Страница 16 из 18
Узнав, что некоторые Вольные решили перейти под руку Тонгила, витязи Гиты приказали Террану и еще двоим, поставившим спасение родных выше чести, присоединиться к отряду. Жрецы Гиты наложили на них заклятия, обязавшие оборотней напасть на Тонгила сразу, как увидят. Жрецы опасались: если промедлить, то маг почует угрозу.
Приди Тонгил к Вольным после восхода луны, как предполагалось, у оборотней, на пике их силы, увеличенной жрецами, был бы шанс. Тогда остались бы живы их семьи. Но теперь, узнав о провале плана, слуги Гиты уничтожат всех...
- И ты поверил, что они не сделали бы этого в любом случае? - насмешливо поинтересовался Мэль.
- Они поклялись именем богини, - устало ответил оборотень.
- Гита - самая вероломная из всех младших богинь, - впервые за все время заговорил Тонгил. - Дословно выполняя клятву, она обязательно находит способ ее нарушить. Как именно звучало их обещание?
Оборотень посмотрел на человека, которого несколько часов назад пытался уничтожить:
- Они поклялись не убивать мою семью и отпустить всех на свободу, как только ты умрешь.
- Вот как? - Арон криво усмехнулся. - Они действительно могли бы отпустить твою семью на свободу - в глубину пропасти или посреди соленого океана. Ты ведь никак не оговорил безопасность родных? Нет? А еще жрецы Гиты любят накладывать заклинания, не убивающие прямо, но способные привести к медленной смерти от вполне естественных причин. Например, в сотни раз ускорив старение...
- Откуда ты можешь это знать? - недоверчиво спросил Терран.
- Так умер мой отец, - после паузы ответил Тонгил.
- Ты никогда прежде не рассказывал о своих родителях... - неуверенно начал Мэа-таэль, когда, закончив обход новых заключенных, они поднялись на башню. Маг пожал плечами, не глядя на него:
- Не самая приятная тема.
- Ты говорил, что осиротел рано, и детство у тебя было не из легких. И никогда не упоминал ни отца, ни мать - только учителя, который подобрал тебя в Киртском княжестве во время Синей чумы...
- Что еще я говорил о своем детстве? - пустым голосом спросил Тонгил.
- Да почти ничего, - полуэльф вздохнул, и, решившись, добавил. - Арон, ты последние дни на себя не похож. Что случилось:
Маг молчал очень долго, и Мэлю уже стало казаться: вовсе не ответит. Но тот отозвался - словно бы через силу, все так же смотря куда-то в сторону, будто разговаривая с проемом окна:
- Случился неудачный эксперимент. Очень неудачный.
- И...? - полукровка мог лишь с содроганием представить, что, по мнению мага, можно было счесть "неудачным экспериментом". Стоит только вспомнить, как, когда полгода назад вышедшая из-под контроля эмеаль Земли до основания разрушила южную башню, Тонгил лишь пожал плечами и назвал это "досадным побочным эффектом". Кстати, башню отстраивали до сих пор.
- Ты ведь не умираешь? - не выдержал Мэль.
- Нет, - маг хмыкнул. - С чего ты взял? У меня всего лишь провалы в памяти...
Глава 5.
- Провалы в памяти, - повторил Мэа-таэль, чувствуя, как становятся на место разрозненные части мозаики. - Почему ты не сказал раньше?
Маг тихо и совсем на себя не похоже вздохнул:
- Откуда я знал, можно ли тебе доверять? Я и сейчас...
- Ты меня три раза спасал, - проговорил Мэль, понимая: на человека, забывшего о прошлом, несправедливо обижаться, но жгучую обиду все равно чувствуя. - А еще я тебе должен жизнь брата. Арон, духами предков клянусь - я тебя не предам!
- Верю, - после паузы кивнул Тонгил.
- Что именно ты помнишь?
- Отрывки, - маг пожал плечами. - А иногда я не помню, а просто знаю... Мэль, у меня есть дети?
Полукровка вздрогнул от неожиданного вопроса:
- Ты это у меня спрашиваешь?!!
- Больше не у кого, - Арон криво улыбнулся.
