Страница 89 из 112
СССР вступил в войну на Дальнем Востоке в августе 1945 года, возвратив часть территориальных потерь, но Сталин также расчитывал участвовать в послевоенной оккупации Японии. 21 августа США учредили Дальневосточную консультативную комиссию (FEAC) для содействия оккупации Японии. Советы приняли предложение вступить в неё, но желали видеть эту комиссию аналогом той, которая была создана в Европе. На этой комиссии Советы внесли предложение создать АСС для Японии.
Резолюция была рассмотрена государствами высокого ранга (аналогично варианту по Германии). Сталинские инструкции для советской делегации показывают, что он планировал установление оккупационного режима итальянского типа, в котором роль совета ограничивалась уведомлением американского командующего в Японии генерала Дугласа Мак-Артура. Сталин в действительности не расчитывал на получение уступок от американцев, хотя предложенная резолюция и предусматривала размещение советского гарнизона в Токио.
Хотя сталинские запросы в отношении послевоенной Японии были более символическими, чем существенными, он придавал им приоритетное значение. Это очевидно следует из его ответа на предложение Барнса о двадцатипятилетнем пакте по разоружению и демилитаризации Германии. Молотов заинтересовался предложением Барнса, но сталинская реакция была негативной.
Цель предложения Барнса, писал Сталин Молотову, была, «первое, отвлечь наше внимание от Дальнего Востока, где Америка начинает брать на себя роль завтрашнего друга Японии, и создать тем самым видимость, что там всё в порядке; второе, получить от СССР формальное согласие, что США могут впоследствии взять в свои руки будущее Европы; третье, обесценить договоры об Альянсе, которые СССР уже заключил с европейскими государствами; четвёртое, ликвидировать основу под любыми будущими договорами об альянсе между СССР и Румынией, Финляндией и т. д.»
Несмотря на отрицательное отношение, Сталин прямо не отбросил предложение Барнса, но проинструктировал Молотова предложить одновременное соглашение об антияпонском пакте между Советским Союзом и Соединёнными Штатами, как предварительное условие для заключения анти-немецкого договора.
Одной из тем, поднимавшихся на дискуссиях CFM, было советское подозрение, что Британия и Соединённые Штаты станут подрывать статус СССР, как Великого государства и главного победителя во 2-й мировой войне. Чувство возмущения такими провокационными попытками проявилось в заявлении Молотова Бевину от 23 сентября 1945 года:
«Гитлер смотрел на СССР, как на низшую страну, не более, чем на географическое понятие. Русские имели противоположный взгляд. Они считают себя не хуже других. Они не желают, чтобы их считали низшей расой. Он (Молотов) просит гос. секретаря запомнить, что отношения с Советским Союзом должны основываться на принципе равенства. Очевидно (для него) эти вещи выглядят так: была война, в ходе войны велись переговоры.
В то время, как Советский Союз нёс громадные потери, остальные наблюдали, каков будет результат. В то время Советский Союз был нужен. Но когда война закончилась, правительство его величества очевидно изменило своё отношение. Может быть потому, что вы больше не нуждаетесь в Советском Союзе? Если дело обстоит таким образом, то очевидно, что такая политика далека от объединительной, будет разобщать нас и, в конце концов, приведёт к серьёзным проблемам».
В частности, пугалом для Сталина стало то, что США недооценили советский вклад в войну на Дальнем Востоке. «Советское правительство является правительством суверенного государства», – сказал он послу Гарриману 25 октября на встече. С точки зрения США получалось, что «Советский Союз стал американским сателлитом на Тихом океане. Эта роль для нас неприемлема. Это не по-союзнически. Советский Союз не будет сателлитом США на Дальнем Востоке, или где-либо ещё».
