Справедливость-это женщина

Кроме того, она сочла целесообразным изменить тактику относительно выражения своего мнения о людях, в среде которых она оказалась, так как ей пришлось признать, что ее муж – достойный сын своего отца, а оба они пролетарского происхождения; фактически они никогда и не прерывали связи с пролетариатом, и это было предметом особой гордости для них обоих. Она обнаружила, что даже образование Джо было всего-навсего внешним лоском, и временами он даже не скрывал этого, когда, казалось, гордился тем, что забывал об образовании, используя бытующие в регионе просторечия. Согласно ее умозаключению, все это вылилось в глубокое чувство неполноценности; можно принадлежать по рождению к среднему классу или высшему классу, но нельзя влиться в него. И хотя его мать была леди, так Элен себе это представляла, сам он ни в коей мере не проявлял присущих этому сословию качеств; напротив, ему доставляло особое удовольствие общение со слугами. Например, с этим неприятным типом, который жил в коттедже. О, как ненавистен ей был этот человек; ее бросало в дрожь каждый раз, когда она видела его с Джо. Если бы этот человек был белый, отношение к нему Джо все равно не казалось бы обычным и естественным, так как он вроде бы из кожи лез вон, чтобы понравиться этому человеку. Нельзя сказать, что он боялся его, нет, этого не было, но создавалось впечатление, что он питает к нему огромное уважение, как к очень близкому и горячо любимому другу.

А жена этого человека? Это создание, дочь Игана. Хэйзл очень фамильярна с Джо, и Джо с ней. Вчера она видела, как он положил руку на ее плечо.

Элен ходила вниз по аллее, чтобы встречать автомобиль. Она поняла, что нужно совершать такие обычные, общепринятые вещи, чтобы как-то убить время и ослабить чувство глубокой тоски. Молодая женщина едва успела свернуть у поворота, как увидела автомобиль уже внутри ворот, и Джо входил в коттедж вместе с этой девушкой, и оба смеялись, причем довольно громко. Девушка была одета не по-домашнему, она явно каталась с Джо в автомобиле.

Элен повернулась и пошла обратно домой, решив, что придется сказать ему что-нибудь, когда он придет. Но, еще не дойдя до входа в дом, она спросила себя, что она скажет ему и как; ведь возможно, что он просто подвез девушку по дороге из города. Да, но зачем он сопровождал ее в дом? Его ответ мог бы быть таким: «А почему бы и нет? Не мог же я заставить ее искать дорогу одной?» Такое легкомысленное отношение с его стороны стало проявляться в последнее время все чаще; это был юмор в его понимании.

Еще до того как Элен услышала, что он, насвистывая, идет к дому, она решила взять на вооружение пословицу: благоразумие – лучшая часть доблести…

Но сегодня она не думала ни о девушке, ни о ее цветном муже. Сегодня она чувствовала себя счастливой, даже возбужденной: ведь сегодня здесь будет Бетти; о, как она скучала по ней и как ей хотелось поговорить с кем-нибудь из своего класса.

Странно, но до этого Элен никогда по-настоящему не считала, что сестра принадлежит к ее классу или даже к ее поколению: между ними была разница в шесть лет, а военная служба Бетти сделала ее грубой и более говорливой. И все же она была ее родной сестрой, да и в ее говорливости прослеживался узнаваемый акцент; и у них был один круг знакомых. К тому же Бетти была прекрасной няней и такой благовоспитанной. Да, она была рада ее приезду.

Неожиданно молодая женщина уронила руки на туалетный столик, наклонила голову и тихо засмеялась, размышляя про себя: «Боже мой! Через мгновение Бетти расправит здесь свои крылья; мне это может надоесть. Ведь она остается Бетти, как и вначале, так и теперь, и так будет всегда…»

– Ты готова?

Она взглянула в зеркало на дверь, где стоял Джо, и, поправив шляпу, кивнула ему, сказав:

– Да, только надену пальто.

Когда Элен взяла со стула пальто, он помог ей одеться, затем надвинул меховой воротник поближе к подбородку со словами:

– Не замерзни, ветер может переломить тебя пополам. – Затем, наклонив к ней лицо, медленно поцеловал ее в губы и, обведя пальцем вокруг ее губ, сказал: – У тебя самый красивый рот, который мне доводилось видеть у женщины.

– Это что, мое единственное красивое место? – Она застенчиво взглянула на него.

