь там учиться?

— Ты не умрешь до того, как мы поступим в колледж, — сказала Миррен. — Мы не позволим.

— Ну, если ты настаиваешь. — Дедушка оторвал хвост омара с ее тарелки и съел его.

Мы быстро увлеклись этой идеей — Миррен, Джонни и я — чувствуя власть, которую он возложил на нас, представляя нашу троицу в Гарварде, спрашивая наше мнение и смеясь с наших шуток. В этом было что-то особенное. Дедушка всегда так относился к нам.

— Это не смешно, папа, — резко сказала мама. — Что ты втягиваешь в это детей.

— Мы не дети, — сказала я. — Мы понимаем, о чем разговор.

— Нет, не понимаете, — ответила она, — или не потакали бы ему.

По столу прошел холодок. Даже малышня притихла.

Кэрри жила с Эдом. Они купили картины, которые могут стать или не стать ценными позже. Джонни и Уилл ходили в частную школу. Кэрри открыла магазин ювелирных изделий на деньги из трастового фонда и руководила им много лет, пока он не закрылся. Эд зарабатывал деньги и помогал ей, но собственного заработка у женщины не было. А они не были женаты. Эд был владельцем их квартиры, а не она.

Бесс сама растила четверых детей. Как у мамы и у Кэрри, у нее были деньги с трастового фонда, но когда она разводилась с Броди, он отобрал ее дом. Она не работала с тех пор, как вышла замуж, а до этого была лишь помощником в издательстве журнала. Бесс жила на деньги из трастового фона, но он не был бездонным.

И мамуля. Разведение собак не приносило огромных доходов, а папа хотел, чтобы мы продали дом в Берлингтоне, чтобы он забрал свою половину. Я знала, что мама жила на деньги из трастового фонда.

Мы.

Мы жили на деньги из ее трастового фонда.

Но они не бесконечны.

Потому, когда дедушка сказал, что может оставить деньги на то, чтобы построить студенческий центр в Гарварде, и попросил нашего совета, он не пытался втянуть семью в свои финансовые планы.

Он угрожал.

62

 

Несколькими днями позже, в Клэрмонте устроили коктейльную вечеринку. Она началась в шесть или полседьмого, в зависимости от того, кто когда добрел по тропинке к большому дому. Повариха доготавливала ужин и расставляла лососевый мусс с небольшими крекерами. Я прошла мимо нее и достала бутылку белого вина для тетушек из холодильника.

Малышня, проведя весь день на большом пляже, была нещадно загнана в душ и переодета в чистую одежду Гатом, Джонни и Миррен. Их помыли в Рэд Гейте, где на улице есть душевые. Мама, Бесс и Кэрри сидели вокруг журнального столика в Клэрмонте.

Я выносила бокалы, когда зашел дедушка.

— Итак, Пенни, — начал он, наливая себе виски из графина на буфете, — как вы с Кади поживаете в Уиндемире, учитывая смену обстоятельств? Бесс волнуется, что вы одиноки.

— Я этого не говорила, — быстро вставила она.

Кэрри сузила глаза.

— Да, говорила. — Сказал дедушка. Он указал мне сесть. — Ты обсуждала пять спален. Новую кухню и как одинокой Пенни она теперь не понадобится.

— Это правда, Бесс? — ахнула мама.

Тетя не ответила. Она закусила губу и посмотрела в окно.

— Мы не одиноки, — сказала мама дедуле. — Нам нравится в Уиндемире, не так ли, Кади?

Дедушка улыбнулся мне.

— Тебя там все устраивает, Каденс?

Я знала, что должна была сказать. «Более чем, это фантастический дом. Я обожаю Уиндемир, ведь ты его построил специально для мамочки. Я хочу растить там своих детей и внуков. Ты такой замечательный, дедушка! Ты наш патриарх, и я почитаю тебя. Я так рада, что являюсь Синклэр. Это лучшая семья в Америке!»

Не теми же словами. Но я должна была помочь маме оставить за нами дом, рассказывая дедушке, что он здесь главный, что он источник нашего счастья, и напоминая, что я была будущим этой семьи. Коренные американцы Синклэры увековечат себя — высокие, светлокожие, красивые и богатые — только если он позволит мне и маме остаться в Уиндемире.

Я должна была вернуть дедушке чувство контроля, когда его мир разрушался из-за смерти бабули. Я должна была умолять и восхвалять его — никогда не замечая агрессии, что крылась в его вопросе.

Мама и ее сестры зависели от дедули и его денег. Они получили лучшее образование, тысячи возможностей, тысячи связей, и все равно, в конечном итоге, не могут сами себя прокормить. Ни одна из них не сделала ничего полезного для мира. Ничего необходимого. Ничего храброго. Они до сих пор оставались маленькими девочками, пытающимися угодить папочке. Он был их хлебом с маслом, их молоком с медом.

— Он слишком большой для нас, — ответила я.

Никто не проронил ни слова, когда я покинула комнату.

63

 

После ужина, мы с мамой пошли в Уиндемир, молча всю дорогу. Как только за нами закрылась дверь, она повернулась ко мне.

— Почему ты не поддержала меня с дедушкой? Ты хочешь потерять этот дом?

— Нам он не нужен.

— Я выбирала краску, плитки! Я повесила флаг на крыльце!

— Здесь пять спален.

— Мы думали, что у нас будет большая семья. — Мамино лицо напряглось. — Но всё пошло не по плану. Но это не значит, что я не заслуживаю дома!

— Миррен и остальным не помешала бы лишняя комната.

— Это мой дом! Ты же не ждешь, что я отдам его, потому что Бесс родила слишком многих детей после ухода мужа. Ты же не думаешь, что это нормально, если она украдет его у меня. Это наше место, Каденс! Нам нужно заботиться о себе.

— Да ты себя слышишь? — рявкнула я. — У тебя есть трастовый фонд!

— Какое это имеет к этому отношение?