Прежде чем проститься

Все эти дни, открывая шкаф и натыкаясь на вещи Адама, она постоянно вспоминала о его внезапной гибели, лишившей ее возможности даже проститься с ним. И еще: одежда мужа напоминала ей об их последней ссоре, и в Нелл снова просыпалось чувство вины, будто она собственными руками вытолкнула Адама из своей жизни... Без его вещей ей легче дышалось. Нелл знала: вернувшись после ресторана, она наконец-то спокойно заснет.

Она быстро приняла душ. Оставалось выбрать одежду, в которой она отправится на обед. Нелл открыла шкаф, оглядела ряд платьев и костюмов и решила надеть синий с сиреневым отливом шелковый брючный костюм. Этот костюм она купила в конце прошлого года и совсем о нем забыла.

«Хорошо, что эта вещь никак не связана с Адамом, — вдруг подумала Нелл. — Он всегда замечал, во что я одета».

Дэн приехал в ресторан раньше Нелл. Он сидел, погруженный в какие-то мысли, и даже не заметил, как она вошла. Только когда официант услужливо выдвинул для нее стул, Дэн вскочил на ноги и виновато улыбнулся.

— Вижу, вам удалось околдовать светофоры? — спросила она.

— Почти все. Спасибо, что пришли. Мне показалось, я просто надавил на вас своим приглашением. Дурацкая врачебная особенность. Привыкаешь видеть в людях пациентов, которые ждут от тебя рекомендаций, а ты ждешь, что они эти рекомендации обязательно будут выполнять.

— Не волнуйтесь, Дэн. Вы ничуть не надавили на меня. Я рада, что вы уговорили меня прийти сюда. Я тоже проголодалась, а готовить дома не хочется.

В зале вкусно пахло восхитительными итальянскими кушаньями. Когда официант нес к соседнему столику макароны с каким-то замысловатым соусом, Нелл едва удержалась, чтобы не воскликнуть, как маленькая:

— А я тоже такое хочу!

За бокалом вина Нелл и Дэн обнаружили, что у них в Вашингтоне есть куда больше общих друзей, чем они думали. После копченого окорока, который они теперь заедали дыней, разговор перешел на грядущие президентские выборы. Здесь их симпатии почти полностью совпадали. Когда же наконец принесли макароны с соусом, Дэн рассказывал Нелл, почему он переехал в Нью-Йорк.

— Наша больница постепенно превращается в крупный центр детской ожоговой терапии. А это как раз моя специализация.

Сам не зная зачем, Дэн вдруг начал рассказывать Нелл о безуспешных поисках матери.

— Неужели она просто исчезла из вашей жизни? — удивилась Нелл.

— Сейчас бы я назвал это затяжными депрессиями на почве алкоголизма, — печально усмехнулся Дэн. — Но тогда я не знал подобных мудреных слов. Я хотел, чтобы мама жила с нами, а она решила, что мне будет лучше с дедушкой и бабушкой... Это долгая история, Нелл. Если вам интересно, я как-нибудь расскажу ее вам со всеми подробностями. А пока... Моя мать стареет. Столько лет жить на улице или в заброшенных домах. Не надо быть врачом, чтобы представить, в каком состоянии ее организм. Я перебрался в Нью-Йорк не только из-за работы. Мне верилось, что я разыщу мать. Но за все эти месяцы — никаких результатов. Мою мать не видели с прошлой осени.

— Дэн, а вы уверены, что ей захочется иметь постоянную крышу над головой? Я помню, дед одно время занимался проблемами бездомных. Знаете, далеко не все они хотели вернуться к прежней жизни.

— Да, Нелл, люди по разным причинам уходят из дома. Но я уверен: не случись тогда со мной беды, мать бы не ушла. Она считала, что это из-за нее я чуть не погиб. Конечно, случай был ужасный, зато он определил мое будущее. Так что я могу лишь благодарить судьбу.

Дэн рассказал о своем безрезультатном визите в полицию.

— Формально они правы, — сказала Нелл. — Но есть и неофициальные пути. Здесь вам мог бы помочь мой дед. У него хватает друзей в полиции. Думаю, по его просьбе они бы не поленились внимательно просмотреть данные этих месяцев. Я поговорю с ним. Впрочем, вам бы тоже стоило появиться в его офисе. Вот его визитка.

Когда подали кофе, Дэн сказал:

— Нелл, вы, наверное, уже устали слушать обо мне и моих заботах... Мне хочется задать вам один вопрос. Если не пожелаете отвечать, скажите прямо. Но прежде я все-таки его задам: как вы себя ощущаете в изменившейся жизни?

