Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 24 из 34

— Может быть и нет — спокойно ответил Макс. — Вчера ночью он получил очень скверную рану. Он истекал кровью, был в шоке. Но не пришел за помощью ко мне, и не пришел к тебе. Он пришел сюда. К Морган. Он сделал выбор.

— В таком случае — сказал Джаред грубо — все его мозги находятся ниже пояса.

— Я надеюсь, что ты знаешь его лучше.

Джаред прикрыл глаза.

— Хорошо, может быть так и есть. Но я думал, что знаю его, десять лет назад, и тогда чертовски ошибся.

Макс сел на подлокотник кресла, рядом с Джаредом, и пристально посмотрел.

— Что злит тебя больше: то, что он стал вором, или, что он не признался тебе в этом?

— Это имеет значение?

— Конечно, да. Если ты сердит на то, что он выбрал делом своей жизни, это — беспокойство о нем. Если ты зол, потому что он не сказал тебе об этом, это — твое оскорбленное эго.

— К черту эго! Я — полицейский, Макс, офицер в международной полицейской организации. Как ты думаешь, что я чувствовал, когда узнал, что мой брат и есть хитрый вор, возглавлявший наш список особо — разыскиваемых преступников больше десяти лет?

Морган вернулась в комнату как раз вовремя, чтобы услышать это, и была так поражена, что без размышлений сказала.

— Брат? Ты хочешь сказать, что ты и Куинн…?

Он посмотрел на нее в бессильном гневе, и впервые она заметила неуловимое сходство между его красивыми чертами и Куинном.

— Да, мы — братья — подтвердил он решительно. — Сделай нам всем одолжение и забудь об этом.

Она не рассердилась на него в ответ, потому что была достаточно проницательна, чтобы увидеть беспокойство под кипящей яростью, и достаточно восприимчива, чтобы понимать в каком тяжелом положении, должно быть, оказался Джаред, когда выяснилось, что скандально известный Куинн его собственная плоть и кровь. Совершенно очевидно, что у Джареда было достаточно причин, чтобы срываться из-за пустяков.

— Считай, что я все забыла — пробормотала она.

Казалось, Джаред ей не поверил, но спросил Макса — Он в сознании?

— Несколько минут назад был.

— Тогда я должен поговорить с ним.

— Макс, ты сказал, что он устал! Разве это не может подождать? — возразила Морган.

— Нет — отрезал Джаред, и двинулся к спальне решительным шагом.

Морган секунду смотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на Макса, — Разве тебе не кажется, что ты должен пойти с ним? Джаред жаждет крови, а Куинн и так потерял ее слишком много, и не в состоянии защититься.

— Возможно, ты права. — Макс немного нахмурился, и, не теряя времени впустую последовал за Джаредом.

Было уже восемь часов утра, когда Морган осталась в квартире с Куинном одна. Макс и Джаред ушли вместе, оба были чем — то озабоченны, и Макс сказал Морган, что привезет все что её потребуется, а так же одежду Куинна, немного позже, и что он скажет всем, кого это касается, что директора выставки несколько дней не будет в музее.

— У Вульфа случится сердечный приступ, когда он узнает о происшедшем, — мрачно пробормотал Джаред, очевидно, его гнев остыл, но настроение не улучшилось.

— С Вульфом я все улажу — ответил ему Макс.

— Хорошо. Он все еще зол на меня.

— Почему у него должен быть приступ? — с любопытством спросила Морган. — О Господи, он тоже знает Куинна?

— Спроси Куинна, — прорычал Джаред, и из квартиры широким шагом.

К этому времени Морган чувствовала эффект от своей фактически бессонной и очень богатой событиями ночи, и находясь в состоянии, которому уже не помогают многочисленные чашки кофе, почти заорала на Макса

— И все это время, меня мучило чувство вины, потому что я знакома с ним!

Одна из редких улыбок промелькнула на строгом лице Макса.

— Морган, так как Алекс спит, почему бы тебе не прилечь на кушетку и немного вздремнуть. Я думаю, ты в этом нуждаешься.

Этот совет был слишком притягательным, чтобы спорить, но только когда закрылась дверь за Максом, и кратко проверилось состояние спящего пациента, Морган позволила себе свернуться на кушетке с подушкой и одеялом, но внезапно нее дошло.

