Языки Пао

Бустамонте сел в одно из мягких черных кресел Аэлло. Он набросил на плечи мантию того непроницаемо-черного цвета, что приличествовал достоинству Панарха.

– Я восхищаюсь вами, людьми Брейкнесса, – сказал Бустамонте. – Ваша смелость восхитительна. Так бесстрашно вы кидаетесь в пучину опасности!

Палафокс грустно улыбнулся:

– Мы не столь опрометчивы, как вам кажется. Ни один из Магистров не покидает пределов планеты без средств личной защиты.

– Вы имеете в виду вашу прославленную магию?

Палафокс отрицательно покачал головой:

– Мы не волшебники. Но в нашем распоряжении поистине удивительное оружие.

Бустамонте внимательно осмотрел его серо-коричневый костюм, под которым ничего нельзя было скрыть.

– Что бы это ни было за оружие – сейчас его при вас нет.

Бустамонте набросил черный плащ на колени.

– Давайте отбросим двусмысленности.

– С радостью.

– Я представляю власть на Пао. Посему называюсь Панархом. Что вы на это скажете?

– Скажу, что вы рассуждаете логично. Если вы сейчас приведете ко мне Берана, мы исчезнем с ним вдвоем и оставим вас наслаждаться вашей безграничной властью.

Бустамонте покачал головой:

– Это невозможно.

– Невозможно? Ну, не совсем…

– Это невозможно, если принимать во внимание мои цели. Традиция династического правления на Пао всесильна. Воля народа – чтобы власть наследовал Беран. Он должен умереть, пока весть о смерти Аэлло не вышла за пределы дворца.

Палафокс задумчиво потрогал черную щеточку усов:

– В таком случае, уже поздно.

Бустамонте замер:

– Что вы сказали?

– Вы еще не слышали радиосообщений из Эйльянре? Сейчас как раз звучит объявление.

– Откуда вы это знаете? – требовательно спросил Бустамонте.

– Вот лучшее доказательство моей правоты, – сказал Палафокс, указывая на приемник, вмонтированный в ручку кресла Бустамонте.

Тот дотронулся до рычажка. Из встроенного в стену динамика раздался голос, полный ненатуральной скорби: «Горе Пао! Пао, плачь! Пао, облекись в траур! Великий Аэлло, наш благородный Панарх, умер! Горе, горе, горе! Растерянные и смущенные, глядим мы в печальное небо, и наша надежда, единственная надежда в этот трагический час – это Беран, новый славный Панарх из династии Панасперов! И пусть его царствование будет таким же славным и прочным, как правление великого Аэлло!»

Бустамонте ринулся на Палафокса словно маленький черненький бычок:

– Как просочилась эта весть?

– Я сам передал ее, – отвечал Палафокс легко и беззаботно.

Глаза Бустамонте вспыхнули:

– Когда же вы это сделали? С вас не спускали глаз!

– Мы, Магистры Брейкнесса, умеем прибегать к уловкам.

Голос из динамика гудел монотонно: «Действуя по приказу Панарха Берана, мамароны незамедлительно утопили злодеев. Аюдор Бустамонте служит Берану с чистосердечной преданностью и поможет юному Панарху на первых порах его правления».

Гнев Бустамонте, доселе сдерживаемый, вырвался наружу.

– Думаете, что меня можно остановить таким простеньким фокусом? – Он дал знак мамаронам. – Вы хотели быть вместе с Бераном. И вы будете с ним в жизни, а завтра, с первым лучом солнца – и в смерти.

Стража встала за спиной Палафокса.

– Обыщите этого человека! – закричал Бустамонте. – Осмотрите его хорошенько!

Стражи с минуту обыскивали Палафокса. Они буквально обнюхали каждую складку одежды, обхлопывали и прощупывали Мага, без всякого уважения к его достоинству. Но ничего не было обнаружено – ни инструмента, ни оружия, ни вообще какого бы то ни было приспособления. Бустамонте наблюдал за этой сценой с бесстыдным наслаждением, и, казалось, огорчился, когда обыск не дал результата.

– Как же так? – спросил он подозрительно. – Вы, Брейкнесский Маг! Где же ваши волшебные чудо-приспособления, таинственные и безотказные?

Палафокс, безропотно и равнодушно позволявший обыскивать себя, ответил любезно:

– Увы, Бустамонте, я не уполномочен отвечать на ваши вопросы.