— Как я себя ощущаю? — повторила Нелл, отправляя ломтик лимона в чашку с эспрессо. — Даже не знаю, что и ответить... Когда кто-то умирает, но нет ни тела, ни гроба, ни похоронной процессии, движущейся к могиле, смерть выглядит... незавершенной. Такое чувство, будто этот человек просто находится в другом городе или стране, хотя и знаешь, что он «уехал» навсегда. Я не могу отделаться от ощущения нереальности его смерти. Без конца твержу себе: «Адам мертв, Адам мертв» — и в то же время ощущаю бессмысленность этих слов.

— А когда вы потеряли родителей, у вас были схожие ощущения?

— Нет. Я знала, что они покинули наш мир. Вся разница в том, что родители погибли в результате несчастного случая. Адама погубил умышленный взрыв. Я в этом уверена. Сами посудите. Погибли четверо. Может, преступник хотел избавиться от кого-то одного. Возможно, от всех четверых. Они погибли. А преступник продолжает ходить по земле, наслаждаться жизнью. Возможно, тоже сидит в каком-нибудь ресторане.

Лимон в ее чашке успел побуреть, а эспрессо — остыть.

— Дэн, я обязательно найду того, кто взорвал яхту. Это нужно не только мне. Вместе с Адамом там погиб Джимми Райен. Лайза Райен осталась с тремя детьми. Она тоже должна знать, кто убил их отца и ее мужа.

— Уж не собираетесь ли вы проводить самостоятельное расследование? — встревожился Дэн. — Тот, кто с холодной расчетливостью погубил четыре жизни, крайне опасен.

У Нелл исказилось лицо, а широко раскрытые глаза наполнились паническим ужасом.

— Нелл, что с вами? Наверное, я зря сказал об этом. Только напугал вас, — спохватился Дэн.

Она покачала головой.

— Все в порядке. Я не из пугливых, — сказала Нелл, стараясь вместе с Дэном убедить и себя.

— Нет, Нелл. Я же чувствую, что не все в порядке. Расскажите, почему вы так испугались?

Разумного объяснения ее страху не было. Были лишь ощущения, очень похожие на те страшные минуты, когда она боролась с отбойной волной на Гавайях. Но семнадцать лет назад ее окружали настоящие волны. Сейчас... зал ресторана отъехал куда-то вдаль, словно декорация в съемочном павильоне. Нелл билась в закрытую дверь. Ей не хватало воздуха. Становилось все жарче и жарче. Еще немного — и она сгинет в пламени.

21 ИЮНЯ, СРЕДА

57

Строительство на месте бывшего «особняка Вандермеера» — всего лишь один из проектов «Лэнг энтерпрайсиз», — весьма недружелюбным тоном заявил Питер Лэнг.

Ему был явно не по душе утренний визит Джека Склафани и Джорджа Бреннана. Однако перед ним сидели не просто докучливые посетители, а инспекторы полиции, тесным образом связанные с окружной прокуратурой. Лэнг вообще старался ни с кем не ссориться, тем более с полицией и окружной прокуратурой. Он сменил тон на терпеливо-снисходительный.

— К примеру, «Лэнг энтерпрайсиз» принадлежит дом под номером тысяча двести по Америк-авеню, на верхнем этаже которого мы с вами сейчас сидим. Я бы мог провезти вас по всему Манхэттену и показать еще пару десятков зданий, находящихся в собственности нашей фирмы или под нашим управлением. Но прежде чем вы продолжите тратить мое время, позвольте все-таки узнать цель вашего визита.

«А цель очень простая, приятель, — мысленно ответил ему Склафани. — Ты начинаешь превращаться в главного подозреваемого по делу об убийстве четырех человек. Так что я бы советовал тебе осадить своего горячего мустанга».

— Мистер Лэнг, мы прекрасно понимаем, насколько вы заняты, — со своей всегдашней учтивостью сказал Бреннан. — Однако у нас возникла настоятельная необходимость задать вам несколько вопросов. Скажите, вы вчера встречались с Нелл Макдермотт?

— Встречался. И что из этого? — удивленно вскинул брови Лэнг.

По лицу Лэнга было видно, что вопрос ему очень не понравился. Еще бы. До сих пор он чувствовал себя весьма уверенно. Репутация, деньги, связи... Но все это его не спасет, если ему предъявят обвинение в умышленном убийстве четырех человек.