Страница 60 из 75
Барбикен был прав. На всех лунных параллелях полуденное Солнце остается на неизменной высоте над лунным горизонтом. В местах, например, лежащих у экватора, оно всегда находится около зенита, в полярных странах почти не выходит из пределов горизонта. В каждой стране, смотря по тому, какое положение она занимает относительно Солнца, вечно господствует какое-нибудь одно время года: зима, весна, лето или осень.
Как же объяснить происхождение этих борозд? Вопрос оставался темным. Одно можно было предполагать: что образование их относится к более поздним эпохам, чем образование кратеров и впадин, потому что по последним прошли многие из борозд, прорезая их округлые края.
Снаряд между тем уже находился на 40-й лунной параллели, в расстоянии около 800 километров от Луны. В телескопе все предметы казались в расстоянии восьми километров. В эту минуту под снарядом вздымался „Геликон" на высоту 500 метров, а налево тянулся ряд меньших гор, замыкающих небольшую часть „Моря дождей", которая носит название „Залива росы".
Безвоздушное пространство, в котором мчалось ядро, не заключало в себе никаких паров, которые могли бы сколько-нибудь препятствовать наблюдениям. Да, кроме того, Барбикен находился теперь на таком близком расстоянии от Луны, какого не могли дать даже такие сильные телескопы, как инструменты Джона Росса и Скалистых гор. Итак, он был поставлен в самые благоприятные условия для разрешения важного вопроса: существуют селениты или нет? Прямого ответа председатель Пушечного клуба еще не получил. Он видел перед собою только пустынные равнины и цепи обнаженных гор. Нигде не обнаруживалось даже слабых признаков жизни. Всюду были развалины, которых, видимо, не касалась рука человека. Нигде ни малейшего движения, ни следов растительности. Из трех царств, составляющих природу нашего земного шара, на Луне господствовало, как видно, только царство минералов.
— Вот тебе на! — сказал Мишель Ардан с видом некоторого смущения. — Неужели там и взаправду никого нет?
— Да,— ответил Николь, — по крайней мере, до сих пор не видно ни людей, ни животных, ни растений, прочем, атмосфера, может быть, и в самом деле укрывается в ущельях, внутри цирков, или, наконец, на противоположном от нас полушарии; стало быть, спешить с выводами еще не следует.
— Известно, — заметил Барбикен, — что самый зоркий глаз не может увидеть человека на расстоянии более семи километров. Значит, если и допустить существование селенитов, они видят наш снаряд, а мы их видеть не можем.
К четырем часам утра только 600 километров отделяли наших героев от Луны. С левой стороны тянулась горная цепь самых причудливых очертаний, залитая ярким светом солнечных лучей. С правой, напротив, углублялась черная впадина, подобно мрачному колодцу, вырытому на поверхности Луны.
Это был цирк „Платона", который весьма удобно наблюдать с поверхности Земли в промежутке между последней четвертью и новолунием, когда тени на Луне идут от запада к востоку.
Барбикен очень жалел, что снаряд не прошел над самой впадиной цирка; быть может, в этой бездне они могли бы наткнуться на какое-нибудь еще неизвестное явление. Но изменить направление снаряда было невозможно... Надо было безропотно подчиниться.
Часов около пяти утра они миновали, наконец, северную границу „Моря дождей". Эта часть лунного диска была сплошь покрыта горами. В телескопы все это было видно на расстоянии четырех километров, что составляет меньше высоты Монблана над уровнем моря. Всюду виднелись пики и цирки.
На этом расстоянии Луна представляла очень странное зрелище. Ландшафты открывались при условиях, совершенно не похожих на те, какие обыкновенно сопровождают наблюдения, производимые с поверхности Земли.
На Луне нет воздуха, и это отсутствие газообразной оболочки является причиной весьма интересных явлений.
Так, например, на Луне не бывает того, что мы привыкли называть сумерками: ночь сменяется днем и день сменяется ночью мгновенно, подобно лампе, потухающей или вспыхивающей среди глубокого мрака. Вследствие этого там не существует постепенного перехода от тепла к холоду; за жарким солнечным днем непосредственно следует холод лунной ночи.
