Страница 60 из 62
Великий князь свято исполнил это обязательство. Когда выработанное редакционными комиссиями положение о крестьянах поступило 10 октября 1860 года в главный комитет, великий князь, назначенный его председателем на место разбитого параличом князя А. Ф. Орлова, поставил себе задачей провести проекты редакционных комиссий по возможности без всяких изменений. Дело это было чрезвычайно трудное. По самому главному вопросу — поземельному устройству крестьян мнения в комитете разделились. За проект редакционных комиссий, кроме великого князя, стояло только три члена: С. С. Ланской, К. В. Чевкин и граф Д. Н. Блудов. Меньшинство из трех членов с министром государственных имуществ M. H. Муравьевым во главе не соглашалось на предоставление крестьянам наделов в проектированных комиссиями нормах и предлагало определение указных наделов в уменьшенных размерах, а также повинностей за них, да и вообще установление всех поземельных отношений между помещиками и крестьянами предоставить губернским учреждениям. Еще дальше шло мнение двух членов, князя П. П. Гагарина и В. Ф. Адлерберга, которые, устраняя уже весь проект редакционных комиссий, для улучшения быта крестьян допускали только предоставление им дарственного надела в размере не более одной десятины на душу. Наконец, граф Панин, принимая проект редакционных комиссий, расходился с ним в некоторых пунктах высокой важности, между прочим на цифрах высших наделов и в вопросе о вотчинной полиции помещиков, которую он предлагал сохранить [158]. Великий князь, основательно изучивший законопроект комиссий и все мотивы, которыми руководились его составители, энергично выступил на его защиту. Горячо и ясно он доказывал, что при осуществлении предложений M. H. Муравьева у крестьян будет отобрана большая половина обеспечивавших их быт при крепостном праве наделов; при осуществлении предложения князя П. П. Гагарина и В. Ф. Адлерберга крестьяне лишатся трех четвертей этих наделов и таким образом быт их не будет улучшен; при осуществлении предложений графа Панина у крестьян отойдет треть их наделов. Но все три меньшинства остались при своих мнениях. Была опасность, что все эти три мнения соединятся в одно большинство. В этом направлении работал M. H. Муравьев, пользуясь сильной неприязнью графа Панина и князя Гагарина к редакционным комиссиям [159]. Тогда государь поручил великому князю, не насилуя убеждений графа Панина, уговорить его присоединиться к большинству, образовавшемуся вокруг председателя. Полагая, что из членов редакционных комиссий больше других мог убедить графа Петр Семенов, великий князь пригласил их обоих на совещание, продолжавшееся целый вечер 11 декабря. Граф Панин согласился присоединиться к большинству, если ему будут сделаны некоторые уступки в размерах высших наделов. Уступки были сделаны на особом совещании, происходившем на другой день у самого Панина, и таким путем обеспечено было большинство в пять лиц [160]. Эти хлопоты о составлении большинства очень характерны: они показывают, что государь Александр II все еще продолжал питать решпект к сановным поборникам крепостной стороны, все еще побаивался чересчур огорчить их и стремился провести реформу как будто бы через их посредство и с их добровольного согласия. Тут действовала своего рода неписаная конституция, и император так же боялся нарушать ее, как и писаные законы. После присоединения Панина к большинству отпал от князя Гагарина и также присоединился к большинству В. Ф. Адлерберг. Законопроект редакционных комиссий был принят в главном комитете и 14 января 1861 года внесен в Государственный Совет.
В Государственном Совете благоприятное решение подготовила необыкновенно твердая и определенная речь Александра II, заявившего на заседании 28 января 1861 года, что он не отступит ни в каком случае ни от одного из тех положений, которые были изложены в посмертной записке Я. И. Ростовцева и которые составляют все существо труда редакционных комиссий [161].Сам по себе мнительный и нерешительный Александр II по временам, когда его раздражала оппозиция, обнаруживал твердость и упорство в своих взглядах. Его речь вызвали и подготовили ходившие в то время слухи о том, что в Государственном Совете уже составилась большая, из 55 членов, оппозиция законопроекту [162]. Однако и тут великому князю пришлось употребить некоторые усилия, чтобы привести дело к благополучному концу, пришлось пойти на некоторые компромиссы. Самой существенной уступкой было принятие предложения князя П. П. Гагарина о даровом четвертном наделе. На основании этого постановления помещикам предоставлено было право оканчивать по добровольному соглашению с крестьянами всякие обязательные с ними отношения предоставлением крестьянам в собственность безвозмездно четвертой части высшего или в степных местностях указного надела, определенного в положениях. Так проект редакционных комиссий сделался положением 19 февраля 1861 года.
Император Александр II оценил по достоинству ту роль, которую сыграл при этом его брат Константин Николаевич. В достопамятный день 19 февраля 1861 года он обратился к великому князю с теплым рескриптом, в котором по влечению сердца и по долгу изъявлял ему "живейшую и глубокую признательность" за точное, скорое и вполне его воле и ожиданиям соответствующее окончание дела освобождения крестьян. "Глубоко, тщательно, — гласил рескрипт, — изучив все, относящееся к важным, разнообразным вопросам, долженствовавшим возникнуть при обсуждении как сих предначертанных уже, так и могущих служить к их усовершенствованию мер, вы с пламенным ко благу общему усердием посвящали ежедневно трудам в главном комитете все ваши усилия и все ваше время". В этом заявлении нет обычного в таких случаях преувеличения. То же самое в один голос говорят все сотрудники великого князя и свидетели его деятельности. "Да, это был труженик государственный, — говорит один из них, М. И. Семевский, — труженик замечательных способностей, деятель, всей душой желавший пользы и блага горячо любимой им России".
Таким же тружеником оставался великий князь и в дальнейшей своей государственной деятельности. "Есть множество свидетелей, — говорит М. И. Семевский, — того непрерывного, большого и упорного труда, каковой нес на себе в государственном совете великий князь Константин Николаевич: каждое сколько-нибудь важное дело изучаемо было им лично, нередко без посредства докладчика, занимая председательское место, — было ли то в главном комитете по устройству сельского состояния, в главном присутствии по воинской повинности или, наконец, в общем собрании государственного совета, — великий князь всегда приступал к заседанию лишь после тщательного ознакомления со всем с тем, что подлежало обсуждению и решению. В начале своего служения на посту председателя государственного совета пылкость и страстность характера великого князя несколько порывисто проявлялись, но с течением времени он овладел собой и был вполне на высоте своего положения, быстро усваивая суть обсуждавшихся докладов, личным разъяснением рассеивая возникавшие вопросы и недоумения, сглаживая оттенки разномыслия и превосходно приводя собрание к единогласным решениям. Память великого князя была поразительна: весьма часто бывало, например, в главном комитете об устройстве сельского состояния, что великий князь, остановив докладчика, продолжал доклад сам и с поразительной ясностью излагал самые запутанные подробности какого-либо спорного дела. Видя иногда утомление в лице августейшего председателя, мы спрашивали близких к нему о причинах и узнавали, что накануне, до глубокой ночи, его высочество читал дела, предназначенные к докладу, изучал их, причем зачастую справлялся в некоторых книгах его обширной библиотеки" [163].
[158] Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. III. Ч. 2. С. 763.
[159] Русская Старина. 1892. Март. С. 819, 820.
[160] Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. III. Ч. 2. С. 763–773.
[161] Русская Старина. 1880. Февраль. С. 375–379.
[162] Семенов Н. П. Освобождение крестьян. Т. III. Ч. 2. С. 770.
[163] Русская Старина. Февраль, 1892. III, IV.