Страница 59 из 62
Так крестьянский вопрос вступал в новую фазу гласного обсуждения с участием общественных сил. Великий князь всеми мерами старался толкнуть дело именно на этот путь. "Когда получены были, — говорит П. П. Семенов, — ходатайства об учреждении комитетов из многих губерний, пылкий и преданный всей душой делу освобождения крестьян великий князь настаивал на том, чтобы в тех губерниях, где дворянство еще медлило своими ходатайствами, комитеты были учреждены и без этого ходатайства… После весьма горячих споров предложение великого князя принято не было, но, уступая настойчиво выраженному им мнению, комитет согласился на предание всему делу, и в особенности министерским циркулярам полной гласности, и это удостоилось Высочайшего утверждения. Непосредственным результатом этой гласности было переименование секретного комитета в главный комитет по крестьянскому делу в январе 1858 года и получение до 1 мая того же года заявлений дворянств всех губерний о желании их приступить к освобождению крестьян" [147]. По настоянию великого князя обсуждение крестьянского дела разрешено было и всем без исключения журналам [148]. Великое негодование и ненависть обрушились после этого на царского брата со стороны всех придворных крепостников, увидавших теперь, что освобождение крестьян не за горами. По адресу великого князя пущен был целый ряд сплетен и инсинуаций, которые отравили ему существование. Между прочим распространили слух, будто предложение великого князя об учреждении комитетов даже в тех губерниях, откуда не последовало просьб об этом, облечено было великим князем в обидную для дворянства форму. "Единогласные удостоверения С. С. Ланского и К. В. Чевкина, поддерживавших мнение великого князя, — говорит П. П. Семенов — графа Д. Н. Блудова и И. И. Ростовцева, бывшего в этом именно случае самым решительным его противником, категорически свидетельствуют, что великим князем никогда приписываемые ему слова произнесены не были" [149]. Сплетни и инсинуации довели было великого князя до того, что в своих беседах с А. В. Головниным перед отъездом за границу великий князь выражал намерение бросить все дела и остаться только морским министром. В октябре 1858 года Головнин писал князю Барятинскому: "Перед его отъездом мы имели с ним частые и долгие споры. Он крайне обескуражен и разбит всем тем, что здесь говорили против него, и не хочет более заниматься общими государственными делами, как, например, финансовыми в качестве первого члена финансового комитета, освобождением крестьян как член комитета по этому важному делу, системой, которой следует руководствоваться в отношении раскольников, как член раскольничьего комитета, и т. д.". Головнин умолял князя Барятинского, как близкого друга Константина Николаевича, "поднять бодрость великого князя и уверить его, что императору недостаточны только одни его труды как адмирала". "Государь, — писал Головнин, — назначил его членом совета министров и различных комитетов. Необходимо, чтобы он показал себя достойным столь высокого доверия, не продлил бы очень своего отсутствия и возвращался бы как можно скорее занять место, назначенное ему августейшей волей брата, который его любит и уважает. Интриганы преувеличили слухи всеобщего неудовольствия против него. Нужно пренебречь этой молвой и продолжать идти своей дорогой" [150]. Головнин опасался, что отсутствие великого князя остановит "ход административных улучшений в Петербурге", и это опасение разделяли с ним и многие другие сторонники реформ. Это опасение показывает, какое огромное влияние оказывал великий князь на ход крестьянского дела.
Тревога Головнина оказалась напрасной. Вскоре же он получил известие из Петербурга, что император "твердо шествует по пути прогресса и в отсутствие брата не меняет системы, хотя в общем действует медленнее, чем того желали бы многие" [151].2 И сам Константин Николаевич по возвращении в Петербург с прежним рвением принялся работать по крестьянскому делу. В то время с легкой руки Я. И. Ростовцева вырабатывались уже иные основания для будущего устройства крестьян, чем те, которые были опубликованы в рескриптах 20 ноября и 5 декабря 1857 года. Выдвинуты были вопросы о наделении крестьян пахотной землей и об устройстве их мирского управления независимо от вотчинной власти помещика. Великий князь, некогда примкнувший к программе Ланского, теперь стал на сторону программы Ростовцева, более удовлетворительно решавшей крестьянский вопрос [152]. После слабой попытки установления новых начал в заседании комитета 26 октября Ланской и Ростовцев внесли некоторые предположения по этому вопросу, а великому князю удалось достигнуть их соглашения и слияния в оживленном заседании 4 декабря 1858 года. Выработаны были 12 положений, которые и должны были служить руководящими началами при составлении положения о крестьянах [153].Так и в этом новом и чрезвычайно важном повороте крестьянского вопроса великому князю Константину Николаевичу принадлежала значительная роль. Не он внес улучшения в постановку крестьянского вопроса, но он легче и скорее других усвоил эти улучшения, обнял их своим умом и двинул их к осуществлению своим тактом и волей.
