Ответный удар

— Что, сынок, ты вел себя исключительно прилично, пока не подцепил эту гадость, точно? — спросил Шарп. — Наверное, жалеешь, что не сумел удержаться от искушения?

— Да, такая мысль меня посещала, — сухо ответил Ларсен. Доктор фыркнул, а Йенс продолжал: — По правде говоря, я слишком много времени провожу в дороге, чтобы гоняться за юбками. Я выполняю правительственное задание.

— Ну, кто же теперь не выполняет правительственных заданий? — хмыкнул доктор. — Единственное, что еще работает — наше правительство. Впрочем, не так чтобы очень уж хорошо, следует заметить. Одному Богу известно, как мы будем проводить президентские выборы в будущем году — ящеры захватили половину страны, а другой половине каждый день задают такую взбучку, что искры из глаз летят.

— Я не думал о выборах. — Интересная проблема, с теоретической точки зрения. Будучи физиком-теоретиком, Ларсен мог по достоинству ее оценить. Единственная, отдаленно похожая на данную, ситуация возникла в 1864 году, но к моменту выборов Север практически победил в Гражданской войне, а его территория не была занята неприятелем — Может быть, Рузвельт захочет продлить свои полномочия?

— Вполне возможно, — согласился Шарп. — Интересно, кто бы мог выставить свою кандидатуру против него, и как бы они организовали избирательные кампании.

— Да уж, — сказал Йенс. — Послушайте, док, если у вас нет никаких лекарств, которые помогут, что мне делать?

— Смириться с болезнью и жить с ней, — вздохнув, ответил доктор. — Не знаю, что еще тебе сказать, сынок Препараты, которые мы получали в последние несколько лет, помогли нам справиться с распространением серьезных инфекций. Мне казалось, что я делаю нечто чрезвычайно важное. А теперь я снова лечу своих пациентов при помощи трав, совсем как мой дед, живший в начале века Ну, наверное, я более опытный хирург, чем был он, и, в отличие от него, мне известно про сепсис — но не более того. Сожалею, приятель, но я ничем не могу тебе помочь

— Мне тоже ужасно жаль, что так все получилось, — ответил Ларсен. — Как вы думаете, мне удастся найти врача, у которого есть нужные лекарства?

Хотя лечение и казалось Йенсу страшнее самой болезни, оно должно было помочь. Да и процедура наверняка займет не много времени А вот болезнь останется навсегда.

— Я уверен, что здесь, в Огдене, тебе не поможет никто, — ответил доктор Шарп. — Мы делимся друг с другом тем, что у нас есть. Ты можешь рассчитывать только на какого-нибудь врача в маленьком городке, который не использовал весь свой запас и захочет поделиться с приезжим. Впрочем, большинство таких докторов предпочитает лечить своих, а не чужаков, словно мы снова живем племенами, а не в одной стране.

— Я тоже встречал такое отношение, — кивнув, проговорил Йенс. — Мне все это не нравится. Но я не знаю, как можно изменить сложившийся порядок вещей.

До появления ящеров он принимал как должное существование своей страны, растянувшейся от одного моря до другого. Теперь он видел, что это было искусственная конструкция, основанная на молчаливом соглашении между гражданами и многолетней свободе от внутренних войн. Сколько же еще вещей он считал очевидными, в то время как они таковыми не являлись.

«Например, то, что Барбара будет любить тебя вечно?» — подумал он.

Доктор Шарп протянул ему руку.

— Извини, сынок, я ничего не могу для тебя сделать. Ты мне ничего не должен, я не беру денег с тех, кому не в силах помочь. Удачи тебе.

— Большое спасибо, доктор.

Ларсен взял винтовку, которую оставил в углу кабинета, надел ее на плечо, и вышел, не пожав врачу руку Шарп посмотрел ему вслед, но кто же захочет добровольно связываться с человеком, вооруженным винтовкой?

Йенс прикрепил велосипед цепью к телефонной будке перед входом в кабинет доктора Шарпа. Оглядев бульвар Вашингтона, в который в Огдене превращалось 89-ое шоссе, он заметил несколько велосипедов, стоящих просто так у стен. Какие они доверчивые эти мормоны! Все еще! Йенс поморщился. Он тоже оказался чересчур доверчивым — и вот куда его завела глупость.

