Страница 10 из 38
Я киваю.
— Мы видели, что она — истинная Синклэр. У нее были наши волосы, но дело не только в этом. Ее подбородок, маленькие ручки. Мы знали, что она будет высокой. Все мы были высокими, пока Бесс не вышла замуж за этого коротышку, и Кэрри повторила ту же ошибку.
— Ты про Броди и Джонатана.
— Скатертью дорога им, да? — дедушка улыбается. — Все люди из нашей семьи были высокими. Ты знала, что родственники со стороны моей матери приплыли на «Мейфлауэр»? Чтобы хорошенько обустроиться в Америке.
Я знаю, что не имеет значения, если наша семья приплыла на «Мейфлауэр». Не имеет значения быть высоким. Или блондинкой. Поэтому я и покрасила волосы: не хочу быть старшей. Наследницей острова, богатства и ожиданий.
Но, опять же, вероятно, я ей являюсь.
Дедуля слишком много выпил после долгого дня в дороге.
— Пойдем внутрь? — спросила я. — Хочешь посидеть?
Он срывает второй пион и вручает мне.
— В знак прощения, моя дорогая.
Я хлопаю его по сгорбленной спине.
— Не рви больше, хорошо?
Дедушка наклоняется и касается белых тюльпанов.
— Серьезно, не нужно, — говорю я.
Он резко и вызывающе рвет третий пион. Вручает мне.
— Ты — моя Каденс. Старшенькая.
— Да.
— Что случилось с твоими волосами?
— Я покрасила их.
— Я не признал тебя.
— Ничего страшного.
Дедушка указывает на пионы в моей руке.
— Три цветка для тебя. Ты достойна трех.
Он выглядит жалко. Он выглядит властно.
Я люблю его, но не уверена, что он мне нравится. Беру дедушку за руку и веду внутрь.
20
Давным-давно, жил-был король, у которого было три прекрасных дочери. Он любил каждую из них. Однажды, когда юные леди достаточно повзрослели, чтобы выйти замуж, ужасный трехголовый дракон напал на их царство, сжигая деревни своим огненным дыханием. Он сжигал посевы и церкви. Убивал младенцев, стариков и всех, кто попадался на пути.
Король пообещал руку принцессы любому, кто убьет дракона. Герои и воины приходили в доспехах, разъезжая на бравых конях и орудуя мечами и стрелами.
Один за другим эти мужчины были пойманы и съедены.
Наконец, король решил, что юная дева может растопить сердце дракона и преуспеть там, где войны потерпели неудачу. Он послал свою старшую дочь молить дракона о пощаде, но тот не прислушался к ее мольбам. Проглотил девушку целиком.
Затем король послал свою вторую дочь молить о пощаде, но дракон снова ее съел. Проглотил до того, как она успела и слово молвить.
Король послал свою младшую дочь молить дракона о пощаде, дева была столь мила и умна, что он был уверен в ее успехе там, где другие пали.
Но нет. Дракон просто съел ее.
Король остался жить в муках сожаления. Он был один в этом мире.
А теперь, позвольте задать вопрос. Кто убил девушек?
Дракон? Или их отец?
Проводив дедушку на следующий день, мамочка звонит папе и отменяет поездку в Австралию. Не обошлось без криков. Не обошлось без уговоров.
В конце концов, они решили, что я поеду на Бичвуд на четыре недели, затем навещу папу в Колорадо, где никогда не была. Он настоял. Если он не увидит меня за всё лето, то в дело вступят адвокаты.
Мама обзванивает тетушек. Ведет с ними долгий, личный разговор на крыльце нашего дома. Я ничего не слышу, кроме нескольких фраз: Каденс такая хрупкая, ей нужно много отдыхать. Лишь на четыре недели, не на всё лето. Ничто не должно ее беспокоить, исцеление очень постепенное.
А также «Пино-гри», «Сансер», может «Рислинг»; определенно никакого «Шардоне».
21
К этому моменту моя комната почти пуста. На кровати есть простыня и стеганое одеяло. На столе ноутбук и пару ручек. Стул.
У меня есть несколько пар джинсов и шорт. А также кофты и фланелевые рубашки, теплые свитера; купальный костюм, кроссовки и пара ботинок. Два платья и несколько пар туфель на каблуке. Теплое пальто, охотничья куртка и брезентовый дафлкот6.
