Поединок

Похоже, когда-то здесь был оазис. Здания со всех сторон окружали холмы, поросшие травой, среди которой тут и там торчали многочисленные пеньки, почерневшие от времени и поросшие мхом.

Деггубэрт удивился, заметив на одном из них небольшую серо-полосатую птицу. Пичуга деловито ходила по пеньку, время от времени долбя клювом поверхность в поисках чего-то, известного лишь ей одной. Птица явно не боялась присутствия других живых существ и даже не смотрела в их сторону. Впрочем, пауки, окружившие смотрителя, ему самому казались как бы не совсем живыми. Точнее, не живыми, но и не мертвыми – одним словом, чужими, совершенно чуждыми для привычного мира.

Прямо перед Деггубэртом стояла особенно крупная особь. Слева и справа от нее полукругом расположились пауки чуть поменьше. Впрочем, для человека они все равно выглядели огромными…

Два паука по бокам от главного – то, что эта огромная тварь командовала остальными, было понятно и полному дураку, – и еще два у стены растопырили передние лапы и подняли их вверх, насколько могли вытянуть. В лапах они держали ровные прямоугольные полотна. Деггубэрт пригляделся: ткань эта была ничем иным, как паучьей сетью. Только не обычной, с редкими ячейками, а плотной, почти как холст, и белоснежной, как облака, проплывающие по синему небу. Ткань отливала металлом, однако сколько смотритель ни вглядывался, металлических вкраплений в ней не обнаружил.

«Ты слышишь меня?» – полувопросительно-полуутвердительно подумал главный из громадных пауков.

– Слышу, – кивнул головой Деггубэрт.

«Не нужно трясти воздух, – передала тварь.

– Просто думай в мою сторону. Понимаешь?» «Понимаю», – подумал Деггубэрт, обращая мысль к главной особи.

«Я тоже тебя слышу, – передало чудовище.

– Ты улавливал мысли Стражника?»

«Это тот, что приносит нам еду и воду? – догадался Деггубэрт. – Слышал».

«Ты нужен, чтобы трясти воздух остальным вашим двуногим, – казалось, тварь не совсем точно подбирает слова-мысли. – Говорить им, что мы велим делать. Понимаешь?»

«Понимаю, – ответил Деггубэрт и продолжал размышлять про себя, забыв, что его слышат многоногие: – Вот как получается: значит, им нужен толмач».

«Что такое толмач?» – медленно осознавая новое слово, передала тварь свои мысли Деггубэрту.

«Как бы объяснить… – первый приступ гнева по отношению к чужим паукам у смотрителя прошел. Теперь он пытался хоть немного разобраться, чего они хотят от людей. – Есть островитяне, они говорят так, что мы их не понимаем. Но с ними в кампусы и города приплывает человек, который знает наш язык. Он слушает, что мы произносит, и повторяет людям с Островов по-своему. Потом слушает их ответ и повторяет нам по-нашему. Вот этот человек и называется толмачом».

«Ты будешь нашим толмачом. Понимаешь меня?» – чудовище пошевелило передними лапами, но в этом движении не проглядывало ничего угрожающего. Скорее, это вызывало приятное ощущение, похожее на сытость, но не обязательно связанное с едой.

«Удовлетворение, – возникло в сознании смотрителя точное слово. – Чувство удовлетворения».

«Что такое удовлетворение?» – спросила тварь. Деггубэрт спохватился: нельзя думать в открытую – они же все слышат, значит, нужно остальные мысли спрятать как можно глубже.

Нового вопроса, например: «Что такое спрятать?», тварь однако не задала, и Деггубэрт улыбнулся.

«Не знаю, – подумал он в сторону гиганта. – Мне самому это слово не совсем понятно, я его прочитал когда-то».

«Что такое прочитал?» – тварь искренне не понимала многого, слишком многого.

«Это долго объяснять, – устало выдохнул смотритель. – А я плохо себя чувствую, да и жарко здесь».

«Тогда потом, – решило чудовище и уточнило: – Позже. Иди отдыхать. Будешь теперь говорить вашим то, что мы думаем тебе».

«Идти вперед, к двери», – почти без паузы прозвучал в голове уже другой голос, и Деггубэрт повиновался.

Когда он подходил к приотворенной двери, пауки у стены опустили наконец свои странные, отливавшие чем-то металлическим сети.

