Княжич

Его потрясла история, рассказанная Андреем.

- Сдается мне князь, - сказал он, выслушав Бежецкого, - что все твои несчастья от чьей-то злой воли. Доказать причастность злодея к этому не просто, но определить легко! Достаточно задать себе вопрос мудрых римлян “Cui Prodest!”. Я думаю переводить не нужно. Здесь все знакомы с латынью. Ты сам на досуге реши, кто он? Думаю, не ошибешься!

Бросив на Андрея красноречивый взгляд, воевода предупредил его:

- Если в Москве придется столкнуться с ним, будь настороже!

Счастливый от возможности находиться в кругу друзей, размякший от баньки и “царского стола” Андрей не придал значения его предостережению. А, напрасно!

Нащокин рассказал своим гостям, когда они смогут ехать дальше.

- Дороги от Нового города до Вологды, летом по суше скорее нет. Среди дремучего леса идет разбитая, заболоченная колея. Мосты и гати делать некому. Места малонаселенные. Надо будет подождать, когда ударят морозы. А еще лучше, выехать за недельку до зимнего Николы. Тогда торговый люд ринется из Москвы в Холмогоры и обратно в Москву. Дорогу прикатает. За двадцать дней, без происшествий вы доберетесь до Вологды. Из Вологды, ямской гоньбой с ветерком, дня за два, доедете до Ярославля. Ну, а там уж до Москвы рукой подать!

- А как здесь купцы летом товары возят? - поинтересовался Алферев.

- Только водным путем! - ответил воевода. - Вверх по Двине, потом по ее притоку Сухоне до Великого Устюга и дальше до Вологды. Везут на стругах, дощаниках и насадах. Суда в основном принадлежат вологодским купцам, которые сдают их в аренду. Вместимость судов большая. Насады например, широкие, плоскодонные, до десяти сажень длиной, сидят в воде на четыре фута, принимают до двенадцати с половиной тысяч пудов груза. Такие суда при сильном попутном ветре плывут под парусом, а в противном случае, плывя вверх по реке, идут бичевой, которую тянут до 70 крепких работников.

На следующий день Нащокин показывал им Новые Холмогоры.

- Вот здесь я приказал построить гостиный двор для иностранных купцов! - рассказывал он, показывая двухэтажные деревянные хоромы, еще пахнущие смолой. - Скоро мы их сюда из Холмогор переселим.

Взойдя на стены крепости воевода долго показывал им ее двойные рубленые стены, башни с воротами на север, запад и юг, окружавший их ров с тыном в нем и надолбами перед ним.

После обхода крепости, Нащокин повел своих гостей в Михайло-Архангельский монастырь, состоявший из двух деревянных церквей и сруба, в котором находились кельи монахов.

- Теперь она в полной безопасности! - гордо заявил он, когда они вошли в соборную церковь Михаила Архангела.

Петр Афанасьевич знал, что говорил. В 1419 году шведы и датчане, высадившись на берег Северной Двины, сожгли монастырь, а монахов убили.

В теплой церкви Ильи Пророка воевода и его гости отстояли обедню.

- В конце недели, советую съездить со мной в Холмогоры! - предложил он посольству за ужином. - Ярмарка еще не началась, но торговля уже идет! Может, себе чего прикупите, цены здесь в два раза дешевле, чем в Москве!

В Холмогоры выехали ранним утром. Кони резво бежали переменным аллюром по утрамбованному снегу зимней дороги. Расстояние в девяносто верст пять санных повозок воеводы преодолели всего за 14 часов. Переночевав в одном из крестьянских дворов, с утра начали обходить торговые ряды. Увидев воеводу в окружении знатного вида господ, голландец Симон ван Салинген, поздоровавшись по-русски, приветливо пригласил его к торговому прилавку. Под навесом лежали разноцветные отрезы сукна, атласа, бархата и хлопчатобумажных тканей. На стенах висели образцы стальных ножей, ножниц, замков, подушечки с булавками и иголками. За прилавком стояла высокая статная русская девка, с накрашенными румянами щеками.

- Девку тоже продаешь? - пошутил Нащокин, оглядев ее внимательным оценивающим взглядом.

- Нет, нет! - забеспокоился ван Салинген, подталкивая девку внутрь лавки. - Она не продается!

