Страница 9 из 11
— Яков, — сказал командир ласково, — пошел вон. — И, когда дверь закрылась, улыбнулся Гривцову: — Яков прав. Проверка, знаешь, — основа доверия. Тебе же самому спокойнее будет, если с нами попартизанишь немного. И здесь спокойнее будет, и на Большой Земле, когда выйдешь туда. Доверие — оно, знаешь, тяжело заслуживается. Тебе из чего стрелять больше нравится?
— Из пушки! — сказал Гривцов зло.
— Яков! — позвал командир. — Дашь ему пострелять из пушки.
— Откуда пушка? — спросил Гривцов уже с интересом.
— Для гостя у нас все найдется.
«Пушкой» оказался сорокадвухмиллиметровый немецкий ротный миномет. Это Гривцов выяснил на следующее утро, когда, накормленный горячей пшенной кашей, он сутки проспал в командирской землянке и был разбужен Яшкиным тычком: — Вставай, Чкалов! Пошли повоюем немного…
Яшка оказался командиром отделения. Отделение — те двое ребят, с которыми он ночью и пришел за Гривцовым в охотничью избушку. Оказалось, что несмотря на типично штатскую внешнюю разболтанность, дисциплина в отряде железная. Каждый отвечал головой за порученное ему дело, — на прочее внимания не обращалось.
Они позавтракали поплотней, взяли сухарей, Яшка помусолил самодельный план местности и стал навьючивать на Гривцова миномет.
— Почему я?
— Чтоб служба медом не казалась. Шагом марш!
И капитан Гривцов, скрючившись под тяжестью трофейного немецкого железа, затопал под командой вчерашнего колхозного разгильдяя Яшки.
К вечеру пришли на место. Яшка полазил по кустам:
— Объясняю задачу. Здесь деревянный мост через речку. Здесь — пост охраны. Здесь — дом, где живет охрана, два с половиной километра от нас. Двадцать ноль-ноль — время построения и поверки этих аккуратных. Вот мы их и угостим.
— Потом они нас догонят и так угостят — не унесем, — усомнился басистый с карабином, Николай.
— Объясняю для несознательных: они нас не угостят. Потому что мы отделены от речки и от дороги километром отличного болота. И жалкая дюжина фрицев никогда не сунется ночью в болото, за которым лес. Вопросы?
— Промажем, — сказал Гривцов.
— А ты не промажь, — недобро сказал Яшка.
— Да я же не минометчик! И таблиц стрельбы у вас нет! И заряды наверняка сырые!
— Не саботируй, — предупредил Яшка. — Мы стреляли — и попадали иногда. А ты — человек с военным образованием, если не врешь.
Гривцов засопел над самодельным планом, пытаясь определить поточнее разницу в высотах и расстояние. Яшка достал из кармана прицел и вставил в корзинку миномета. Басистый вынул из ящика мину и нацепил на ее хвост три круглые колбаски зарядов.
— Давай по мосту хлопнем для пристрелки, пока не стемнело, — предложил Гривцов.
Яшка посмотрел на трофейные часы:
— Десять минут осталось. Ну, хлопни без минуты восемь.
Без минуты восемь миномет хлопнул, и мина взорвалась в полукилометре от моста. Гривцов быстро подкрутил прицел, Яшка опустил в ствол вторую мину, и она пришлась далеко за домиком охраны. Оттуда высыпали почти неразличимые в бинокль фигурки — смеркалось, — и третья мина легла левее и ближе.
— Лапоть ты, — сплюнул Яшка.
— Рассеивание большое, — виновато оправдывался Гривцов.
— Большое, маленькое… Привередничаешь! Живо! Пять мин есть.
Четвертая мина хлопнулась во дворе.
— Вот так давно! Беглый огонь!
Оставшуюся они послали на том же прицеле.
— А теперь спокойно даем драла!
Они вернулись утром. Яшка отрапортовал о выполнении задания. Командир посопел:
— Хоть в одного-то попали?
— Восьмерых уложили, — ответил Яшка, не сморгнув глазом.
Командир пошевелил бородой, хмыкнул и пошел к себе. Там засветил коптилку, достал огрызок карандаша и амбарную книгу и принялся писать сопроводительную бумагу на Гривцова. Связной из отряда Мацилевича дожидался тут же. Судьба сбитого, плененного, беглого и партизанившего летчика была им уже обговорена.
— Ты, что ли, Гривцов? — спросил связной, выйдя к костерку.
