Страница 65 из 75
Барбикен не слушал Ардана. Он смотрел на „Клавиуса". В глубине громадной впадины виднелись сотни потухших маленьких кратеров, которые испещряли почву и издали представляли собой нечто вроде чудовищной шумовки. Над этими кратерами возвышался пик в пять тысяч метров.
Расстилавшаяся вокруг равнина имела самый пустынный вид. Ничего не могло быть печальнее этих разрушенных гор, этих обломков, покрывавших почву.
Снаряд двигался вперед. Цирки, кратеры, обвалившиеся горы беспрерывно следовали одни за другими. Наконец в центре изрытой страны показалась великолепная гора, ослепительный „Тихо", названный так в честь знаменитого датского астронома Тихо-Браге.
Кто наблюдает полную Луну на безоблачном небе, тот непременно заметит эту блестящую точку южного полушария.
Ардан пришел в восторг и осыпал гору всеми лестными сравнениями, какие только могло ему подсказать его пылкое воображение. По его словам, „Тихо" был пламенный центр света, кратер, извергающий лучи, ступица сверкающего колеса, громадное око, исполненное пламени, звезда, кинутая в пространство и разбившаяся о лунный диск.
Сияние „Тихо" было до того невыносимо, что Барбикен и его товарищи вынуждены были закоптить стекла телескопов на газовой горелке, чтобы иметь возможность продолжать наблюдения.
„Тихо" принадлежит к системе лучистых гор, подобно „Копернику", и свидетельствует о страшной силе вулканических переворотов, которым Луна обязана своим внешним видом.
В центре горы находится кратер шириною в 87 километров. Его окружают ряды кольцеобразных возвышенностей, которые, простираясь на восток и запад, вздымаются над равниной на высоту пяти тысяч метров.
В полнолуние „Тихо" представляется во всем своем величии, но так как теней в это время нет, то снимки выходят бледные, На них обрисовывается только скопление ям, кратеров, цирков, гребней — сложная вулканическая сеть, брошенная на ноздреватую почву. Все волны центрального извержения сохранили здесь свою первоначальную форму. Кристаллизовавшись под влиянием охлаждения, они увековечили тот вид, который представляла когда-то Луна, подверженная действию вулканических сил.
Хотя расстояние, отделявшее путешественников от кольцеобразных валов „Тихо", было значительным, они все же могли заметить много деталей. На самом валу, образующем ограду „Тихо", горы воздвигались одни над другими гигантскими террасами. Если бы в глубине этой впадины выстроить город, он был бы неприступен.
Природа, впрочем, не оставила совершенно пустой глубину этого кратера. Путешественники различили в нем очень ясно конусы, центральные холмы, изгибы почвы. Там — словно место для храма, тут — помещение для форума; дальше — фундаменты для дворца, площадь для крепости. Над всем этим господствовала центральная гора в 500 метров. Обширный цирк, в котором весь древний город Рим, будь он в десять раз больше, мог бы отлично поместиться!
ГЛАВА XVIII
Важные вопросы
Снаряд между тем пронесся уже над „Тихо". Барбикен и его товарищи наблюдали с величайшим вниманием блестящие полосы, которые знаменитая гора рассеивала по всем направлениям.
Что это за лучезарный ореол? Что порождает эти пламенные лучи?
Этот вопрос очень занимал Барбикена.
Перед его глазами во всех направлениях тянулись светоносные полосы, иные шириною в 20, другие в 50 километров. В некоторых местах эти светящиеся полосы сверкали на протяжении тысячи километров от „Тихо" и, казалось, покрывали, особенно к востоку и северу, половину южного полушария. Одна такая струя света шла, закругляясь, до „Моря нектара", перерезывала его и, пробежав 1200 километров, разбивалась о цепь „Пиренеев". Другие полосы протягивались сверкающими нитями к западу и покрывали „Море облаков" и „Море влажности" словно светозарной сетью.
Откуда брались эти сияющие лучи, которые пробегали и по равнинам и по горам, какова бы ни была их высота? Все лучи шли из общего центра — из кратера „Тихо".
