Страница 84 из 112
Генерал Антонов ответил на вопросы Дина во время встречи на следующий день. Потребуется от 2,5 до 3-х месяцев для концентрации достаточных советских сил, сказал Антонов. Сталин вмешался, сказав, что переброска сил на Дальний Восток не является проблемой, но для достаточного их снабжения Советы нуждаются в помощи американцев. На вопрос Гарримана, когда Советский Союз будет готов вступить в войну против Японии, Сталин ответил, что через три месяца после поражения Германии.
16 октября Сталин встретился с Гарриманом и Дином, и передал послу список всего необходимого Советам для снабжения войск, если они примут участие в дальневосточной войне. Дин повторил сказанное им на предыдущей встрече, и Сталин ответил, что он считает наиболее важной задачей для Красной Армии разгром японских сил в Манчжурии. Согласно Гарриману, Сталин пояснил, что он выдвигает политические требования в отношении советского участия в дальневосточной войне, так как советский народ желает знать, для чего он будет сражаться.
Но только однажды, на дополнительной встрече 14 декабря, на вопрос посла, каковы его требования, Сталин высказал открыто свои намерения. Основным желанием Сталина была отмена Портсмутского договора: южный Сахалин должен быть возвращён России; и Порт-Артур и Дальний (Дарьен) на полуострове Леотанг в Манчжурии должны быть переданы СССР в аренду, так же, как и железнодорожная линия, соединяющая эти два порта с Советским Союзом.
Сталин также хотел сохранить статус-кво в отношении Внешней Монголии, что означало фактическое признание Китаем независимости Народной Республики Монголия, ставшей советским клиентом с 1920 года; наконец, Сталин хотел аннексировать Курильские острова в пользу СССР. Это была цепочка островов, пролегающих от полуострова Камчатка, принадлежащего СССР, до северной оконечности японского основного острова Хоккайдо.
В основном острова были необитаемы, их статус был неопределён, пока Россия не уступила их Японии по договору, подписанному в 1875 году. Однако, из принципа, СССР не признавал этого. Появилась возможность легально сделать советским владаением эти острова, считавшиеся японцами своей территорией. Нужно отметить, что сталинский план забрать Курилы был стратегически обоснован, так как они контролировали бОльшую часть Охотского моря и блокировали выход в Тихий океан из Владивостока.
Как сказал Сталин китайскому послу в июне 1945 года, «если Курильские острова будут советскими и Формоза, и другие территории вокруг будут возвращены Китаю, мы всегда будем иметь возможность обойти Японию по периметру с востока, юга, или запада». Возможно также, что Курилы были для Сталина дальневосточным эквивалентом Кёнигсберга в Германии – «куском» японской территории, как частью платежа за советскую кровь, которая будет пролита в дальневосточной войне.
Одной из тем сталинских бесед с Гарриманом была жизненная необходимость сохранить секретность советского нападения на Японию, и он указывал послу, что этот вопрос будет обсуждаться только на самом высоком уровне московского политического, и военного руководства. Сталин держал информацию об этом в секрете даже от своей дипломатической верхушки, включая посла в Токио Якова Малика и С.А. Лозовского, заместителя наркома иностранных дел по Дальнему Востоку.
Малик и Лозовский действовали не зная точно, а только предполагая, что СССР будет вовлечён в войну с Японией, и доказывали в своей политической переписке, что цели Советов на Дальнем Востоке включают ликвидацию Портсмутского договора, что должно быть достигнуто путём переговоров на послевоенной мирной конференции. Сталин знал, однако, что его политические и территориальные требования в Китае, и в отношении Японии не будут восприняты серьёзно при отсутствии активной роли Советов в дальневосточной войне.