С открытием в марте 1859 года редакционных комиссий деятельность главного комитета почти прекратилась. Но великий князь не терял времени. С неослабным вниманием следил он за ходом работ комиссий, за постепенным развитием законопроекта, "при деятельном содействии А. В. Головнина, который, будучи другом Н. А. Милютина и приятелем большинства выдающихся членов комиссий, всегда знал, что в них происходит, и служил, вместе с статс-секретарем С, М. Жуковским, живой связью между великим князем и комиссиями". Обо всех опасностях, тревогах и затруднениях сообщалось великому князю, и от него приходили одобрения, обещания защиты, советы и предостережения [154]. Даже находясь за границей, великий князь обменивался письмами с Ростовцевым, который частным образом докладывал эти письма своим сотрудникам, считая их как бы достоянием комиссий [155]. Таким образом великий князь был как бы негласным членом комиссий. Этим объясняют тот факт, что когда в самый разгар этих работ умер председатель редакционных комиссий Я. И. Ростовцев, "многие, по словам П. П. Семенова, полагали, что на великого князя будет возложено это председательство". Эти ожидания не оправдались лишь потому, что государь знал на этот счет мнение умиравшего Ростовцева, который "возлагал все свои надежды на великого князя Константина Николаевича, как на желанного председателя главного комитета, но находил невозможным назначение его председателем редакционных комиссий, так как такое назначение обрушило бы на голову члена императорской фамилии все те чувства вражды, злобы и все те клеветы и нарекания", которые падали на самого Ростовцева. Но и в своей негласной роли великий князь удержал авторитетное и руководящее положение. Новый председатель редакционных комиссий граф Виктор Николаевич Панин, назначение которого, по свидетельству Никитенка, "поразило как громом всех друзей свободы и улучшений" и непомерно обрадовало крепостников, счел своим первым долгом явиться к великому князю Константину "как к государственному мужу, особенно занимавшемуся крестьянским вопросом", и засвидетельствовать ему, что хотя у него, Панина, и есть свои убеждения на этот счет, "свое политическое credo, но по долгу верноподданнической присяги он считает долгом приводить в исполнение взгляды государям" [156]. Все, значит, зависело от него, чтобы эти взгляды, — а это были взгляды Я. И. Ростовцева, — не изменились. Великий князь взял на себя заботу об этом, и потому, когда многие члены редакционных комиссий после назначения председателем Панина хотели уходить, великий князь через Петра Семенова просил их не делать этого, "так как государь очень тверд в своем намерении довести труд до конца и очень хорошо знает, в чем сущность дела" [157]. Это было не простое удостоверение факта, но и заверение относительно будущего, известное нравственное обязательство великого князя перед членами комиссий.
[147] Русская Старина. 1892. Март. № 815.
[148] Русский Архив. 1885. № 8. С. 540 (свидетельство Левшина).
[149] Русская Старина. 1892. Март.№ 815, 816.
[150] Русский Архив. 1889. Кн. 1. С. 337.
[151] Там же. С. 338.
[152] Свидетельство Я. И. Ростовцева. Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. II. С, 630.
[153] 4 Русская Старина. Март, 1892. С. 817. Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. I. С. 81, 82.
[154] Свидетельство П. П. Семенова в "Русской Старине". 1992. Март. С. 817.
[155] Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. I. С. 238.
[156] Русская Старина. 1891. Октябрь. С. 149, 150 (Дневник П. А. Валуева).
[157] Семенов Н. П. Освобождение крестьян в России. Т. II, С. 694, 695.