Страница 88 из 112
В своём дневнике от 24 августа Димитров отметил просьбу болгарского министерства иностранных дел отложить выборы, как возмутительную, скандальную и капитулянтскую. Через несколько дней Сталин объяснил болгарской коммунистической делегации, что решение отложить выборы стало второстепенной уступкой, и что важнее было сохранить твёрдость в сопротивлении требованиям изменений в составе правительства. Сталин затем продолжил чтение лекции болгарам о необходимости создать выборную систему, которая обеспечит существование такой оппозиции, которая будет работать для нормализации отношений с британцами и американцами.
В ходе этой беседы Сталин казался невозмутимым, но при таком развитии ситуации в Болгарии и Румынии он едва ли был доволен англо-американским вмешательством в его сферу влияния. Несомненно, это придало соответствующий окрас его восприятию событий, произошедших на заседании Совета министров иностранных дел (СFM) в Лондоне, открывшемся 11 сентября 1945 года. Конференция началась в дружественной атмосфере, но вскоре возникли проблемы. На ранней стадии конференции Советы поддержали Тито в итало-югославском конфликте по району Триеста.
Это был этно-территориальный спор, который привёл в мае 1945 года к военной конфронтации между партизанами Тито и западными союзными силами, стремившимися оккупировать эту территорию. Затем последовал отказ запада по советскому требованию предоставления опеки над итальянской колонией Триполитания (западная Ливия). Согласно строгой инструкции Сталина Молотов стремился получить эту концессию, и на пленарном заседании 15 сентября выступил со страстным заявлением:
«Советское правительство считает будущее Триполитании вопросом первостепенной важности для советского народа, поэтому необходимо исполнить просьбу Советов об установлении опеки над этой территорией. Советское правительство требует права активного участия в распределении итальянских колоний, так как Италия, совершив агрессию, нанесла огромный ущерб Советскому Союзу… Выход к морю только на севере при отромной протяжённости территорий от Дальнего Востока на запад создал много трудностей. По этой причине Советам также должны быть предоставлены порты на юге и Дальнем Востоке, такие, как Дальний и Порт-Артур…
Британия не должна удерживать монополию коммуникаций на Средиземном море. Россия нуждается в базах на Средиземном море для торгового флота. Мировая торговля развивается, и Советский Союз желает участвовать в ней… Советское правительство обладает большим опытом в установлении дружественных отношений между различными национальностями и может использовать его в Триполитании. Оно (советское правительство) не предполагает внедрить советскую систему в Триполитании. Будут предприняты шаги для продвижения системы демократического правительства».
Советы хотели получить часть обещанных на конференции в Сан-Франциско в июле 1945 года итальянских колоний, так как всё, о чём там договорились, было вполне достижимо. Но договор, по которому либо американцы, либо англичане уступили бы Советам контроль над Триполитанией, или любой другой итальянской колонией, не был подписан на СFM. Когда дело дошло до Болгарии и Румынии, англо-американцы были даже более упрямы, ясно заявив, что не признАют эти два правительства до прямых, и свободных выборов под наблюдением западных представителей.
Во время предварительной подготовки к конференции Советы ожидали появления такой проблемы и приняли решение следовать двум тактикам: во-первых, использовать стуацию в Греции, страны, находящейся под британским контролем, которая увязла в гражданской войне между партизанами, возглавляемыми коммунистами, и монархистами, и консерваторами, за спиной которых стоял Лондон; во-вторых, увязать подписание мирного договора с Италией с одновременным заключением мирных договоров с Болгарией, Финляндией, Венгрией, и Румынией, для которых будет требоваться западное дипломатическое признание этих государств.
По советским расчётам англо-американцы, желая заключения мирного договора с их итальянским союзником, пойдут на компромисс по Болгарии и Румынии. Если этого не случится, то Сталин готовил срыв многостороннего подхода к переговорам с второстепенными странами Оси. «Это означает, что союзники смогут подписать мирный договор с Италией без нас», – писал Сталин Молотову в Лондон. «Так что? После этого мы будем иметь возможность заключить мирный договор с нашими сателлитами без союзников. Если такое развитие будет означать, что текущая сессия Совета министров пройдёт без принятия решений по главным проблемам, то мы этого не испугаемся и покинем её».
Сталин решил 21 сентября резко изменить тактику переговоров, понимая, что не достигнув результатов в переговорах на СFM, можно будет поступать так, как он предсказал. Сталин также подозревал, что Молотов слишком уступчив в переговорах, особенно по процедурным вопросам, например, кому давать право участвовать в дискуссиях на CFM.
Когда CFM учреждалась в Потсдаме, было предусмотрено, что переговоры будут трёхсторонними, но предполагалось и возможное участие китайского, и французского министров иностранных дел в обсуждениях по вопросам, которые прямо относятся к ним. Например: Франция находилась в состоянии войны с Италией и, таким образом, имела право участвовать в мирных переговорах с итальянцами, но не имела такого права в отношении Болгарии, и Румынии.
Однако, на первой сессии совета министров (СFM), Молотов, действуя в духе сотрудничества, согласился, что французы и китайцы будут участвовать во всех дискуссиях СFM. Как и следовало ожидать, китайцы, и особенно французы, приняли активное участие в совещаниях, обычно следуя линии британцев, и американцев, к досаде Сталина, и Молотова. Сталин дал Молотову команду ликвидировать соглашение об участии китайцев и французов во всех дискуссиях на совете министров, и вернуться к Потсдамской формуле трёхсторонних переговоров главных держав.
22 сентября сталинское решение было передано Молотовым Эрнсту Бевину, секретарю британского министерства иностранных дел, и Джеймсу Ф. Барнсу, американскому гос. секретарю. Было совершенно ясно, что Молотов действовал по сталинским инструкциям, но британцы и американцы решили обратиться к советскому диктатору через голову наркома иностранных дел. Трумэн и Эттли телеграфировали Сталину, обращаясь за помощью в создавшемся тупике.
Но Сталин настоял, чтобы Потсдамское решение по организации CFM осталось в силе. «Я думаю, что мы обесценим решения Берлинской конференции, если однажды позволим Совету министров иностранных дел получить право отменить их», – ответил Сталин Эттли. После этого переговоры пошли более эффективно, хотя дискуссии по вопросу франко-китайского участия продолжались несколько дней.
Причиной сталинской тактики обструкционизма стала его глубокая неудовлетворённость отказом Запада признать его клиентов, режимы Болгарии и Румынии, тем более, что сам он был верен обещанию, данному Черчиллю в октябре 1944 года, не вмешиваться в греческие дела. На CFM Советы подали протест по событиям в Греции, заявляя, что они не могут «принять моральную ответственность за последствия по политической ситуации в стране», но особенно сосредоточили внимание на выборочном подходе и расчётах некоторых британцев, и американцев по отношению к Восточной Европе.
«Почему американское правительство», спросил раздражённо Молотов Барнса, «хочет реформировать до выборов только правительство Румынии и не хочет в Греции? Очевидно, что Соединённые Штаты не хотят вмешиваться в дела Англии в Греции, но желают вмешаться в дела России в Румынии».
Действительно, Бевин и Барнс были готовы позволить Советам широкую свободу действий в Восточной Европе, но они не были готовы принять полное исключение западного влияния в Болгарии и Румынии. С их точки зрения Великим Государствам присущи великие геополитические интересы и права, а не просто полная власть в своей особой сфере. Когда проявились эти стандартные нормы для великих государств, Сталин использовал их для себя в отношении дальневосточного мирного соглашения.