«Зачем они их держали?» – удивился воин, но додумать мысль до конца ему не дали: пинком впихнули в помещение.

Нильс стоял у стены, задрав голову, и внимательно смотрел на ближайший оконный проем. Когда дверь затворилась, командир, не оборачиваясь, спросил:

– Что им было нужно?

Деггубэрт начал рассказывать, и к ним со своих мест подтянулись знатоки Его Величества.

Уэйс-Дока – тот, который с родинкой над бровью – слушал Деггубэрта особенно внимательно, но задавал вопросы, на которые смотритель в силу незнания ответить не мог или затруднялся. Деггубэрт уже понял, зачем Нильс рассматривал окно, и, вспылив, прервал поток вопросов Уэйса.

– По-моему, действительно проще так! – и кивнул на окно.

– Ты на Уэйса не сердись, – миролюбиво, но строго заметил Нильс. – Это его вотчина: голова и все, что в ней происходит. Он много древних Книг об этом прочитал. А так… – он снова посмотрел на окно и печально покачал головой. – Бесполезно. Они нас крепко сторожат. Только себя погубим почем зря. Иначе как-то нужно: хитрее и ловчее. Так, чтобы восьмилапые нескоро догадались, что к чему. Чтобы мы уйти успели. И не только уйти. Верно, Ник Горбатый? – Нильс подмигнул другому знатоку, под рубашкой у которого действительно выделялся небольшой горб. Черноволосый, с короткой редкой шевелюрой мужчина подошел ближе. Нервно сомкнув пальцы и похрустев суставами, он почтительно склонил голову.

– Древние знали толк в таких делах. Умели хитростью и сообразительностью побеждать более сильных.

– Ник у нас изучает истории тех времен, когда люди еще умели летать, – пояснил Нильс. – Тоже многое знает, но многое ему и неведомо. Столько поколений сменилось с тех пор…

Ник махнул рукой, как бы желая сказать «Да уж, просто беда!», а Нильс повернулся к большей группе поселенцев, скрестил руки на груди и, улыбаясь, медленно окинул взглядом одного за другим. Потом тихо произнес:

– Кто знает, может, не над всеми ними властвуют многоногие…

Никто из поселенцев поначалу не обращал ни малейшего внимания на то, что Нильс откровенно разглядывает их. Но прошло несколько минут, и все-таки один, рыжебородый лысоватый крепыш со шрамом поперек щеки, поднял голову и ответно уставился на Нильса. Затем он встал со своего места и сделал два шага по направлению к знатокам. Так, взирая друг на друга, Нильс и крепыш стояли довольно долго, пока мужчина наконец не вымолвил:

– Если… встать… на плечи… один на второго, второй на третьего… можно дотянуться до окна… – слова после продолжительного молчания давались ему с трудом. Мужчина как бы выдавливал их из горла низким хриплым шепотом. Через прорехи и дыры в одежде виднелось мускулистое тело, поросшее коричневыми волосами. На оголенных предплечьях играли крепкие мышцы. Похоже, поселенец давно вынашивал замысел побега, но что-то подавляло его волю.

– Не советую этого делать, – ответил Нильс.

– Тебя сцапают пауки, и во что ты превратишься? В кучу костей и лужу крови…

– Я Кевин Сильный, – резко произнес мужчина. Его слова, может, и прозвучали бы хвастливо и задиристо, если бы не жалкий вид говорившего. Поселенец ткнул себя пальцем в грудь и повторил: – Я Кевин Сильный, я ловкий. У меня получится. Помогите мне, а то я уже не могу терпеть эти голоса.

Чуть не толкнув Нильса, он направился к тому окну, на которое только что смотрел командир отряда. Нильс посторонился и пропустил Кевина, покачал головой за его спиной и проворчал:

– Ну что ж… будь по-твоему. Чтобы другие убедились, – и скомандовал Деггубэрту и тем знатокам, которые выглядели покрепче. – Встаньте друг на друга и держитесь крепко. Кевин пусть залезет на плечи последнему. Он хочет попробовать сбежать через окно.

Так они и сделали.

Кевин действительно довольно ловко вскарабкался на плечи знатока, стоявшего выше всех, и уцепился за окно. Некоторое время он осторожно выглядывал наружу. А потом решился: скользнул коленями на узкую полоску подоконника и начал подтягивать ноги, чтобы перенести их вовне…