Бустамонте грубо рассмеялся, повернулся к стражникам:

– Препроводите его в тюрьму.

Нейтралоиды скрутили Палафоксу руки.

– Еще только одно слово, – сказал Палафокс. – Поскольку на Пао вы меня больше не увидите.

– Уж в этом-то я уверен, – согласился Бустамонте.

– Я прибыл сюда по воле Аэлло, дабы обсудить возможную сделку.

– Подлая миссия! – вскричал Бустамонте.

– О, лишь обмен излишками к обоюдной выгоде, – сказал Палафокс. – Моя мудрость – ваши люди.

– Не темните, у меня нет времени! – Бустамонте нетерпеливо махнул стражникам, те подтолкнули Палафокса к дверям. Палафокс сделал неуловимое резкое движение. Стражники вскрикнули и отпрянули.

– Что такое! – вскричал Бустамонте.

– Он горит! Он испускает пламя!

Палафокс продолжал своим спокойным голосом:

– Как я уже сказал, мы никогда больше не повстречаемся с вами на Пао. Но я еще понадоблюсь вам, и предложение Аэлло покажется вам вполне разумным. Тогда вы сами прибудете на Брейкнесс.

Он отвесил Бустамонте поклон, повернулся к стражникам:

– Ну, а теперь пойдем.

4

Беран сидел, уперев подбородок в подоконник, и глядел в ночь. Видна была лишь фосфоресцирующая полоса прибоя да ледяные сгустки мерцающих звезд – больше ничего.

Комната располагалась высоко в башне, она была очень мрачна и уныла. Стены голые и неприятные на ощупь, окно забрано тяжелой решеткой, дверь настолько плотно пригнана к проему, что не оставлено даже маленькой щелочки. Беран знал, что это – тюремная камера.

Снизу послышался слабый звук – приглушенный и сиплый смешок нейтралоида. Беран был уверен, что смеются над ним, над злосчастным концом его земного существования. Слезы подступили к глазам, но, как и все паонитские дети, он более никаких эмоций не обнаружил.

Теперь звук послышался уже у самых дверей. Щелкнул замок, дверь раздвинулась. В проеме стояли Лорд Палафокс и два нейтралоида.

Беран с надеждой шагнул вперед, но что-то насторожило его, приковало к месту. Нейтралоиды втолкнули Палафокса в комнату. Дверь скрипнула, закрываясь. Беран остался стоять посреди камеры, совершенно упав духом.

Палафокс оглядел темницу, словно оценивая ситуацию. Он приложил ухо к двери, прислушался, затем тремя быстрыми, кошачьими прыжками приблизился к окну и выглянул. Ничего не было видно – лишь звезды да прибой.

Маг прикоснулся языком к внутренней стороне щеки, и в самом ухе у него зазвучал голос, читающий объявления в Эйльянре. Голос говорил взволнованно: «Получены известия от Аюдора Перголаи Бустамонте. Во время предательского нападения на Панарха Аэлло также ранен и Наследник. Маловероятно, что он выживет. Но самые опытные врачи Пао неустанно при нем. Аюдор Бустамонте просит всех объединиться в едином порыве надежды на благополучный исход».

Вторым касанием языка Палафокс выключил звук. Он поманил Берана – тот сделал шаг навстречу Палафоксу. Маг наклонился к уху мальчика и зашептал:

– Мы в опасности. И нас подслушивают – каждое наше слово. Не разговаривай – лишь следи за мной и действуй быстро по моему сигналу.

Беран кивнул. Палафокс осмотрел комнату уже более внимательно. В то время как он осматривался, одна из секций двери стала прозрачной: сквозь нее глядел глаз. В приступе внезапного раздражения Палафокс поднял руку, но сдержался. Через минуту глаз исчез и дверь снова стала непроницаемой.

Палафокс метнулся к окну, вытянул палец. Раскаленная игла пламени вырвалась из него, с шипением разрезая решетку. Она распахнулась и, прежде чем Палафокс успел схватить ее, вывалилась в темноту. Палафокс зашептал:

– Быстрее вон отсюда!

Беран в нерешительности мешкал.

– Скорее! – шепнул Палафокс. – Ты хочешь жить? Тогда мне на спину, живо!

Снизу уже слышался топот шагов, приближающиеся голоса. Через мгновение двери распахнулись – в проеме появились три мамарона. Они остолбенели, оглядели камеру и бросились к открытому окну.