Хроники Земли Простой

Операция по спасению Бэйба, Бойба и Буйба уже подходила к концу. И тут раздался громкий крик одного из военно-морских конников, участвовавших в операции.

— Я нашел бутылку! — кричал узкоглазый всадник. — В ней записка!

Всем стало интересно.

Бутылки всегда были в открытом море вещью редкой. Это только в сказках и приключенческих романах эти самые бутылки прямо таки лезут в руки мореплавателей. В реальной же жизни можно всю жизнь проплавать и не найти в открытом море ни одной бутылки. В атмосфере всеобщего интереса и нарастающего ажиотажа бутылка была доставлена на борт, вместе с мокрыми и мрачными свиньями. Кстати сказать, каким образом наши пятачкастые герои оказались в воде, так и осталось загадкой. Достоверно известно лишь то, что до самого конца плавания некоторые из членов команды «Лани» старательно избегали общества боевых свиней Ортаска.

Впрочем, вернёмся к нашей бутылке. Бутылку достали намного быстрее, чем свиней. То ли дело было в разнице величин доставаемых объектов, то ли вообще за бутылками тянуться приятнее, чем за свиньями, но вот простое изложение фактов: свиней вынимали примерно полчаса, а на бутылку затратили каких-то двадцать пять минут. Наконец, наступил всеми ожидаемый момент — командир отдельной сотни военно-морской конницы Алхиндэ лейтенант Сол Бон разбил бутылку и торжественно зачитал содержимое записки.

— «Дорогие люди! Когда вы прочитаете эту записку, мы либо будем томиться в плену, либо падём от рук морских негодяев».

— О! — радостно вскричал благородный владетель Бленда. — Это же моя записка!

Узкоглазые всадники дружелюбно улыбнулись ему в ответ.

— «О люди»! — продолжал меж тем бравый лейтенант. — «Если бы вы видели эти наглые, хищные рожи, на которых, кажется, лежит всё проклятие рода человеческого»…

Хромой Сом кашлянул.

Лицо юного с’Пелейна начало понемногу утрачивать жизнерадостность.

— Интересно как пишет, — сказал один из военно-морских конников.

— Да… — поддержал его другой, — слог такой. Выразительный, в общем, слог.

— «Клянусь, что так дёшево я не дамся», — вдохновенно продолжал вещать Сол Бон. — «Я уже вижу их лица. Эти узкоглазые твари»… Па-азво-о-ольте …

Сол Бон замолчал. Он думал примерно тридцать секунд. Всё это время на него выжидательно смотрели подчиненные, растерянно — Микки с’Пелейн, и хмуро — экипаж и друзья Микки с’Пелейна.

— Эт-та кого это вы имеете это ввиду? — неуверенно обратился к владетелю Бленда лейтенант Бон. В его голове подобная наглость со стороны почти что пленного, по-видимому, не укладывалась совершенно.

Здесь до Микки окончательно дошёл весь трагизм ситуации. Он посмотрел по сторонам. Потом он посмотрел наверх. Потом вниз.

Потом попытался убежать.

Но был схвачен.

Контрглава,

совсем короткая, из которой следует, что рыжих, красивых и вооружённых женщин стоит опасаться

Тиль — город на Свободном берегу.

Мало того, Тиль — город портовый.

Это значит, что здесь всегда полно самого разного народа. Отсюда уходят коммерческие экспедиции на юг, промысловые ватаги на север, каботажники — до устья Белой; а там, если каботажник типа «море-река», то и до самого Билгейтца. Впрочем, с точки зрения нашего повествования эти обстоятельства уже совершенно неважны. Важно другое — здесь всегда можно зафрахтовать судно. Если вы располагаете временем и деньгами, то поиск корабля и переговоры с его капитаном или компанией, коей корабль принадлежит, можно превратить в подлинное удовольствие, если, конечно, вы любите искать и торговаться. Если же вы ограничены в средствах, или у вас маловато времени, то могут возникнуть некоторые трудности. Это во-первых.

Во-вторых, погоня по сути своей есть занятие публичное. Либо вы на виду у всех, с молодецкими воплями, отчаянно поддавая шпорами своим скакунам во впалые от долгого бега боками, несётесь следом за своим оппонентом, либо это никакая не погоня.

Если вы это понимаете, то вы также легко поймете, почему дальнейшие события развивались именно так, а не иначе.