— Я.
— Чего радисткой интересовался?
— Да так, — глупо ответил Гривцов, чувствуя, как у него отчаянно заколотилось сердце. — А… она где сейчас?
— Они с другим отрядом сейчас работают. Вскоре уходить собирались. Наших ребят подрывному делу обучили вполне. Отзывают их, вроде.
— Это далеко от вас?
— А вот послезавтра придем — узнаешь все, что тебе положено.
И послезавтра Гривцов узнал все, что ему было положено. Положено ему, как оказалось, было не так много. Но ему хватило. Главное — он узнал имя радистки…
Отряд Мацилевича был хозяйством солидным: полсотни человек, две телеги, четыре лошади и даже одна корова, дававшая молоко для раненных. Мацилевич, бывший школьный завхоз, любил обстоятельность.
— Отправим тебя завтра на Большую Землю, — сказал он.
— А… подрывники те где?
— Два дня назад пошли.
— Я их не нагоню?
— Это вряд ли. Я своих покалеченных отправляю с проводником, через болота идут. Сурожские ворота. Две недели ходу. Они быстрее идут… А то оставайся? Мне военные нужны. Молока дам.
— А выйдем мы в одно место?
— В одно.
— А задержаться они не могут?
— На той стороне, у наших, может и задержатся. А тут — вряд ли. Скорее вы задержитесь.
…Лошади были запряжены. Четверо тяжелораненых лежали на четырех тележках-волокушах, способных проходить через болото. Еще четверо шли сами. Гривцов тащил здоровенный мешок с продуктами. Проводник — седобородый дед с наганом — занял место во главе колонны. Замыкал движение вчерашний связной — Данила — с автоматом на шее.
Мацилевич заботливо обозрел обоз.
— Чтоб лошади мне были доставлены обратно, ясно! Без лошадей не возвращайтесь! Привезти мне: запалы для мин, гранаты и пару бы ручных пулеметов. Бинты. Патронов сколько сможете. Ну, с богом!
Лошади тронули. Волокуши зашуршали по палым листьям.
Лес был полон осенним солнцем, неярким и прозрачным. Разноцветные листья кружились и падали в синеве. И казалось все таким мирным и тихим, как будто не было на свете никакой войны…
На первом ночном привале Гривцов не спал. Раненые были накормлены и уложены, кони спутаны и пущены пастись, топливо для костра заготовлено. Лежал Гривцов на спине, смотрел на звезды над лесом, и перебирал, перебирал в голове то, что узнал про Катю…
…подрывники были спокойные ребята и, потеряв радистку, рацию ее припрятали в лесу: вдруг, скажем, у партизан окажется какой-нибудь армейский радист или просто радиолюбитель? Вариант с подстраховочным радистом был предусмотрен заранее, но мало ли что… Они разожгли в условленную ночь костры, самолета не дождались, и начали, как и было условлено, искать связь с отрядом Мацилевича. Услышав стрельбу в деревне, куда заходили только вчера, решили в бой не ввязываться, услышали шаги бегущего человека, — и получили свою радистку прямо в руки…
Но — жива ведь! Жива! И сейчас идет домой, к нашим — в каких-то нескольких десятках километров перед ними!
Надо же случиться такому глупому совпадению: чуть не полгода быть в паре сотен километров друг от друга, и почти встретившись — разминуться на два дня!
Посокрушавшись, Гривцов стал строить планы на будущее. Такова уж человеческая природа: достаточно человеку избегнуть смертельной опасности на сегодня, как он, едва переведя дух, немедленно начинает строить планы на будущее.
Не дадут ли ему несколько суток отпуска после всех передряг? Но как он тогда Катю найдет? В армейской разведке? Там с ним и разговаривать не станут — у них своя секретность… написать ее маме? Куда?.. Не может быть, чтоб никаких нитей не нашлось! Ну, выйдут они вслед за Катиной группой несколько дней спустя, там командование части, всегда можно что-то объяснить, попросить… И с этими мыслями он уснул.
V
На шестой день они подошли к болотам и увидели следы недавнего привала: кострище, наломанные ветки.
— Та группа, — сказал проводник. — Ее Евсей Антипов ведет, той же дорогой. Эту дорогу у нас человек, почитай, семь-восемь всего и знают. Сурожские ворота… Потому и не держит немец тут фронт, что держать его негде — топи кругом. Только тропочкой и пройдешь, да и то по воде иногда.