Сезон Гроз (ЛП)

— Так и есть, — вновь воскликнул Ксандер. — Истинно так!

Литта ничего не имела против демонстрации авторитета и властности Белогунa, она прекрасно знала, что как чародейка она неприкосновенна, а единственное, на что способен король, это пустая болтовня. Однако она воздержалась от отдельного упоминания того факта, что в его королевстве уже давно все скрипит и смердит, что порядка в нем кот наплакал, а единственная гармония, известная его жителям, это музыкальный инструмент, разновидность аккордеона. И что приплетание к этому женщин, материнства и уклонения от него доказывает не только его женоненавистничество, но и кретинизм.

— В твоем длинном рассуждении, — вместо этого сказала она, — упорно повторяется тема умножения богатства и благосостояния. Я тебя прекрасно понимаю, поскольку мое собственное благосостояние мне также крайне дорого.

И ни за что на свете я не откажусь от того, что мне это благосостояние обеспечивает.

Я считаю, что женщина имеет право рожать, когда захочет и право не рожать, когда не хочет этого, но я не собираюсь устраивать диспут на эту тему. В конце концов, каждый имеет право на собственные взгляды. Обращаю лишь внимание на то, что за оказываемую женщинам медицинскую помощь я получаю оплату. И это весьма существенный источник моих доходов. У нас в ходу свободная рыночная экономика, король. Так что не вмешивайся, пожалуйста, в источники моих доходов. Потому что мои доходы, как тебе хорошо известно, это также доходы Капитула и всего Братства.

A Братство очень скверно реагирует на попытки ущемления его доходов.

— Ты что, пытаешься мне угрожать, Нейд?

— Вовсе нет. Более того, я предлагаю далеко идущую помощь и сотрудничество. Знай, Белогун, что если насаждаемая тобой эксплуатация и грабеж людей вызовет в Кераке волнения, если зажжется здесь, изящно выражаясь, пламя восстания, если к тебе придет взбунтовавшаяся чернь, чтобы вышвырнуть отсюда за шкирку, свергнуть с престола и сразу после этого повесить на первом суку… Тогда ты cможешь рассчитывать на мое Братство. На чародеев. Мы придем на помощь. Не допустим восстания и анархии, потому что и нам они не на руку. Так что пользуйся и преумножай свое богатство. Преумножай спокойно. И не мешай преумножать другим. Очень прошу и советую.

— Советуешь? — взбеленился Ксандер, вскакивая с кресла. — Ты советуешь? Отцу? Он король! Короли не слушают советов, короли приказывают!

— Сядь, сын, — поморщился Белогун, — и помолчи. А ты, чародейка, навостри уши. У меня есть что сказать.

— Ну?

— Я беру себе новую женушку… Семнадцати лет… Вишенка, скажу я тебе. Вишенка на торте.

— Поздравляю.

— Я делаю это по династическим соображениям. В заботе о наследниках и порядке в государстве.

Молчавший до сих пор, как скала, Эгмунд дернул головой.

— Наследниках? — рявкнул он, а злобный блеск в его глазах не ускользнул от внимания Литты. — Каких наследниках? У тебя шесть сыновей и восемь дочерей, включая бастардов! Тебе мало?

— Сама видишь, — махнул костлявой рукой Белогун. — Сама видишь, Нейд. Я вынужден заботиться о наследниках. Как я могу оставить королевство и корону кому-то, кто подобным образом обращается к родителю? К счастью, я еще жив и правлю. И собираюсь править долго. Как я уже сказал, я женюсь…

— Ну и?

— Если… — король почесал за ухом, посмотрел на Литту из-под прищуренных век. — Если она… Моя новая женушка, значит… Если она обратится к тебе за этими снадобьями… Я запрещаю ей их давать. Потому что я против таких средств! Потому что они аморальны!

— Договорились, — очаровательно улыбнулась Коралл. — Если твоя вишенка ко мне обратится, она их не получит. Обещаю.

— Вот это я понимаю, — повеселел Белогун. — Я рад, что мы так славно поладили. Основа всему — взаимопонимание и взаимное уважение.

