Языки Пао

– Быстро вниз! – повернулся к стражникам капитан. – Всех утоплю, если они ускользнут!

Обыскали сад, но не обнаружили и следов Палафокса и Берана. Стоя в свете звезд, сами темнее ночи, мамароны некоторое время переговаривались своими мягкими голосами и вскоре пришли к соглашению. Голоса стихли: стражи сами исчезли в ночи.

5

Любое человеческое сообщество, независимо от его многочисленности, однородности и твердости следования всеобщей доктрине, очень скоро обнаружит в своем составе более мелкие группы, придерживающиеся вариантных версий общепринятых убеждений; в этих группах выделятся подгруппы, и так далее, до уровня отдельного индивида, но даже в психологии отдельно взятого индивида будут проявляться конфликтующие тенденции.

Адам Оствальд. «Человеческое общество».

Паониты, несмотря на то, что их было пятнадцать миллиардов, представляли собой монолитный конгломерат, подобный которому вряд ли можно было отыскать во всей Вселенной, населенной разумными существами. Сами же паониты черты сходства между собой воспринимали как норму, и лишь различия, сколь бы ничтожны они не были, привлекали всеобщее внимание.

Люди Минаманда, и особенно жители столичного города Эйльянре, считались «городскими» – слегка легкомысленными. Жителей Хиванда, самого равнинного из континентов Пао, отличала буколическая наивность. Люди Нонаманда, холодного южного материка, стяжали славу суровых, трудолюбивых и мужественных, тогда как обитатели Видаманда, занимающиеся выращиванием винограда и фруктов и изготавливающие почти все вина Пао, считались чистосердечными и экспансивными.

Много лет потратил Бустамонте на создание сети тайных агентов, охватывающей все восемь материков. Ранним утром, расхаживая по открытой галерее в Перголаи, он был вне себя от волнения. События развивались далеко не лучшим образом. Только три из восьми континентов признали его Панархом – Видаманд, Минаманд и Дронаманд. Агенты же из Айманда, Шрайманда, Нонаманда, Хиванда и Импланда рапортовали о растущей волне непокорности.

Не было, разумеется, активных проявлений недовольства – ни митингов, ни демонстраций. Недовольство паонитов выражалось лишь в общей угрюмости, падении темпа производства на фабриках, нарушении связей с государственными службами. Подобное положение дел в прошлом приводило к развалу экономики и, в конечном счете, к падению династии.

Бустамонте, оценивая свое положение, нервно хрустел пальцами. Сейчас ему необходимо действовать быстро. Наследник должен умереть, и Брейкнесский Маг тоже.

Наступил день – теперь законы Пао разрешали казнь. Он спустился с галереи и подозвал одного из мамаронов.

– Капитана Морнуна ко мне.

Через несколько минут нейтралоид возвратился.

– Где Морнун? – грозно спросил Бустамонте.

– Капитан Морнун и двое его людей покинули Перголаи.

– Покинули Перголаи? – Бустамонте обернулся, ошеломленный.

– Да, такой информацией я располагаю.

Бустамонте поглядел на стражника, затем на башню:

– Пошли!

На скоростном лифте они вдвоем взлетели в башню. Бустамонте тяжелыми шагами приблизился к камере. Он поглядел в глазок, затем с силой распахнул двери, подошел к окну.

– Теперь понятно, – громко и важно проговорил он. – Беран исчез, Магистр исчез. Оба полетели в Эйльянре. Там будут неприятности.

Он стоял у окна, глядя вдаль, затем повернулся к мамарону.

– Твое имя Андрад?

– Хессенден Андрад.

– Теперь ты капитан, Андрад, вместо Морнуна.

– Очень хорошо.

– Мы возвращаемся в Эйльянре. Отдайте все необходимые распоряжения.

Бустамонте спустился на террасу и сел, задумавшись, над бокалом бренди. Палафокс явно хочет сделать Берана Панархом. Паониты же любят молодого Наследника и требуют продолжения династии Панасперов – все остальное идет вразрез с их стремлениями к непрерывности и плавности течения событий. И стоит Берану появиться в Эйльянре, как он будет с триумфом препровожден в Великий Дворец и облачен в Черную Мантию Панарха.

