Страница 63 из 77
Дедок попался ничего себе. Когда пережидали третий или четвертый артналет, Константин Сергеевич, пытаясь перекричать взрывы, поинтересовался:
– Так значит, говорите, идеи микростроительства вызвали интерес на самом верху?
Катя, у которой что‑то говорить не было сил, кивнула.
– Интересно, и кто же поверил в такую фантастику? – Константин Сергеевич тщетно пытался протереть свои линзы. Сверху на голову сыпалась труха и жухлые листья каштана.
– Поверили, – Катя лежала, пытаясь не смотреть на часы. Время летело с просто угрожающей скоростью. Можно и не успеть. Пробьются они на погрузку самостоятельно или нет? – Вы, Константин Сергеевич, поймите. Сейчас в стране война, хаос и все такое. Но ваши идеи непременно найдут применение. Вы уж будьте понастойчивее, не стесняйтесь.
– Да почему мне собственно стесняться? Я славы первооткрывателя не жажду. Никогда не скрывал, что мысль о самокопирующихся микромеханизмах я позаимствовал у Бори Житкова.[58] Знаете такого литератора? У него был замечательный рассказ. Я лишь развил мысль в, так сказать, наукообразном русле. Замечательный человек был Борис Степанович. Как же вы его в детстве не читали?
– Пойдемте, товарищ теоретик, – Катя, придерживая порванную штанину комбинезона, встала. – Немцы чуть поутихли, а нас с вами ждут.
На выезде повезло: Кате, размахивая «наганом», удалось остановить полуторку. Старика бойцы взяли в кузов и кое‑как усадили на дальномер. Катя провисела на подножке. Водитель гнал как бешеный. Когда проскочивший на бреющем полете «Мессершмитт» прошелся по дороге из пулеметов, Катя чуть не слетела с машины. Мускулы, пусть и тренированные, слушаться сержанта уже не желали.
С машины слезли у самого оцепления. Без своего двухколесного друга Константин Сергеевич как‑то сразу потерял уверенность. Велосипеда старику было очень жаль. Катя отобрала портфель. Кое‑как доковыляли до укромной лощинки. Увидев раненых и раздолбанный грузовик, Константин Сергеевич остановился.
– Послушайте, Екатерина, разве… Я полагал…
Катя, которой хотелось исключительно упасть и немножко посидеть, пробормотала:
– Вы на персональную субмарину надеялись? В другой раз. Сейчас будем изыскивать романтическую шхуну. Вы бы отдохнули, дедушка.
20.31. В IV секторе – остатки 95‑й, 345‑й сд, 138‑й и 79‑й стрелковых бригад, 2‑го полка морской пехоты занимают оборону, – берег Северной бухты – Камчатка – Английский редут Виктория. III сектор – остатки частей и подразделений 25‑й Чапаевской дивизии, 138‑й стрелковой бригады, 3‑го полка морской пехоты, – редут Виктория – Английское кладбище. Сектор II – остатки 386‑й сд, 142‑й стрелковой бригады, 7‑й бригады морской пехоты. Рубеж – Английское кладбище – Хомутовая балка. Сектор I – 9‑я бригада морской пехоты, остатки 388‑й сд, боеспособная 109‑я стрелковая дивизия. Рубеж – высота 85,2 – Балаклавское шоссе – безымянная высота восточнее Георгиевского монастыря.
4. Вечер – ночь
21.19. Ввиду прорыва фронта и создавшейся угрозы принято решение: Военному совету ПОРа перейти на запасной флагманский командный пункт на 35‑ю батарею. Туда же перевести Военный совет Приморской армии и Береговой обороны. Отвести на мыс Херсонес тыловые службы армии и флота.
Немецкие войска начинают перегруппировку с целью нанесения удара в районах Золотая балка – хутор Дергачи – Килен‑балка.
Совсем паршиво. Катя покосилась на сапера. Боец сидел откинувшись, повязка, давно спекшаяся в твердую маску крови и пыли, сейчас казалась посмертной маской.
До этого загрузились. Завелись без проблем. Катя к ножному стартеру вполне приноровилась. Вырулили к дороге. В небе было относительно чисто, немецкие пилоты, похоже, порядком притомились и отправились пить кофе. Возможно, поэтому на дороге было не протолкнуться. Машины пытались идти в обе стороны. Катя кое‑как вывела свою колымагу к повороту на хутор Меркуша. Справа уже открылась вода неширокой бухты. Еще чуть‑чуть, там временные пирсы.