- Ты никогда не упоминал... при мне, - полуэльф хмыкнул от мысли, пришедшей в голову следом. - От мальчиков детей не бывает.
Маг рассмеялся, на этот раз вполне искренне:
- Данный факт мне известен, о мудрейший из мудрых! Но разве это значит, что в моей жизни никогда не было женщин?
- Были, конечно, - признал Мэль, пожав плечами. - Но прежде отеческих порывов я за тобой не замечал. Хотя... - от внезапно появившейся идеи полуэльфу стало очень не по себе.
- Да? - полюбопытствовал Тонгил.
- Ничего, потерял мысль, - пробормотал Мэа-таэль, на самом деле изо всех сил стараясь от означенной мысли избавиться. Конечно, Тонгил - Темный маг, но неужели для восстановления памяти он способен принести в жертву собственного ребенка?
Потом они почти до утра сидели в покоях Тонгила, и Мэль рассказывал о прошлом Арона. Не все, конечно, и даже не десятую часть тех мелочей, из которых состоит жизнь любого человека, но достаточно, чтобы жадный блеск в глазах мага чуть поутих и поток его вопросов уменьшился.
Все встало на свои места, не дававшая Мэлю покоя неправильность поведения Тонгила разрешилась; только вот, когда полуэльф уже входил в собственные комнаты, перед мысленным взором внезапно четко проявилась картина:
Тонгил и черноволосый мальчик лет десяти идут по темным переходам подземелья, по коридору, ведущему к лабораториям мага. Мальчик шагает беззаботно, взгляд у ребенка невинно-доверчивый, бесстрашный. Вот он поднимает голову, что-то спрашивает у Арона, и Мэль замечает, как сильно они похожи: маг и этот ребенок. Тонгил кивает, улыбается и распахивает перед сыном дверь самой страшной из лабораторий - той, откуда люди никогда не возвращаются живыми...
*****
В монастыре Ресан привык выстаивать долгие службы, часами петь священные гимны и читать бесконечные молитвы на гортанном языке древней Аккеи. Но темная магия, пропитавшая каждый угол замка, давила на юношу: если утренние чтения Ресан еще сумел выдержать, то к вечеру сил почти не осталось.
Чтец начал запинаться уже в первую четверть часа, а потом у юноши и вовсе сел голос. Тар Аримир недовольно хмурился, но изменить ничего не мог, и в конце концов отослал Ресана, строго настрого велев тому лечить горло. Великая Солнечная неделя только начиналась, и, если в другие дни бог Света мог простить небрежение молитвенным долгом, то в свою святую седмицу был строг.
Освободившись, Ресан некоторое время побродил по восточному крылу. Выходить на галерею, ведущую в основное здание, он не рискнул: теперь там стояли два мрачных стражника. Побродил, а потом вернулся в еще пустую комнату для слуг и завалился спать, загадав проснуться вскоре после полуночи. Невидимка внутри него умел безошибочно отмерять время сна и никогда не ошибался.
Не подвел он и в этот раз.
Остальные слуги крепко спали, не потревоженные пробуждением юноши. Ресан тихо сполз на пол и вытащил из-под койки с вечера приготовленный мешок, одел лямки. Выскользнул за дверь. На галерею юноша идти поостерегся, вышел через двор к той башне, на которую днем ему показал мальчишка. Обходной путь оказался намного длиннее; впрочем, на то он и обходной.
И во внутреннем дворе восточного крыла, и дальше было безлюдно. Больше всего Ресан опасался нарваться на особую стражу Тонгила - его оборотней, которые стерегли замок ночами, когда стражники-люди спали. Но пока светлые боги миловали.
Впереди выросла башня - громада с черными провалами окон. Ресан достал из мешка лунник - белый камень, светящийся в темноте, сжал в руке. И двинулся вверх по пустой, без единого стражника, лестнице; на третьем этаже свернул в темный коридор и пошел, отсчитывая двери.
Вот и нужная. Если только его не обманули...
Несмотря на глубокую ночь, дверь отворилась прежде, чем костяшки пальцев юноши во второй раз прикоснулись к ее темному дереву. Выпустила широкую полосу света и явила Риена - изрядно вытянувшегося за последние месяцы, потерявшего прежний загар и более бледного, чем хотелось бы Ресану.