Змей подколодный

— Работа у меня такая! — злобно ответствовал куратор. — Вы бы лучше спросили — где!

— А где?

— Я вам что велел делать?

— Отвернитесь, пожалуйста! Врача надо иметь в гимназии!

— Можете считать, что я и есть — по совместительству!

"Ну да, такой многофункциональный фей… Только вот обратите внимание — я ничегошеньки сегодня не просила! Ни лечить, ни спасать! Сидел бы он и вправду в телевизоре — так бы славно!.. А с кем, кстати, он в том телевизоре ругался? И о чём? Нет, не вспомнить…"

Ольга показала спине фея язык, стянула штаны и прикрылась пледом.

— Всё!

— Душевно же вы споткнулись, сударыня!

Запахло полынью, и ведьма откинулась на подушку. "Всё-таки здорово, что у меня не Демуров в кураторах! — подумала она. — С Демуровым не покапризничаешь — куда там! Стал бы он отворачиваться и советы про врачей выслушивать, ждите…"

— Ой, холодно же! — сказала она, капризничая, и дёрнула ногой. — Я ещё ладони ободрала и на щеке…

— Вижу…

— Ой-ёй-ёй!..

— Это ещё не "ой"… "Ой" будет вечером…

— За что — вечером?!

— Конечно же, не за что! — рявкнул куратор. — Вы примерная, прилежная гимназистка, впору ставить вас в пример сокурсникам! Одевайтесь!

— Ну отвернитесь…

— Я ухожу, Заворская. Оставляю вас наедине с вашими проблемами — сказать, какими?

— Скажите, пожалуйста, — насторожилась Ольга и изобразила на лице почтительное внимание.

— Учебными, госпожа моя двоечница! На вашем месте я посвятил бы сегодняшний день урокам, а не бегал по городу, никому не сказавшись, и не разыскивал бы камней на свою голову!

"Не знает, — поняла ведьма и возликовала. — Не знает, что я дома не ночевала!"

— Я очень рано побежала по городу, жалко было вас будить, — смиренно сказала она. — Я прямо сейчас буду заниматься, Олег Витальевич, переоденусь только…

— Безумно любопытно, сударыня, чем вы руководствуетесь, заботясь о моём благополучии? Я вам попозже постараюсь доступно объяснить, что будить меня нужно — даже если и очень рано!

Была бы в комнате дверь — хлопнул бы дверью, но двери не было. Ведьма скорчила куратору вслед рожицу и с тоскою обратила взор на письменный стол. Как ни крути, злобный фей кругом прав: особенно насчёт уроков. Вылетать из гимназии за неуспеваемость не с руки — а уж теперь, когда весь расчёт на преподов!.. Конечно, враг мог объявиться сегодня. А мог и завтра — или через неделю. Так, быстро переодеться, убрать на столе, разложить учебники и грызть гранит науки. Алгебру прежде всего, потом историю, потом… Только вот сидеть не на чем — стул-то в кустиках!

Чертыхаясь, Ольга придвинула к столу кресло. Кресло было низкое, пришлось укладывать на кресло подушку. По истории два параграфа висит… Нет, уже три… И геометрия ещё, провались она пропадом! Как всё запущено! Но до ночи надо сделать. Ночью она будет занята совсем другим, если Андрей…

"Андрей", — написала ведьма на листочке.

"Мы сделали ночь, так он сказал, мы сделали ночь, а я ушла, я ушла — я сбежала… Парадокс, мой хороший: я ушла, чтобы быть с тобой."

"Парадокс", — написала ведьма и обвела написанное рамкой.

Рамка — тире — определение понятия: "парадокс — противоречие, которое возникает в формальной логике при сохранении логической правильности хода рассуждений"…

"Я ушла, ты остался: чтобы проснуться без меня. Строить ход моих рассуждений. Каменеть от ужаса. Допивать шампанское. Бить кулаком в стенку — а может, в окно. Комкать записку. Вспоминать шоколад — шоколад в моих пальцах…"

"Я ломал стекло, как шоколад в руке, я резал эти пальцы за то, что они не могут прикоснуться к тебе…" [37]

"Шоколад в руке", — написала ведьма, но это было неправдой.

"Шоколад мы съели — на брудершафт… Мы сделали ночь — на брудершафт. Я успела! Я летела… я так летела!.."