Девка бросила презрительный взгляд на встревоженного торговца, улыбающихся покупателей, и гордой походкой проследовала за рогожку отделяющую прилавок от входа в лавку. Голландец убежал вслед за ней и быстро вернулся с маленькой шкатулкой:

- Посмотрите драгоценные камни монсеньоры!

В шкатулке действительно было на что посмотреть. В отделах деревянного ящичка лежали самоцветы, собранные со всего мира и арабский жемчуг. Еще он предложил им посмотреть готовые ювелирные изделия: перстни, броши, серьги, ожерелья. Бекман не выдержав, приобрел для своей жены Натальи Никитичны пару рубиновых сережек.

Дальше шли лавки английской Московской кампании. На прилавках лежали в основном рулоны суконных и хлопчатобумажных тканей. Но были и готовые изделия: одежда из шерстяной и бумажной ткани, порты из домотканого сукна. На полках стояла оловянная посуда, на стенах были развешаны стеклянные зеркала. Здесь же лежали образцы медных, свинцовых, оловянных слитков. Испытывая острую потребность в цветных металлах, особенно меди для литья пушек и колоколов, Россия, не имевшая собственных разработок цветных металлов, была крайне заинтересована в привозе этого товара. Золото и серебро были представлены различными золотыми и серебряными монетами, которые также продавались. Чеканка денег и денежное обращение в России зависели от привоза серебра. У иностранных гостей можно было купить все от испанского мыла и красок до доспехов, мушкетов, ядер и пороха! Пряности, специи, фрукты и вина, также продавались здесь. В страну богатую мехами, для модниц привозили даже мех французской лисицы и выдры.

Отдельно стояли лавки русских гостей. В них торговали льном, льняной паклей и пряжей, смолой и мачтовым лесом, салом говяжьим - вологодские, вятские, пермские и костромские купцы. Местные, поморы торговали традиционным товаром, ворванью - салом белух и тюленей-лысунов. Продавались и их шкуры. В отдельных лавках торговали соленой сельдью и семгой, маринованной стерлядью. Там же предлагали красную икру.

Глаза разбегались в лавках, торгующих мехами. Здесь были и дорогие меха соболя, бобра, горностая, лисы и сравнительно дешевые беличьи, куньи. В одной лавке лежало несколько шкур белого медведя. В этом ряду Андрей нашел для себя готовую шубу на лисьем меху и точно такой же колпак. По приезду в Новые Холмогоры он отдал обратно одежду, которой с ним поделился в Англии Алферев.

Кроме русских и иностранных купцов, в Холмогоры приехали торговать лопари. На окраине Холмогор стояли их чумы и оленьи упряжки. Низкорослые, смуглолицые, черноволосые люди, одетые в оленьи шкуры украшенные вышивкой и бисером, ходили по ярмарке, с интересом разглядывая товар понравившийся им и предлагая свой. На ярмарку они привезли меха, рыбу, оленье мясо и шкуры.

- А что же я не вижу пеньки на продажу? - спросил Нащокина наслышанный о холмогорской ярмарке Бекман. - Неужели нет спроса?

- Есть! И еще какой! Англичане ее оптом скупают, - ответил воевода. - Только они народ хитрый, в отличие от нас русаков. Дорого им обходилась перевозка пеньки в необработанном виде! По четыре фунта стерлингов за сто пудов! Быстренько прислали в Холмогоры восемь мастеров с веревочными и канатными станками, наняли среди местного люда работников, поставили дом для них! Сейчас вывозят только канаты!

- Да! - грустно вздохнул Бекман. - Если бы у нашего купца такая смекалка была!

Полные впечатлений, путешественники приехали в Новые Холмогоры только поздней ночью. Никто не остался без покупок. Перед отъездом, встретившийся им Борька Щепоткин, желая загладить свою вину перед Бекманом, предложил всем купить на дорогу жилеты на гагачьем пуху у одного Холмогорского купца почти за символическую плату.

- Дорога у вас дальняя, морозная! А в них вы никогда не замерзните! - пообещал он.

Андрей уже привык к тихой и сытной жизни у новохолмогорского воеводы, как Бекман объявил:

- Собирайтесь друзья, одевайтесь потеплей, завтра утром в дорогу, в златоглавую!

На посольство воевода выделил девять санных упряжек. Еду на всю дорогу до Вологды брали с собой, учитывая бедность деревень, в которых они будут останавливаться на ночь.