Сначала этот меченосец со свиньями. Потом застава, солдаты которой, прозевав пронёсшийся мимо фургон, были настроены больше таких промашек не допускать. Посему они выставили рогатки, сделали суровые лица, опустили шлагбаум, одним словом, всячески давали понять, что мимо них и муха не пролетит. У Бритвы Дакаска на мгновение возник соблазн взять заставу в мечи, но справедливо рассудив, что затевать бой в сотнях и сотнях лат от дома дело не шибко выгодное, она сдержалась. Так что ей пришлось в течение четверти часа, медленно закипая, наблюдать, как начальник заставы внимательно просматривает документы каждого чёрного рыцаря. С некоторым сомнением изучая запись «цель поездки — туризм», стоявшую в каждой подорожной, начальник заставы, молодой мужчина по-военному развязной наружности, проявлял немалое тщание, но при этом невольно поглядывал-таки на Бритву Дакаска. В другое время Мерседес было бы даже приятно, мужское внимание, знаете ли, и всё такое, но сейчас, когда каждая дополнительная минута поднимала её душевную температуру на градус, а то и полтора, она готова была сказать нахалу что-нибудь неприличное, а то и вовсе, гм, заколоть. Не насмерть, а так… чтобы знал.

А что такого? Она уже так делала.

Наконец, начальник вернул последнему Чёрному рыцарю последнюю подорожную и сказал:

— Вроде всё нормально… Проезжайте, — и тут же спохватившись, поспешно сказал: — Стоять!

Мерседес уже взлетевшая в седло, ожидающе посмотрела на начальника заставы.

— А что мадемуазель делает сегодня вечером?

— Это зависит от того, сядет мадемуазель на корабль или нет, — отвечала Мерседес, наклонившись в седле, лицом к лицу начальника заставы. — Если сядет, то будет плыть.

— А если не сядет? — игриво улыбнулся начальник заставы, обнажив красивые белоснежные зубы.

— А если не сядет, то я найду тебя, милый, — улыбка начальника стала шире и глупее, — и отрежу тебе язык.

И Бритва Дакаска дала шенкелей, оставив начальника заставы стоять с широкой и глупой улыбкой на лице. Мимо неудачливого ухажёра неслись вороные кони, и летела в открытый рот дорожная пыль, поднятая десятками копыт, и оседала на белоснежных зубах.

~

Шкипер Агав любил поторговаться. Не ради наживы, нет, не подумайте чего плохого, он делал это ради самого процесса. Результат его вообще интересовал мало. Если бы он родился в другом мире, в другой стране и в другое время, то непременно стал бы эсером. Поэтому, когда кованые каблуки торопливо прогремели по трапу, и перед ним предстала рыжеволосая девушка в багровых доспехах, он был неприятно поражён стремительностью, с которой эта девица норовила порешить свои дела.

— Это ваш корабль?

— Здрасьте! — ответил Агав, внимательно разглядывая Мерседес.

— Вы можете отплыть прямо сейчас?

— Да, это мой корабль.

— Его можно зафрахтовать?

— Могу. Можно отплыть прям сейчас.

— Назовите сумму!

Для правильного понимания сцены читатель должен знать, что вопросы задавались быстро, а каждому ответу предшествовала неторопливая пауза.

Услышав слово «сумма», Агав задумался. Разговор перетекал в его любимую стадию, но торопливость, с которой его вынуждали назвать эту саму сумму, при огромном количестве неучтённых факторов — куда плывём, насколько, сколько пассажиров и тому подобное, раздражала.

Бритва же Дакаска честно пыталась сдержаться, делала глубокие выдохи, считала мысленно до десяти и обратно, но когда пауза достигла пятнадцати ударов сердца, её рука сама легла на эфес. Вокруг шкипера начали собираться матросы. Довольно дюжие ребята с наглыми повадками моряков с коммерческих линий.

— Сто пятьдесят уедов, — сказал наконец шкипер Агав.

— Хорошо, — сказала Мерседес.

— В день, — торопливо добавил Агав, не желая, чтобы процесс торгования завершился так быстро.

Мерседес задумалась, и сердце Агава наполнилось радостью — процесс пошёл. Здесь снова загрохотали кованые каблуки по трапу, и палуба начала заполняться Черными рыцарями.