Уперлись. Оцепление стояло плотное. Поворот к пирсам был перекрыт. Дальше дымились разбомбленные машины, огромный дымный столб поднимался у бухты. Проскочить было нельзя. На глазах Кати полковой комиссар, руководивший оцеплением, приказал стрелять поверх крыши «эмки», пытавшейся проскочить между машинами. Надо думать, и по их машине врежут без колебаний. Кате, с ее и так чуть живым «госпиталем», соваться под автоматные очереди было никак невозможно.
Машин скопились десятки. К полковому комиссару то и дело подбегали какие‑то люди, в военной форме и в штатском, трясли бумагами. Кого‑то пропускали, кому‑то комиссар возвращал бумаги и отправлял ждать. Особо настойчивых автоматчики без церемоний отпихивали прикладами. Приказано было рассредоточиться, замаскироваться и ждать указаний.
Катя спрыгнула на землю и отправилась прояснять обстановку. Обратилась не к озверевшему полковому комиссару, а к возящемуся рядом и явно имеющему отношение к начальству технику‑интенданту второго ранга.
– Товарищ майор, у меня раненые. Сколько ждать‑то? Пункт питания развернут будет?
– Ждите. Сколько нужно, столько и ждите.
– Откуда? – окликнул полковой комиссар.
– Из 76‑го ППГ, – с готовностью откликнулась Катя. – Кормить будут? Раненые же.
– Вы почему здесь? Вам указано к Херсонесу везти.
– Не знаю, товарищ подполковник. Приказали сюда. Сейчас наши еще подъедут.
– Отгоните машину и ждите. Стемнеет, покормят.
– Есть ждать.
Полковой комиссар уже отвернулся, к нему подошел капитан‑лейтенант береговой обороны с растрепанной картой.
Катя отогнала машину чуть левее. Впереди автоматчики ковыряли неглубокую траншею.
Торчать неподвижно под открытым небом было страшно. От города по‑прежнему доносилась канонада.
– Слушай, налетят ведь, а? – Катя поерзала на продавленном сиденье.
Сапер, осторожно повернув голову, жестом показал, что нужно слушать воздух.
Катя морщилась: слушай не слушай, а деться здесь некуда. Вперед бы проскочить. Времени в обрез. Вернее, времени уже совсем нет.
– Мотя, давай сюда.
Военфельдшер спрыгнула из кузова.
– Что, не пускают? У нас нервничают раненые.
– Угу. Давай‑ка те ящики к машине перенесем.
– Зачем?
– Ну, обещают покормить. Столы импровизированные устроим. Раз уж все равно ждать.
Автоматчики на двух женщин, отволокших к машине пустые ящики из‑под мин, внимания не обратили.
– Садись, Матрена Матильдовна к нашим в кузов, проверь, что да как, пока время имеется. Как там Окунь?
– Да оперировать бы его быстрее. Мается, боюсь, пока до Новороссийска дойдем…
– Ничего, он жилистый. Дотянет.
Катя запрыгнула в машину. У Окуня особого выбора нет. И у вас, товарищ сержант, тоже нет выбора. У «Чкаловца» особый груз, у пирса он не задержится. Осталось полчаса. Придется прорываться. Вот будет номер, если свои пристрелят.
Катя завела двигатель. Сапер посмотрел с недоумением.
– Может, выйдешь? Свежим воздухом подышишь?
– Воздух!!!
Катя увидела, как попрыгали в свою мелкую траншею автоматчики. Все вокруг мгновенно ожило. Штабной фургон, сдавая задним ходом, налетел на «эмку», из полуторки начали выпрыгивать и разбегаться женщины и штатские мужчины с противогазами через плечо. Из‑за развалин рыбачьего сарая навстречу самолетам ударил одинокий «ДШК».
Над берегом промелькнул «Ме‑109». «Лаптежники» шли ближе к морю. Катя, нахлобучивая каску, вывалилась из кабины. Ящик был легенький, она рванула к траншее. Навстречу выглянул изумленный автоматчик.
– Тикай! Щас рванет! – Катя спихнула в недорытую канавку ящик. Слева из ровика что‑то завопил, яростно грозя кулаком, полковой комиссар.
Катя влетела в кабину, не успев сесть, дала газу. Замечательная все‑таки машина «ЗИС‑5». Не сплоховал – дернул вперед. В кузове завопили раненые. Грузовик полетел прямо к траншее. В последний момент кто‑то метнулся прямо из‑под капота. Еще газу… Катя испугалась, что не попадет. Нет, правое колесо проскочило точно по ящику. Тряхнуло изрядно, Катя чуть язык себе не прикусила. О раненых было лучше не думать. Кажется, вслед дали очередь. «ЗИС» уже проломил кусты, выскочил на дорогу. Катя чуть не смяла чью‑то повозку, лошадь рванулась от грузовика. На противоположный берег бухты нагло, парами, пикировали «лаптежники». Надрывался зенитный «ДШК».