— Именно, — вмешался Ксандер. Эгмунд фыркнул, выругавшись под нос.

— В рамках взаимного уважения и понимания, — Коралл накрутила рыжий локон на палец, посмотрела вверх, на орнамент, — а также в интересах гармонии и порядка в твоей стране. У меня есть надежная информация. Конфиденциальная информация. Я терпеть не могу доносительства, но мошенничества и воровства еще больше. Речь идет, мой король, o наглом финансовом хищении. Есть те, кто пытается тебя обокрасть.

Белогун оперся на трон, а лицо его скривила гримаса ярости.

— Кто? Имена!

Глава Вторая

Керак, город в Северном Королевстве Цидарис, в устье реки Адалатте. Некогда столица отдельного Королевства K., которая в результате неумелой политики и вырождения правящей династии пришла в упадок, утратила значимость, была разделена соседями и включена в состав их земель. Имеет порт, несколько фабрик, маяк и около 2000 жителей.

Залив щетинился мачтами и был полон белых и разноцветных парусов.

Большие суда стояли на рейде, заслоненном мысом и волноломом.

В самом порту к деревянным молам причаливали корабли поменьше и совсем крохотные.

На пляжах почти все свободное место занимали лодки. Или остатки лодок.

На окраине мыса, захлестываемый белыми волнами прибоя, возвышался маяк из белого и красного кирпича, обновленный реликт эльфьих времен.

Ведьмак ткнул шпорой кобылу в бок. Плотва подняла голову, раздула ноздри, словно и она радовалась запаху моря, доносимому ветром. Подгоняемая всадником, тронулась через дюны. К уже недалекому городу.

Город Керак, столица одноименного королевства, расположенный по обоим берегам в устье реки Адалатте, был разделен на три отдельных, совершенно разных района.

На левом берегу Адалатте располагались здания порта, доки и промышленно-торговый центр, включающий верфи и мастерские, а также перерабатывающие фабрики, склады и магазины, ярмарки и базары.

Противоположный берег реки, район, называемый Пальмирой, заполоняли халупы и хаты бедноты и рабочих, дома и палатки мелких торговцев, скотобойни, мясные лавки, а также многочисленные, оживающие вскоре после сумерек, забегаловки и ночлежки. Пальмира к тому же являлась местом развлечений и запретных наслаждений. Здесь, как было известно Геральту, можно было запросто лишиться кошелька или получить ножом под ребро.

Подальше от моря, на левом берегу, за высоким частоколом из толстых бревен располагался собственно сам Керак, квартал узких улочек промеж домами богатых купцов и финансистов, факториями, банками, ломбардами, сапожными и портняжными мастерскими, магазинами и магазинчиками.

Были здесь также таверны и увеселительные заведения высшей категории, в том числе и гостиницы, предлагающие, по правде говоря, ровно те же услуги, что и в портовой Пальмире, но по значительно более высоким ценам.

Центр квартала состоял из четырехугольной рыночной площади, городской ратуши, театра, суда, таможни и домов городской знати.

Посреди ратуши стоял на пьедестале, страшно засранный чайками, памятник основателю города, королю Осмыку.

Что было явным враньем, ибо приморский город существовал здесь задолго до того, как Осмыка принесло сюда черт знает откуда.

Повыше, на холме, стоял замок и королевский дворец, по форме и внешнему виду довольно нетипичный, потому как это был древний храм, перестроенный и расширенный после того, как его покинули священники, разочарованные полным отсутствием заинтересованности в нем со стороны населения. В храме осталась даже кампанила, то есть колокольня с большим колоколом, в который ныне господствующий в Кераке король Белогун приказал бить ежедневно в полдень и — очевидно назло подданным — в полночь.

Звон раздался, как раз когда ведьмак проезжал между первыми лачугами Пальмиры.

Пальмира воняла рыбой, стиркой и харчевней, давка на улочках была чудовищная, преодолеть ее ведьмаку стоило много времени и терпения.