Поединок

– Эксперимент – это опыт. Но о каком опыте говорит Брэд? – и стал хлестать старика по щекам, в надежде все-таки привести его в чувство. – Очнись, дружище! Проснись! Повтори, что ты сказал!

Бесполезно, – подумал Деггубэрт.

Он смотрел на людей, разом превратившихся в безвольное, глупое стадо, и вдруг его мозг пронзила догадка:

«Точно так же замерли в последние секунды жизни Мирейн с Ларсом! Оба ничего не могли сделать, чтобы противостоять громадным тварям среди пустыни. Просто ждали, когда пауки приблизятся и убьют их. И у них были такие же глаза: тусклые и тупые. Неужели пленившие нас твари – оттуда, из чужой вышки в середине гигантской сети?»

Между тем Нильс, отчаявшийся привести товарищей в чувство, поднялся и подошел к смотрителю:

– Рассказывай все, что знаешь. Мы раньше говорили о слишком простом. А теперь я понимаю, что с тобой произошло что-то важное. Может быть, даже не очень понятное тебе самому. И это связано с чужими пауками.

И Деггубэрт рассказал командиру все о своем странствии, с той самой ночи, когда он лишился верных друзей и помощников, храбрых младших смотрителей…

Через пару дней Деггубэрт очень удивился, когда вновь проснулся от громкого предрассветного перешептывания знатоков. Однако Брэд Мудрый теперь все время молчал, что было еще удивительнее, поскольку прежде старик отличался особенной словоохотливостью.

С Нильсом смотритель все эти дни не разговаривал. Лишь изредка перебрасывался обыденными репликами, наподобие «Варево сегодня повкуснее», или «Воду могли бы принести и не такую теплую». Деггубэрт понимал: командир вынашивает какой-то план, тщательно обдумывая каждую деталь. Ведь военачальник должен все предвидеть, чтобы его затея удалась с как можно меньшими потерями, точно и в срок. Но теперь, ошеломленный резкой переменой в знатоках, он снова подступил к воину:

– Что происходит?

– Не нравится мне это… – лоб Нильса прорезали мелкие морщинки, а на подбородке возникла волевая ямочка. – Восьмилапые воздействуют на сознание образованных людей, но почему-то не тронули тебя или меня.

– Насчет меня понятно, – откликнулся смотритель. – Я же толмач, а им толмач нужен с чистой головой. Да и образованным меня не назовешь… Твоих людей они прощупали та же, как и поселенцев. Наверное, на низкородных двуногих они просто пробовали свои силы. А про тебя думаю… Похоже, что-то у них с тобой не получается…

– Как это «не получается»? – поднял брови Нильс.

– Ну, как бы это объяснить… – задумался Деггубэрт. – Представь: ты с каким-нибудь воином, с врагом, сошелся в бою. У тебя обычные доспехи, а у него необычные. Не такие, к каким ты привык, а другие. Вроде бы и выглядят как твои, но арбалетная стрела их не пробивает, даже вмятины не оставляет. Не берут эти доспехи меч, топор или пика, а нож ломается. Ты умелый воин и задумал врага убить. А у тебя не получается. Вот и здесь так же: что-то с тобой у пауков не заладилось.

– Броня, говоришь, особая… – хмыкнул Нильс и почесал переносицу. А потом неожиданно воскликнул: – Броня! Точно, броня! Если многоногие делают такое с поселенцами и знатоками, глядя им в глаза…

– Они посылают в голову голоса, – перебил командира Деггубэрт. – Просто думают. А я как бы слышу это внутри головы. Уэйс-Дока назвал это каким-то смешным словом: то ли телетопией, то ли темялепией…

– А-а-а… Ты больше Уэйса слушай, он еще не то скажет. Большой знаток! – Нильс иронично улыбнулся. – Ты их только послушай…

– Победить Многоногих можно лишь с помощью магии, говорю я тебе! – кипятился Лэнс, высокий сухощавый знаток с залысинами на высоком смуглом лбу. – Есть в Северных землях такие ученые, что могли бы помочь Его Величеству, если придется биться с чудовищами насмерть. Мне как-то рассказывали поселенцы тамошних мест, что видели такие чудеса… – и он мечтательно закатил глаза, покрытые мелкой сетью тоненьких красных сосудов.