Внутри вспыхнуло — горячее, сладкое, невыносимое… Без чернил и усилий листок обратился постелью, день обратился ночью, и она зажмурилась, взлетая снова, влетая в свой брудершафт — навстречу урагану, полоумному урагану, творившему несусветное, шептавшему несвязное, ещё не обретшее смысла: "Девочка моя, солнце моё, ты разрываешь мне сердце, сударыня…"

–..сударыня!

Шёпот… Голос… Другой голос, и он разрывает крылья…

–..прервать ваши размышления! Идёмте-ка со мной.

Крылья съёжились и опали. С огромным усилием вернувшись на грешную землю, ведьма опомнилась, обернулась… Обомлела!..

Лицо разорвавшего крылья было поистине ужасно! Именно с таким лицом топчут ромашки на высоких холмах, накалывают на булавки бабочек и тычут ржавыми иглами в воздушные шары. А также пьют кровь из невинных жертв — здесь и сейчас.

— Вы меня слышите или нет, Заворская?!

— А что случилось, Олег Витальевич? — робко спросила ведьма, вылезая из кресла. — Я в домашнем, вообще-то…

— Ветерок!

Стул, точно, стоял в кустиках. Никуда не делся, никому не пригодился. Мягкий, крутящийся, с широкими подлокотниками, стул прямо-таки вопил, что ему, прекрасному, здесь не место. Место ему было — в комнате школьника, примерного и прилежного, использующего стул только и единственно по назначению.

— Ваш? — спросил Олег Витальевич.

— Может быть… — неопределённо сказала Ольга. — Мой куда-то делся…

— Прекратите лгать! Что он здесь делает?

— Ну… Я его… — Ведьма вздохнула. — Я, в общем, спускаюсь на нём иногда…

— Каким же это манером, позвольте осведомиться?

"Всё, абзац. Как я у мадам окно разбила, помните, господин учитель? Уж наверное не забыли!"

— Я просто заклинание читаю… Ничего особенного…

— Прошу, — сказал куратор, указывая на стул. — Хотелось бы убедиться.

"Если у меня заберут Флюка — я просто умру, — подумала ведьма. — Без посторонней помощи, умру — и всё. Шарик лопнул…"

— Я при вас не могу, — сказала она. — У меня не получится. Вы же ругаться будете! Я сама его сочинила, заклинание, а оно почему-то работает. Но при вас у меня не выйдет! Олег Витальевич, я же потому и здесь, что у меня способности!

— Конечно-конечно, — согласился куратор. — Вот и продемонстрируйте. Если взлетите самостоятельно, слова больше по этому поводу не скажу, обещаю вам. Если же нет, не обессудьте. Тогда мы будем разговаривать совершенно иначе. Прошу.

Ведьма уселась на стул и с отчаянием уставилась на кусты. "Пушистый мой, полосатый, где ты?! Случиться бы тебе неподалёку!"

— Стульчик, стульчик! Не робей! Вниз… Вверх неси меня скорей!

Стул, понятно, и шевельнуться не подумал. Наверное, оно и к лучшему, сообразила ведьма, ведь появись пушистый-полосатый поблизости, Олег Витальевич его учует! Она покосилась на куратора и громко продекламировала:

— Ты помчись как лепесток через запад на восток! Через север, через юг! Никакой не сделав круг!

У Олега Витальевича дрогнули губы, и он отвёл от воспитанницы взгляд. Подумаешь! Стишок как стишок, ничего смешного…

— Через семь морей и гор! Я хозяйка, а не вор! Словно Сивка, словно Бурка, словно Вещая Каурка, поднимайся и лети! Я считаю до пяти!

На этих словах лицо куратора окончательно утратило сходство с вампирским и приобрело на редкость глупое выражение. Удивлённая такой переменой, ведьма даже не сразу сообразила, что происходит. Впрочем, Олег Витальевич справился с собой в мгновение ока и поймал взлетевший стул за подлокотник.

— Поздравляю, Заворская, — утомлённо сказал он. — Способности ваши выше всех похвал.

— Да, — неуверенно согласилась ведьма. — Можно, я теперь спрыгну?

Куратор снял её со стула и поставил перед собой. Стул повисел-повисел и плавно двинулся дальше — вверх и вбок, огибая общагу. "Устал, бедняжка, от экспериментов, домой захотел… — подумала Ольга. — А уж господин учитель до чего устал, наверное, — от меня гениальной…"

Господин учитель, задрав голову, провожал стул печальным взглядом.