На Ялтинской конференции в феврале 1945 года Сталин изложил свои желания относительно Дальнего Востока. В секретном соглашении, которое было лично подписано Большой Тройкой, включая Сталина, Черчилль и Рузвельт согласились с требованиями Сталина, детально расписанными, и переданными Гарриману в декабре, с двумя маленькими оговорками: Дальний (Дарьен) будет интернационализирован, как торговый порт, прежде, чем будет передан в лизинг СССР, как военно-морская база, и все советские требования в отношении Манчжурии будут осуществлены с согласия Китая. Сталин также обещал, что СССР проведёт переговоры и заключит с Китаем договор об альянсе.
После Ялтинских решений началась подготовка советского участия в дальневосточной войне. Были составлены планы, назначены ответственные и началась переброска советских сил на восток. Ответственным за кампанию был маршал Василевский, который начал разработку оперативных планов в конце апреля 1945 года. Для обеспечения безопасности не объявлялось о его назначении. Действительно, он не был формально назначен командующим на Дальний Восток до конца июля.
Он прибыл на театр военных действий несколькими неделями ранее, но до принятия командования не носил маршальской формы. Несколько других опытных высших офицеров с европейского театра были перевезены вместе с Василевским, включая маршала Малиновского, который был назначен командующим Забайкальским фронтом в Монголии, и маршала Мерецкова, прославившегося на финской войне, ставшего командующим 1-м Приморским (1-м Дальневосточным) фронтом.
Ключевой задачей планируемой операции стала концентрация советских сил на Дальнем Востоке. Она включала удвоение советских войск, и между апрелем, и августом 1945 года три общевойсковые, и одна танковая армии, всего 39 дивизий, были переброшены из западных военных округов СССР на расстояние около 10 000 километров. К моменту советского наступления силы Красной Армии на Дальнем Востоке составляли полтора миллиона солдат, 26 000 артиллерийских орудий и миномётов, 5500 танков и самоходных орудий, и 3900 боевых самолётов.
Первые приказы Ставки на подготовку кампании были изданы в конце марта 1945 года. Интересна инструкция на случай внезапного нападения японцев. Это были частично модернизированные старые директивы оборонительных действий и мероприятий на случай превентивных японских акций после денонсации советско-японского пакта о нейтралитете. Но эти директивы также показывают, что советский Генеральный штаб учёл опыт 22 июня 1941 года и предпринял все меры, чтобы противник не застал его врасплох во время подготовки наступления. Согласно мемуарам генерала Штеменко, расчёты были на то, что «любой план на Дальнем Востоке должен предусматривать защиту от внезапных атак… В план были включены оборонительные элементы, эта особенность отражена в документах, излагавших замыслы Ген. штаба по тактике и стратегии».
28 июня Сталин издал приказ Забайкальскому и 1-му Дальневосточному фронтам быть готовыми перейти в наступление 25-го июля, и 2-му Дальневосточному фронту быть готовым к 1-му августа. Главный план кампании ставил задачу разгрома японской Квантунской армии в Манчжурии, с нанесением главных ударов Забайкальским фронтом. В поддержку выделялись 1-й и 2-й Дальневосточные фронты так же, как и советский Тихоокеанский флот, которые должны были действовать таким образом, чтобы расколоть и изолировать японские силы в Манчжурии.
Параллельно проведению приготовлений были предусмотрены дипломатические акции по обеспечению благоприятных условий для советского вступления в дальневосточную войну. Если сказать коротко, то наиболее важной задачей было убедить японцев, что им нечего опасаться Советского Союза после того, как Москва объявила, что советско-японский пакт о нейтралитете после истечения его пятилетнего срока действий не будет продлён.
Часть японского руководства думала, что СССР нанесёт удар в ближайшем будущем, часть считала, что Советы выступят с предложением о начале переговоров по завершению тихоокеанской войны. Как указывал Дэвид Хэллоуэй: «Советский Союз не дал повода для японского наступления, но и не выказывал ни малейшей склонности к началу переговоров о мирном соглашении Японии и США, ни интереса к японским предложениям вернуть России великое влияние в Азии при невступлении в войну… Сталин последовательно поддерживал цель безоговорочной капитуляции… на жёстких условиях».