– Только точное знание с нашей помощью будет процветать в монархии, – шипел на собеседника Ник Горбатый, потрясая сжатыми кулачками прямо перед носом другого знатока. – Если мы останемся в живых, мы еще много пользы принесем Его Величеству. Главное – точные рисунки наших земель и знания на рисунках. Кто и где живет, какие там создания обитают. В каких местах копать под песками, чтобы руду найти. Какие крики где текут. Горы, опять же. Леса…

– Теперь, после расправы над поселенцами, от пауков можно ждать чего угодно, – грустно убеждал кого-то еще один знаток. Его глаза выражали печаль, но не о собственной судьбе, а какую-то более глубокую…

Остальные знатоки, кроме замолчавшего, казалось, навсегда Брэда Мудрого, также спорили между собой. Доказывая каждый свое мнение, они иногда переходили с шепота на запальчивые возгласы и тут же озирались: не слышат ли их пауки, не накажут ли. Видимо, сцена жестокой казни двух простых поселенцев еще живо стояла у них перед глазами.

– Что было вчера и позавчера? – обратился Нильс с вопросом к первому попавшемуся знатоку.

Тот отвлекся от спора и недоуменно ответил:

– Да ничего необычного. Три раза поели, четыре раза попили, но мало, – знаток облизнул губы: напомнила о себе постоянная жажда. – Беседовали… А что?

– Ничего, – буркнул командир и подошел к другому. – Что вчера случилось?

И затем к третьему, четвертому, пятому… – но все ответы были в том же духе. Деггубэрт заметил, что Нильс с трудом сдерживает гнев. Наконец командира прорвало:

– А теперь ответит Уэйс-Дока! – и в воздухе повисла удивленная тишина. Никто не понял, почему так гневается воин. Нильс повторил. – Я велел: Уэйс-Дока!

Но и тот пробурчал что-то невнятное. Смотритель тронул Нильса за локоть:

– Не сердись. Они действительно не помнят…

– Надо что-то делать, что-то предпринимать, – в голосе командира вновь зазвучала сталь, а кулаки решительно сжались. – Но мне не хватает знаний. Одной моей головы тут мало. Но мы обязаны спасти наши земли от этих пауков!

– Думаешь, у нас получится сбежать?

– И не только сбежать, – тихо произнес Нильс. – Надеюсь, мы найдем способ уничтожить этих тварей. Но для этого нужно, чтобы восьмилапые не догадались, что мы что-то замышляем. Хотя я еще не знаю, что придумать.

– Надо и тебе притвориться, будто ты так же, как знатоки, легко поддаешься паучьему воздействию, – кивнул Деггубэрт. – Мне-то нельзя: им не нужен «сонный» толмач.

– Верно, – лицо командира просветлело. – Но это только пока не додумаемся до чего-нибудь толкового. Мы ведь еще не знаем, чего боятся эти твари. И если сейчас станем рыпаться, они тотчас нас прикончат, как и тех поселенцев. Вот когда поймем, что к чему… – Нильс недобро ухмыльнулся. – Что ж, тогда и посмотрим, кто сильнее: мы или они.

– Было у меня одно подходящее оружие, я забыл о нем упомянуть, – спохватился смотритель и рассказал командиру отряда о Магическом Ноже. Глаза Нильса засверкали, он слушал крайне заинтересовано, кивал головой в такт словам и в конце рассказа спросил:

– Куда же он подевался?

– Видать, туда же, куда и все остальное. Обычное оружие и доспехи тоже пропали, – голос Деггубэрта был полон горечи. – Когда я очнулся, при мне уже ничего не было. Наверное, пауки забрали.

– Это то, что могло бы нам помочь, – сказал Нильс и щелкнул пальцами.

Уже на следующее утро знатоки вновь оказались никакими. Так Нильс и сказал, поцокав языком: «Никакие».

– Что это значит? – нахмурился смотритель.

– Как раз ничего и не значит. Совсем ничего они теперь не значат, – командир со смесью сожаления и брезгливости обвел взглядом своих подчиненных. Большая часть почтенных умников теперь уподобилась поселенцам у противоположной стены. Изрядно перепачканные, хотя и добротные одежды уже имели довольно жалкий вид. Сейчас знатоки, помогая друг другу, сосредоточенно выбирали солому из своих нарядов, волос и бороды. Глаза их были пусты, а у некоторых изо рта стекали струйки слюны.

Деггубэрт вспомнил, как в одном из кампусов видел старца, впавшего в детство. Он точно так же пускал слюни и недоуменно теребил рубашку и штаны, словно не понимая, для чего предназначена одежда. А в ответ на любые слова глупо ухмылялся, вращал глазами и издавал невнятные звуки: «А-а-а! Ы-ы-ы! У-у-у!»