Тайны тысячелетий

— Осторожно, камни! — вдруг выкрикнул человек на улице.

Группа подростков выпустила град камней по машине, взятой напрокат Эберкромби. У него были желтые (израильские) номерные знаки, а не голубые — палестинские.

Места, относящиеся к Палестине, в записках Ибн Баттуты читаются как путеводитель для паломников. «Я посетил Вифлеем, где родился Иисус. В Хеброне осмотрел могилы Авраама, Исаака и Иакова, святых пророков для мусульман, христиан и иудеев». В Иерусалиме он описывает Оливковую гору и церковь, где, по преданию, похоронена Святая Дева. Помолился Ибн Баттута и в мечети Харам Аш-Шариф, а те времена крупнейшей в мире, построенной на развалинах храма Соломона. Позолоченный купол мечети, ныне ставший символом Иерусалима, покорил путешественника, записавшего, что он «будто сам излучает свет и отбрасывает вспышки молний».

Далее, судя по записям Ибн Баттуты, его маршрут пролегал в Акр и Тир. О Бейруте он писал как о «небольшом городке с изобильными базарами». Находясь в Триполи, он углубился в сторону суши и пошел в Хаму, один из прекраснейших городов Сирии, «окруженный садами и огородами, которые орошались с помощью водяных колес». В наши дни лишь немногие из этих приспособлений работают, со скрипом и треском поднимая воду на 25 метров от реки Оронт… Ибн Баттута соглашается со своими странствующими предшественниками, которые сравнивали эти места с женщиной, «сияющей, как невеста». Из Аштшехии в Турции он проследовал на юг, через Латакию и Ливанские горы, чтобы присоединиться в Дамаске к каравану, совершавшему хадж.

В путешествии по Северному Ливану Ибн Баттута обратил внимание на крепостные сооружения, возведенные на византийских развалинах. Среди мрачных, брошенных укреплений ввысь вели узкие тропы. Где-то там скрывались неоисмаилиты, или ассасины. И было им от чего прятаться от людских глаз. То была конспиративная организация ортодоксальных шиитов, наводившая ужас тайными убийствами политических противников. Вот впечатления Ибн Баттуты: «Их еще называют федаями. Их не посещает никто из посторонних, и они — стрелы султана Насира, которыми он поражает своих врагов в Ираке и других странах. У них есть свои степени. Когда султан Насир хочет послать кого-либо из них для убийства своего врага, он выделяет убийце дию — выкуп за кровь. Если федаю удается сделать то, что от него требовалось, он берет этот выкуп себе; если же он погибает при исполнении задания, деньги остаются его сыну. Они пользуются отравленными кинжалами, которыми поражают того, кого им приказано уничтожить…»

Начало этого подпольного движения относится ко второй половине XI века. Возглавил его Хасан-и-Саббах, зороастриец, добровольно перешедший в ислам. Овладев в 1090 году горной крепостью Аламут, он сделал ее резиденцией исмаилитской верхушки. Здесь строились планы убийств, плелась паутина заговоров, сюда вели нити многих государственных переворотов. Неоисмаилиты, где хитростью, где вероломством, захватывали замки, крепости и даже целые города по всему Ирану. В дальнейшем они расширили свое влияние на Северную Сирию и Ирак.

Им удавалось хранить о себе тайну благодаря строжайшей иерархии и беспрекословному подчинению нижестоящих вышестоящим. В стратегическую доктрину были посвящены лишь глава секты Гроссмейстер и его окружение. По иерархической лестнице за ним следовал Великий проповедник, проповедники, сподвижники — рафики, примкнувшие к ним — ласики, и наконец, федаи, исполнители воли вождей, готовые по приказу фанатично пойти на любое убийство. Набирались в федаи юноши из простолюдинов, что облегчало их воспитание в духе беспрекословного подчинения. Они обучались искусному владению оружием, методам конспирации, различным приемам борьбы. Знали федаи и обычаи многих народов, владели иностранными языками, чтобы быть малозаметными в чужеземных странах и втираться в доверие к разным людям. Совершив террористический акт, они, как правило, не спешили скрыться, веря, что таким «богоугодным убийством» обеспечили себе искупление всех грехов и райскую жизнь. Простым членам секты она представлялась необыкновенным садом с журчащими родниками и обворожительными красавицами-гуриями. Им было невдомек, что, согласно вероучению исмаилитов, рай — это всего лишь высшая степень совершенства и познания.