Макс назвал вора — Куинн только один раз, а затем употреблял его настоящее имя — Алекс. Она попыталась обдумать это, но так устала, что заснула почти сразу.

— Доктор сказал, что ты должен принять таблетки. Они помогут предотвратить инфекцию.

— Не с молоком — упорствовал Куинн, насупившись. — Я ненавижу молоко, Моргана.

Она вздохнула, сталкиваясь после почти двадцати четырех часов спокойствия с первым реальным мятежом ее пациента. Большую часть этого времени он спал, просыпаясь на короткие промежутки каждые несколько часов, и без протеста глотал бульон, которым она кормила его. Куинн неотрывно наблюдал за ней, спокойные зеленые глаза серьезно благодарили за любую услугу, оказанную ему, другими словами, Куинн был образцовым пациентом. По крайней мере, до сих пор.

Несколько зная его характер, Морган, конечно, не ожидала, что продлится долго, но надеялась, что пройдет, по крайней мере, несколько дней прежде, чем Куинн начнет становиться беспокойным.

— Хорошо, никакого молока — послушно согласилась она. — Но ты должен принять таблетки. Как насчет сока?

— Как насчет кофе?

— Последнее, в чем ты нуждаешься — это кофеин.

— Кофе — повторил он мягко, но упрямо.

Морган, молча, обдумала его требование, затем решила, что из-за этого не стоит воевать. Важно было, чтобы Куинн принял таблетки и не все ли равно, чем он будет их запивать. Кроме того, девушка была почти уверена, что где — то у нее была банка кофе без кофеина.

— Ладно, пусть будет кофе. Мне понадобится несколько минут, чтобы его приготовить.

Он кивнул, невероятно длинные ресницы, скрыли его глаза, и Морган не смогла понять, торжествовал ли он от ее капитуляции. Девушка вышла из спальни с нежеланным молоком, чувствуя смутные подозрения.

Десять минут спустя она вернулась, и, увидев, пустую кровать со смятыми простынями, поняла, что, должно быть, если не сознательно, то подсознательно прочла его намерения. Маленькое восстание росло. Дверь ванной была закрыта, и оттуда доносился звук спускаемой воды.

Морган поставила чашку кофе на тумбочку, подошла к двери, и вежливо постучала.

— Алекс, что ты там делаешь?

— Не очень — то вежливо спрашивать об этом, Моргана — упрекнул он приглушенным, смеющимся голосом.

Она уперлась лбом в дверь и вздохнула.

— Ты, как предполагается, должен быть в кровати. Доктор сказал…

— Я знаю, что сказал доктор, но будь я проклят, если позволю когда-нибудь помогать мне с этим. Есть некоторые вещи, которые мужчина предпочитает делать сам. У тебя есть бритва?

— Ты не будешь бриться!

— Буду.

Морган отошла назад и впилась взглядом в дверь.

— Ладно. Я просто подожду здесь, пока у тебя не закружится голова и ты не упадешь прямо на свое эго. Когда я услышу глухой стук, я позвоню Максу и попрошу, чтобы он приехал сюда и перетащил твою тушу назад в кровать.

Минуту из ванны не доносилось ни звука, а затем вода прекратила бежать в раковину, и дверь открылась. Куинн стоял в двери, немного пошатываясь, с обернутым вокруг стройной талии полотенцем, зеленые глаза сверкали, а его губы кривила ухмылка. Он скользнул левой рукой к повязке, чтобы ослабить нагрузку на раненое плечо, а здоровым облокотился на дверной косяк.

Судя по влажности его взъерошенных волос, прилагая все усилия, он немного помылся, когда едва мог стоять и, как предполагалось, не должен был мочить перевязанное плечо. Что касается полотенца — наверное он не чувствовал себя способным надеть одежду, присланную Максом, даже учитывая, что вещи были аккуратно сложены на комоде в шаге от кровати Морган.

Когда Макс раздевал его, он снял все; Морган знала это, потому что она выстирала брюки и трусы, и выбросила в мусор испорченный свитер.

— Ты — суровая женщина, Моргана — пробормотал он.

Ей было жаль, что это не так. Девушка отчаянно пыталась видеть в нем только раненого, который нуждается в помощи, и пока Куинн оставался в кровати, ей более или менее это удавалось. Но теперь, хоть и нетвердо, но он был на ногах — и невозможно было смотреть на него, одетого только в полотенце и бандаж, и не видеть очень сексуального мужчину.