То же самое отсутствие воздуха влечет за собою еще одно явление: в частях Луны, которые непосредственно не освещаются солнечными лучами, господствует абсолютная темнота. Если житель Луны защитит глаза от солнца, небо покажется ему совершенно черным, а звезды будут ярко сиять над ним, как в самые темные ночи.
Можете себе представить, какое впечатление произвело на Барбикена и его друзей подобное зрелище! Глаза у них разбегались. Они не в состоянии были улавливать относительные размеры различных местностей. Земной пейзажист не мог бы изобразить ни одного из лунных ландшафтов, потому что они не смягчались оттенками полусвета: всюду какие-то чернильные пятна на белом фоне.
Этот вид не изменился даже и тогда, когда снаряд находился на расстоянии 50 километров от Луны. Около пяти часов утра он промчался менее чем на 50 километров от вершины одной горы, — в телескопе это расстояние казалось в полкилометра. Того и гляди, за Луну можно было уцепиться руками. Трудно было предположить, что снаряд не заденет лунной поверхности хотя бы у северного полюса, блестящий гребень которого уже ярко обрисовывался на черном небе. Неугомонный Мишель уже высказывал желание открыть окно и броситься на Луну.
В шесть часов утра показался и лунный полюс. Снаряд перешел границу, отделявшую ярко освещенную часть от абсолютно темной, и мгновенно погрузило в непроницаемый мрак.
ГЛАВА XIV
Ночь в триста пятьдесят четыре с половиной часа.
В ту самую минуту, как снаряд погрузился в темноту, он пронесся над северным лунным полюсом на расстоянии менее 50 километров. Нескольких секунд оказалось достаточно для перехода из света в непроглядный мрак. Этот переход совершился неожиданно, без всякой постепенности. Луна погасла, словно горящая лампа от мощного дуновения.
— Провалилась навеки, исчезла наша Луна! — воскликнул Ардан с изумлением.
В самом деле, было похоже на то: ни отблеска, ни тени, — ровно ничего не осталось от диска, несколько секунд тому назад так сильно освещенного. Яркое сияние звезд еще резче выделяло черноту ночи.
То была темнота, которая в течение 354½ часов господствует в каждой точке лунного диска. Снаряд, погрузившись в конус тени, отбрасываемой Луной, не мог больше подвергаться действию солнечных лучей.
Внутри снаряда господствовал абсолютный мрак. Путешественники не могли видеть друг друга. Понятно, явилось желание воспользоваться хоть каким-нибудь светом, и как ни жаль было Барбикену тратить газ, запас которого был ограничен, он должен был к нему прибегнуть, потому что Солнце решительно отказалось доставлять им свет.
— Проклятое Солнце, — кричал Ардан, — понапрасну заставляет нас тратить последние остатки газа!
— Ну, на Солнце не очень следует нападать, — сказал Николь. — Оно, пожалуй, не виновато. Если кто виноват, так главным образом Луна: она стала между нами и Солнцем.
— Неправда, виновато Солнце!
— Нет, Луна! Спор, быть может, протянулся бы еще долго, если бы Барбикен не вмешался в разговор приятелей.
— Друзья мои, — сказал он, — тут не виноваты ни Солнце, ни Луна. Виноват наш снаряд: вместо того чтобы лететь по тому направлению, как его прицелили, он; имел глупость уклониться в сторону. Если же еще строже относиться к делу, то скорее всего виноват тот злополучный болид, который заставил снаряд уклониться.
— Основательно сказано! — ответил Мишель. — По-моему, теперь остается только приступить к завтраку. Ведь мы всю ночь пронаблюдали, не грех немного и подкрепиться.
Мнение Мишеля было принято без возражений, и через несколько минут завтрак уже стоял на столе. Ели, однако, без аппетита, пили без взаимных приветствий и тостов. У каждого на душе было неспокойно. Непроглядная темь безвоздушного пространства навевала смутную тревогу. За завтраком все время толковали о долгой ночи в 354 часа — почти в 15 суток, — которую физические законы навязали обитателям Луны. Барбикен объяснил своим друзьям это любопытное явление.