Переговоры на CFM окончательно зашли в тупик, и конференция была закрыта 2 октября без подписания договора. На пресс-конференции Молотов, как обычно, указал на позитивные возможности неудавшейся конференции. Договор не был заключён, но была проделана хорошая работа по его согласованию, сказал он. Да, имели место споры по процедурным вопросам, но существует возможность вернуться к Потсдамскому решению, которым и была учреждена конференция (СFM).
В заключение Молотов утверждал: «Советский Союз одержал победу в последней мировой войне и занимает соответствующее место в международных отношениях. Это результат огромных усилий Красной Армии и всего советского народа… Это также результат того, что в эти годы Советский Союз и западные члены альянса действовали совместно, и успешно сотрудничали. Советская делегация смотрит вперёд уверенно и надеется, что все мы станем стремиться к консолидации сотрудничества альянса».
После возвращения в Москву Молотов обменялся официальными посланиями с Бевином, поблагодарив его за британское гостеприимство в Лондоне, и высказал надежду, что англо-советское сотрудничество будет продолжаться невзирая на возникшие трудности. Частным образом, однако, Советы были обеспокоены опытом СFM. На внутреннем брифинге нарком иностранных дел отметил усилия Запада, поддержанные враждебной англо-американской прессой, направленные на разрушение решений Ялты и Потсдама.
Демократическая администрация Трумэна (т. е. администрация от демократической партии) подверглась критике за позволение реакционным республиканским элементам оказывать влияние на внешнюю политику в антисоветском направлении, в то время, как английские лейбористы проклинались за бОльший консерватизм, чем консерваторы за отстаивание интересов Британской империи.
Документ заключал, что CFM свидетельствует о «проигрыше в первом послевоенном дипломатическом наступлении американских и английских кругов», и о том, что «выигрыша в международной политике в ходе войны добился Советский Союз. Дипломатическое давление англичан и американцев на СССР не исключено, но мы имеем все возможности для обороны и укрепления положения Советского Союза в международной политике. Мы должны показать умение, изобретательность, непоколебимость и настойчивость в отстаивании интересов СССР».
Сталин высказал недовольство по отношению к британским и американским союзникам в беседе с Владиславом Гомулкой, польским коммунистическим лидером, 14 ноября:
«Не верьте разногласиям между англичанами и американцами. Они тесно сотрудничают друг с другом. Их разведки ведут активные операции против нас во всех странах… везде их агенты распространяют информацию, что война с нами может начаться в любой день. Я совершенно уверен, что войны не будет, это вздор. Их армии «разоружены» агитацией за мир… Не атомные бомбы, но армии выигрывают войну. Цели их разведок следующие.
Прежде всего они постараются запугать нас и принудить признать вздорность вопросов, касающихся Японии, Балкан, и репараций. Второе, (они хотят) отделить нас от наших союзников – Польши, Румынии, Югославии и Болгарии… Через 30 лет, или около того, они захотят развязать новую войну, с другим результатом. Их политика «умеренной» Германии свидетельствует об этом. Они, сберегая агрессора, хотят новой войны».
Этот личный настрой враждебности к англо-американцам уравновешивался общественным выражением веры в будущее Великого Альянса. Когда Молотов выступал на праздновании 28-й годовщины большевистской революции 6 ноября, он указал, что момент провала СFM был тревожным, в прошлом подобное случалось в англо-американо-советской коалиции, но всё благополучно преодолевалось. Когда в конце ноября Барнс предложил провести тройственную встречу, чтобы сгладить проблемы, Сталин воспринял это предложение положительно. По мнению Сталина твёрдая переговорная тактика обеспечила выигрыш.
9 декабря он писал членам своего ближнего круга, анализируя международные политические события после провала СFM. По его словам, стойкость дала возможность выиграть сражение, при вмешательстве Франции и Китая в тройственную дискуссию, так что этот вопрос нас теперь больше не беспокоит. Подобная политика победила и на Балканах, как это показал успех коммунистов на отложенных выборах в Болгарии, и в Югославии, где также прошло голосование в ноябре 1945 года.