Но иногда не помогала ни безоглядная вера в вождей, ни религиозный фанатизм. Приходилось одурманивать своих подопечных наркотиками, или даже «зомбировать» их какими-то еще более действенными психотропными средствами. В народе адептов неоисмаилизма называли еще хашшашинами, то есть «потребляющими гашиш». Впрочем, некоторые знатоки оспаривают их пристрастия к наркотикам. Как бы там ни было, слово «хашшашин», переделанное в «ассасин», во многих европейских языках стало означать «террорист-убийца». И федаи оправдывали столь мрачную молву о себе: в числе их жертв были феодалы, богословы-оппоненты, неугодные политические деятели, вожди сект и даже крестоносцы. Но постепенное влияние ассасинов ослабело, а с XIII века их секта начала распадаться. В 1256 году, почти без сопротивления, под ударами вторгшихся монголов, пала главная исмаилитская крепость в Иране — Аламут. В Сирии та же участь постигла горную крепость Мисьяд. Мамлюкский султан Египта, захватив здесь агентуру низших степеней, пользовался ею в своих целях.

Движение ассасинов, то угасая, то разгораясь, дожило до наших дней. Главные его очаги сохранились в горном районе Махаллат в Иране, а также на севере Афганистана. Это и понятно, горы сами служат укрытием от непрошенных гостей и чересчур любопытных глаз. Имеются их сторонники в Сирии и Омане. Но наследственный главы секты, носящий титул Ага-хана, обосновался в Индии, близ Бомбея. Штаб-квартира исмаилитов перебазировалась из Ирана в Индию еще в 1838 году. Нынешний их вождь обладает большим состоянием, он крупный землевладелец, на его счет стекаются пожертвования от различных обществ, которые взимаются с каждого члена секты. Эти деньги, среди прочего, идут и на устранение неугодных оппонентов.

Большой, хорошо экипированный караван за 55 дней прошел через Аравийскую пустыню до Мекки, лишь на несколько дней остановившись передохнуть у замка крестоносцев у Аль-Карака («Вороньего замка»), ныне находящегося в Иордании. Жажда и банды разбойников были главными опасностями на этом пути. Из-за нехватки воды паломников уже не могли защитить от воинственных племен сотни наездников на лошадях, охранявших обычно караваны в Северной Африке. Борясь с болезнями и одиночеством Ибн Баттута полагался только на свою судьбу: «Если Бог решит отнять у меня жизнь, то я умру на пути в Мекку и с лицом, обращенным к ней». До сих пор небольшие укрепления и сухие резервуары для воды напоминают о том изнурительном и трудном маршруте паломников. Томас Эберкромби провел однажды целую ночь у такого источника с семьей бедуинов, добывавших воду для верблюдов и овец с помощью кожаного мешка на 150 литров, который вытягивала «тойота»-пикап.

Переход через пустыню — тяжелое, но привычное испытание для арабов. Веками вырабатывались свои приемы преодоления безводных просторов, ритм движения, способ сигнализации. Днем обычно приказы передавались по цепи, ночью — с помощью длинных шестов, с прикрепленными к ним в определенном порядке медными жаровнями с горящими дровами. Для каждого отряда были характерны свои формы сигнальных огней — круги, треугольники, квадраты. Они служили надежными ориентирами для тех, кто шел сзади или терял дорогу.

Но все же обычно караван двигался ночью, а днем отдыхал. И лишь в опасных местах приходилось идти круглые сутки. Тоща лишь пятичасовые остановки на молитвы да часовая передышка ночью служили небольшим отдыхом. Примкнувшему к каравану, а таковым в большинстве случаев и был Ибн Баттута, приходилось невольно подчиняться этому ритму.

Замечалось, что верблюды живее идут под музыку или пение. И вот уже к бокам, а иногда на шею и ноги привязывали колокольчики. Да и погонщики, часто идущие пешком, вытягивали заунывные мелодии. Это песни в пути обо всем, что видит глаз вокруг, такие же монотонные, как пустынный ландшафт. Этим пением подстегивали не только верблюдов, но и развлекали самих себя. Так было во времена Ибн Баттуты, так происходит и в наши дни.