Гершель приписывал их блеск потокам лавы, застывшей от холода, но это мнение не было принято в науке. Другие астрономы видели в необъяснимых лучах ряды огромных глыб и скал, снесенных льдами.
— Что же, ведь это придумано удачно, — сказал Николь, которому Барбикен излагал различные мнения ученых.
— Правильность этих блестящих линий и сила, необходимая для перенесения вулканических веществ на такие расстояния, необъяснимы! — сказал Барбикен.
— Уж и необъяснимы! — возразил Ардан. — По-моему, очень легко объяснить происхождение этих лучей.
— В самом деле? — проговорил Барбикен.
— Ну, конечно, — ответил Ардан. — По-моему, эта звездообразная трещина очень похожа на ту, которую производит на стекле удар пули или камня.
— Бесподобно! — ответил Барбикен, улыбаясь. — Ну, а чья же могучая рука швырнула такой камень?
— Рука тут вовсе не необходима, — ответил Ардан, нимало не смущаясь, — а что касается камня, то предположим, что роль камня тут сыграла комета.
— Комета? Куда только не суют свой нос эти кометы! Любезнейший Мишель, твое объяснение не лишено остроумия, но комета здесь не нужна, можешь ее убрать. Эта звездообразная трещина могла произойти просто от быстрого сжатия лунной коры под влиянием охлаждения. Таково мнение английского ученого Нэсмита, и оно кажется мне совершенно достаточным для объяснения этого явления.
Путешественники долго еще любовались великолепием горы „Тихо". Снаряд, утопавший в двойном сиянии — лучей Луны и Солнца, — сильно накаливался. Вместо холода наступила жара. Природа подготовляла путешественников к превращению их в жителей Луны.
Превратиться в обитателей Луны! Эта мысль опять навела на разговор относительно обитаемости Луны. Ардан начал снова допрашивать своих товарищей и непременно требовал, чтобы они без всяких уверток ответили ему: есть ли на Луне представители животного мира и живут ли там люди?
— Я думаю, что на это можно ответить, — сказал Барбикен. — Только, по-моему, вопрос должен быть иначе поставлен.
— Ну, ставь его иначе! — ответил Ардан.
— Хорошо. Задача тут двойная и требует двойного решения: обитаема теперь Луна или нет? Была ли Луна вообще когда-нибудь обитаема?
— Ладно, — сказал Николь, — рассмотрим сначала первый вопрос: обитаема ли Луна теперь?
— Говоря по правде, я ничего об этом не знаю, — ответил Мишель Ардан.
— А я отвечу отрицательно, — сказал Барбикен. — В том состоянии, в каком теперь находится Луна, — примите только в соображение ее разреженную атмосферную оболочку, ее высохшие моря, резкие переходы от тепла к холоду, — мне кажется, она не может быть обитаемой. Как при этих условиях может на ней развиваться живой организм?
— Согласен, — ответил Николь. — Но, может быть, на Луне живут существа, имеющие совершенно особую организацию?
— На этот вопрос труднее ответить, но я все-таки попробую. Скажи, пожалуйста, как ты думаешь: жизнь, при какой бы то ни было ее форме, может ли не сопровождаться движением?
— Разумеется, нет, — ответил Николь.
— Ну, а мы наблюдаем лунные материки с расстояния в 50U метров и никакого движения на поверхности Луны не заметили. Присутствие какой бы то ни было жизни выдало бы себя изменениями лунной поверхности, различными постройками, даже развалинами. А мы что видели? Повсюду и всегда деятельность природы, но никогда и нигде работу человека. Значит, если представители животного царства и существуют на Луне, то они скрыты в неизмеримых впадинах, куда не может проникнуть наш взор. Этого я не могу допустить, потому что они все-таки оставили бы какие-нибудь следы на равнинах, которые покрыты слоем, хотя и весьма редким, атмосферного воздуха. Таких следов нигде не видно. Остается одно: предположить, что здесь обитает порода живых существ, которым чуждо движение.
— Ну, это все равно, что сказать: вот живые существа, которые не живут, — возразил Ардан.