Ветерок, дувший с запада, принес легкий аромат Большого Соленого озера Огден расположился на узком пространстве земли между озером и лесистыми горами Уосатч. Ларсен привык к морю, когда заканчивал школу в Беркли, но запах Соленого озера показался ему слишком сильным, даже неприятным.

Ларсен слышал, что в озере нельзя утонуть, даже если очень захочешь.

«Вот бы швырнуть туда Иджера и проверить», — подумал он. — «А за компанию с ним и официантку. Я бы им помог, если бы они не захотели утонуть по собственной воле».

Ларсен снял цепь, уселся на велосипед и направился на север, в сторону Вашингтона. Он миновал городской парк и трехэтажное кирпичное здание отеля «Брум», украшенное восемнадцатью выпуклыми окнами. На крыше другого трехэтажного здания, стоящего на углу 24-ой улицы, красовалась деревянная лошадь, хвост которой, как и полагается, развевался на ветру.

Ларсену пришлось остановиться, чтобы пропустить колонну фургонов, направлявшихся на запад. Дожидаясь, когда они проедут, он повернулся к парню, сидевшему верхом на лошади, и спросил:

— Вы тут живете? — Получив утвердительный ответ, он поинтересовался: — Чем знаменита та деревянная лошадь?

— Ниггер? — переспросил парень. — Наш местный скакун, он таких чемпионов побеждал, вы бы своим глазам не поверили, если бы увидели. А сейчас он лучше всех в городе предсказывает погоду.

— Правда? — удивился Йенс. — Это как?

Парень заулыбался.

— Если он мокрый, все знают, что идет дождь; если на спине у него снег — значит, начался снегопад. А если болтается хвост — вот как сейчас — любой сообразит, что дует ветер.

— Я сам напросился, точно? — Йенс ухмыльнулся.

Последний фургон проехал, Ларсен снова покатил вперед, и вскоре миновал парк Обители. Огденская Обитель Святых наших дней[22] занимала самое большое и роскошное здание в городе. Так было по всей Юте — храмы пользовались гораздо большим вниманием общественности, чем здания, в которых размещались светские администрации.

Отделение государства от церкви Ларсен тоже считал делом совершенно естественным, но все оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Здесь, в Юте, у него возникло ощущение, что разделение носило чисто формальный характер — уверенности в том, что это правильно, ни у кого не было.

Ларсен пожал плечами — ему хватает и своих проблем.

Он доехал до окраин, обогнул кладбище и по мосту перебрался через реку Огден. Город остался практически позади. Местность впереди выглядела не слишком привлекательно.

«Неудивительно, что мормоны здесь поселились», — подумал он. — «Какой дурак добровольно согласится жить на таких землях?»

Ларсен поднял руку, почесал затылок. С его точки зрения верования мормонов — чушь собачья. Однако за время своих странствий он нигде не чувствовал себя в такой безопасности, как в Юте. Правильны их доктрины или нет, но они помогают людям стать лучше.

«Неужели это и есть ответ?» — подумал он. — «Если ты всерьез во что-то веришь, — причем, почти не важно, во что — у тебя есть все шансы добиться успеха?»

Ему этот вывод не понравился. Йенс всю свою жизнь занимался тем, что извлекал объективную реальность из физического мира. Теологические бредни с такой профессией не совместимы.

Или совместимы? Может быть, мормоны не имеют ни малейшего представления о том, что такое ядерная физика, но они производят впечатление людей абсолютно довольных своей жизнью, чего Йенс Ларсен о себе сказать не мог.

Вера в постулаты, изложенные в какой-то книге, без четких доказательств того, что ты на правильном пути, казалась ему средневековым догматом. Со времен Возрождения люди ищут возможности улучшить свое существование. Сделать его свободнее, легче.

Иисус меня любит! Я это знаю, потому что так говорится в Библии.

Йенс презрительно поморщился. Прямо воскресная школа, да и только! И тем не менее… Если посмотреть на религию с другой стороны, ее приятие, как это ни удивительно, может подарить тебе свободу. Тебя освобождают от необходимости делать выбор. Решение уже принято — за тебя, а ты должен следовать по заранее начертанному пути.

22

Самоназвание мормонов.