– Единственное красивое место? – Джо наклонил в сторону голову, как будто размышляя. – Нет, но это лучшее твое место, не считая, возможно, этого. – Он неожиданно хлопнул ее слегка по животу, а она, отпрянув от него, проговорила:

– Ну, ты!

И он засмеялся, выходя вслед за ней из комнаты.

– И ты, и он… Или они.

Когда они шли по лестничной клетке, он обнял ее за плечи, крепко прижал к себе и промолвил, затаив дыхание:

– Было бы чудесно, если бы это были они – двое или трое, верно?

И когда она почти яростно отпихнула его, Джо издал глубокий гортанный смех, прогремевший по всему дому – с кухни внизу до самого верха, где Майк, услышав его, медленно кивнул сам себе, а вслух проговорил:

– Это хорошо.

Когда они приехали на вокзал, поезд уже прибыл, и они заметили Бетти, разговаривавшую с кем-то на перроне, что дало повод Элен нетерпеливо мотнуть головой, хотя она нежно засмеялась и сказала:

– Вот и доверяй Бетти – познакомилась с кем-то в дороге.

Беатрис Бэртон стояла к ним спиной. Девушка расплылась в широкой восторженной улыбке, когда они появились сбоку.

– Привет, Джо. Привет, Элен. – Она импульсивно подалась вперед и поцеловала Элен; затем протянула руку Джо со словами: – Рада снова встретиться с тобой, Джо. Да, кстати. – Она повернулась к женщине, с которой разговаривала. – Это миссис Эмберс.

– Здравствуйте, миссис Эмберс. – Джо наклонил голову в сторону пожилой женщины, которая, судя по ее виду, выглядела так, как будто направлялась на викторианское чаепитие. На ней было длинное пальто, платье с клиньями, начинавшимися прямо с узкой талии, лиф которого был застегнут до самой шеи, которая, в свою очередь, была покрыта меховой накидкой, выделанной целиком из хвостов. На ней была шляпа из поблекшего зеленого велюра, и самоуверенное лицо леди казалось потерянным под ее широченными полями.

Ее ответ на приветствие Джо мог быть услышан даже у пропускного барьера.

– Здравствуйте, мистер Ремингтон. Так вы муж Элен? Да, да. А это, – теперь она повернулась и посмотрела на Элен, – сестра. Ну и ну, никакого сходства, совершенно никакого. Ха, ха! Бывает и такое. Интересно, вышел ли Хэммонд на улицу. Будьте добры, мисс Хьюз-Бэртон, посмотрите, там ли он. У него будет экипаж, не автомобиль. Сара не доверяет машинам; она старомодна, старомодна до беспредела.

– Да, да, сейчас. Я посмотрю.

Когда Бетти собралась бежать, Джо схватил ее за руку со словами:

– Это сделаю я. – Затем, повернувшись к миссис Эмберс, спросил: – Куда вы направляетесь?

– В Холл. В Холл, разумеется. Во владение Ментона.

– Ах, да. – Он ничуть не удивился, в отличие от Элен, которая уставилась на это странное создание, печально размышляя – значит, Бетти встретила кузину леди Ментон; теперь она вспомнила фамилию Эмберс в сочетании с Ментонами. Женщина с причудливой внешностью была леди Мэри Эмберс, которая купалась в деньгах, как и Ментоны, хотя все они были слишком старыми, чтобы наслаждаться ими.

Все три женщины двинулись теперь к пропускному барьеру, и Элен в своей любезной манере спросила пожилую леди:

– Надеюсь, поездка была приятной?

– Поездки никогда не бывают приятными, но тяжесть данной поездки возмещалась присутствием вашей сестры. – Леди Эмберс резко повернула голову и кивнула в сторону Бетти.

– Я вам также обязана этим на правах взаимности, – ответила она.

– Спасибо. Спасибо. Редко найдешь умную собеседницу и не суфражистку [2]. Вы ведь говорили, что вы не суфражистка?

– Да, это так.

– Хорошо. Очень хорошо.

Джо стоял у барьера, а на почтительном расстоянии позади него находился Дэвид. Но впереди Дэвида стоял элегантно одетый мужчина средних лет, и леди Эмберс крикнула ему через железную ограду:

[2] Суфражистки – в Великобритании и США участницы движения за предоставление женщинам избирательного права.