Бустамонте отпил большой глоток бренди. Ну хорошо, он проиграл. Аэлло мертв. Бустамонте никогда не докажет, что именно рука Берана послала в цель смертоносный дротик. В самом деле, не были ли обвинены в этом преступлении и казнены три меркантилийских торговца?

Что делать? Действительно, остается лишь проследовать в Эйльянре, чтобы предстать там в качестве Старшего Аюдора, Регента при Беране. А если под чутким руководством Лорда Палафокса Беран задумается, за что он был заточен в темницу, и если Палафокс будет бескомпромиссен в делах политики, то неизвестно еще, как поступят с ним, с Бустамонте.

Регент поднялся. Ну что ж, назад, в Эйльянре, чтобы получить свой скромный кусочек пирога. Он много лет разыгрывал лизоблюда перед Аэлло; приобретенный опыт теперь очень пригодится.

Но в ближайшие дни и часы Бустамонте столкнулся с тремя чрезвычайно важными сюрпризами. Первый: обнаружилось, что ни Палафокс, ни Беран не появились в Эйльянре, и вообще не объявились нигде на Пао. Бустамонте доселе вел себя осторожно, словно ощупывал почву под ногами. Но тут он стал дышать свободнее. Может быть, эта парочка попала в непредвиденный переплет? А вдруг Палафокс по каким-то своим личным мотивам похитил Наследника?

Но на данном этапе загадка оставалась неразрешимой. И пока он не удостоверится, что Беран мертв, он не сможет насладиться вполне всеми привилегиями, которые дает титул Панарха.

Сомнения и неуверенность охватили все население Пао. День ото дня народное недовольство росло. Доносчики информировали Бустамонте, что его прозвали в народе Бустамонте-Берегло. «Берегло» – типично паонитское словечко; так называют неумелого рабочего на скотобойне, или существо, мучающее и истязающее свою жертву.

Бустамонте внутри весь кипел, но успокаивал себя сознанием формальной правоты. Он надеялся, что либо население в конце концов признает его в качестве Панарха, либо Беран объявится, и можно будет устранить последнее препятствие.

Вот еще одна неразрешимая задача: полномочный посол Меркантиля передал Бустамонте официальное заявление, в котором правителю Пао предъявлялось суровое обвинение в казни трех торговых атташе, а также уведомлялось, что Меркантиль разрывает все дипломатические отношения с Пао до тех пор, пока не будет выплачена компенсация, причем требуемая сумма казалась правителю Пао несообразно большой – ведь ему приходилось ежедневно выносить смертный приговор сотням тысяч человек.

Бустамонте надеялся заключить новый контракт на поставку вооружения. Как он прежде советовал Аэлло, он предложил поставщикам дополнительную плату за право единоличного пользования наиболее технически совершенными видами оружия. Нота полномочного посла Меркантиля не оставляла надежды на новое соглашение.

Третий удар был самым сокрушительным, и в сравнении с ним два других казались мелкими неприятностями.

Клан Брумбо с планеты Батмарш, дорвавшийся до власти и промаршировавший по костям всех своих беспокойных конкурентов, планировал стяжать себе славу какой-нибудь военной вылазкой, дабы упрочить свое положение. Эбан Бузбек, Гетман клана Брумбо, с этой целью собрал сотню военных кораблей, до отказа наполненных солдатами, и устремился к великому Пао.

Может быть, он планировал лишь обычный для Брумбо набег: посадка, стремительный и лихой налет, быстрый сбор трофеев и немедленный отлет – ведь, проходя кольцо защитных спутников, армия встретит лишь символическое сопротивление, и приземлиться на Видаманд, где сильнее всего проявляется недовольство народа, ничего не стоит. Страшно подумать, что может за этим последовать…

Эбан Бузбек с десятью тысячами вояк вторгся в Донаспару, крупнейший город Шрайманда – никто не противостоял ему. Паониты мрачно наблюдали за ним и его славной армией и не оказывали сопротивления даже тогда, когда их грабили или насиловали их женщин. Любая борьба – даже партизанская, даже тактика булавочных уколов – была не в характере паонитов.