Полки пусты. Ни фотографий, ни плакатов. Ни детских игрушек.
Отдаю: туристический комплект зубных щеток, который купила мне вчера мама.
У меня уже есть щетка. Не знаю, зачем она купила еще одну. Эта женщина покупает вещи ради факта самой покупки. Отвратительно.
Я направляюсь в библиотеку и вижу девочку, которая забрала мою подушку. Она всё еще опирается на стенку. Кладу комплект в ее чашку.
Отдаю: оливковую охотничью куртку Гата. Ту, которую я носила в ночь, когда мы держались за руки, смотрели на звезды и говорили о Боге. Так и не вернула ее.
Нужно было отдать ее одной из первых. Знаю. Но я не могла себя заставить. Это всё, что у меня осталось от него.
Но это глупо и низко. Гат меня не любит.
Я тоже его не люблю, возможно, никогда не любила.
Мы увидимся послезавтра, но я не люблю его, и мне не нужна его куртка.
22
Телефон начинает звонить в десять вечера, утром мы уезжаем на Бичвуд. Мама в душе, потому я беру трубку.
Тяжелое дыхание. Затем смех.
— Кто это?
— Кади?
Я понимаю, что это ребенок.
— Да.
— Это Тафт. — Брат Миррен. Никакой учтивости.
— Чего это ты не спишь?
— Это правда, что ты наркоманка? — спрашивает он.
— Нет.
— Уверена?
— Ты звонишь, чтобы узнать, не наркоманка ли я? — Мы с Тафтом не общались после несчастного случая.
— Мы на Бичвуде, — говорит он. — Приехали этим утром.
Я рада смене темы. Заставляю себя ответить веселым голоском:
— Мы приедем завтра. Как вам там? Ты уже плавал?
— Нет.
— А на качели катался?
— Нет, — отвечает Тафт. — Ты точно не наркоманка?
— И откуда у тебя возникла такая мысль?
— Бонни. Она говорит, что я должен приглядывать за тобой.
— Не слушай Бонни, — говорю я. — Слушай Миррен.
— Об этом я и говорю. Но Бонни единственная, кто верит мне на счет Каддлдауна, — отвечает он. — И я хотел позвонить тебе. Но только если ты не наркоманка, а то они понятия не имеют, что происходит вокруг.
— Я не наркоманка, кроха, — говорю я. Хотя, возможно, это ложь.
— Каддлдаун охвачен призраками, — говорит Тафт. — Можно мне спать с тобой в Уиндемире?
Мне нравится Тафт. Правда. Он слегка сумасбродный, веснушчатый, да и Миррен любит его куда больше, чем близняшек.
— Никем он не охвачен. Просто в доме сквозняк. Он и в Уиндемире есть. Окна постоянно дребезжат.
— Он тоже охвачен, — утверждает Тафт. — Мама и Либерти мне не верят.
Когда парнишка был помладше, то был из тех детей, кто верил в монстров в шкафу. Затем он стал думать, что под причалом у нас море чудовищ.
— Попроси Миррен помочь тебе, — говорю я. — Она прочитает тебе сказку или споет колыбельную.
— Ты так считаешь?
— Конечно. А когда я приеду, то возьму вас кататься на лодках, и мы будем нырять в море за сокровищами. Это будет лучшее лето, Тафт.
— Хорошо.
— Не бойся старого глупого Каддлдауна, — говорю я. — Покажи ему, кто здесь главный. Увидимся завтра.
Он кладет трубку, не попрощавшись.
Часть третья
Лето-семнадцать
23
В Вудс-Хоул, портовом городке, мы с мамочкой выпускаем ретриверов из машины и тащим наши чемоданы к причалу, где нас ждет тетя Кэрри.
Она крепко обнимает маму, прежде чем помочь загрузить наши вещи и собак в большую моторную лодку.
— Ты прекрасна, как никогда, — говорит она. — Слава Богу, что вы приехали.
— Ой, прекрати, — говорит мамуля.
— Знаю, ты болела, — говорит мне тетя. Она самая высокая из сестер, и старшая Синклэр. Вокруг ее рта образовались глубокие морщины. На ней длинный кашемировый свитер. Она носит древнее нефритовое ожерелье, принадлежавшее бабушке.