Свободная ведьма

– Турнир важен и для нас, молодая чара, – ответил пан Ярчек. – Мы посылаем на состязания лучших драконорогов, самых умелых стихийников. Вы же знаете чародольские обычаи, панночка, Турнир Ведьм – это апогей сотрудничества драконорогов и людей. Символ союза и дружбы, победа единения и равенства в вечном споре, где издавна схлестнулись силы драконорожьего и людского разума…

Пан Ярчек замолк, но его продолжил сам король:

– Вы отказались от золота, молодые чары… Признаюсь, это произвело на меня впечатление… Возможно, ваши помыслы чисты, а взоры действительно направлены на дорогу знаний… Но ваш путь начался с плохой дороги, с нечестного дела… И всё же! – пан Вужык выпрямил спину и гордо вскинул голову. – Если советники не будут против, я дам вам двоих из молодого потомства – пан Чах Ветро-третий и пан Сотек Ветро-одиннадцатый могут пойти с вами. Они провинились в некоем неприятном деле. И пусть участие в одной паре с вами послужит им наказанием.

Девушки переглянулись, а Тай поклонилась ,отвечая за них двоих согласием.

Повинуясь королевскому приказу, двое драконорогов выделились из толпы и, почтительно склонив головы, засеменили на всех своих лапах к центру плато.

– Не больно-то вежливо, – пробурчала Каве. – Интересно, в чём эти несчастные драконы… э-э… драконороги провинились? Бедняги… Ты посмотри, мы им явно не по душе.

– Придётся взять этот молодняк, – тихо-тихо прошептала Тай. – Зато из воздушного рода, Ветро-третий и Ветро-одиннадцатый. Чур, мне третьего. Он не такой надменный.

Каве глянула на Водне-одиннадцатого, явно не горевшего желанием сотрудничать, да и вообще, поглядывающего на девушек довольно презрительно, и, всё больше волнуясь, выступила вперёд.

– Пан Вужык и уважаемые советники, спасибо вам за оказанную честь. Но… э-э, – быстрый вздох, – такое дело… Я бы хотела попросить одного из каменных драконорогов оказать… э-э, великую честь и пойти со мной на Турнир Ведьм.

На плато воцарилась самая тихая тишина в мире. Казалось, пролети сейчас муха – она бы тут же упала, оглушённая столь выразительным безмолвием.

– Не знаю, как объяснить, но я бы хотела просить одного из ваших советников, – произнесла Каве во всеобщем гнетущем молчании. Девушка старалась не смотреть на изумлённо-гневное лицо Тай. – Я говорю о… пане Седрике Камне-третьем, ваша милость.

– Ты с ума сошла, чара, – произнёс пан Седрик. Пожалуй, это были его первые слова за всё время. Голос драконорога звучал глухо и немного устало. Каве невольно подумала, что ему должно быть, очень много лет. Интересно, сколько живут эти драконороги? И знал ли он прабабку Марьяну, раз серебряный браслет назвал его имя на субастрале?

А король сказал:

– Бросить их со скалы, обнаглевших людишек.

Сказано это было спокойно, равнодушным тоном. Но вот поддержали пана Вужыка громкими, злыми и горячо одобрительными возгласами.

– Погодите!!!

Каве решила идти до конца: на ходу снимая браслет, она кинулась прямо под лапы пану Седрику.

– Посмотрите, пан советник! – крикнула она, протягивая ему серебристую ящерку с изумрудными глазами. – Этот он, это браслет сообщил мне ваше имя!

Как ни странно, драконороги тут же затихли. А пан Седрик, наклоняя рогатую голову почти до самых рук девушки, весьма пристально рассматривал серебряное ведьминское украшение.

– Это древний браслет! – горячо произнесла Каве, стараясь не смотреть на острый рог-иглу, венчавший морду пана советника. – Он был сотворён в Чародоле. Его закаляли в огне и воде, но главное – он наделён магической душой! Очень сильная ведьма добровольно пожертвовала собой ради его сотворения…

– Как звали эту ведьму, чара Каве?

По кругу драконорогов прошелестел изумлённый шёпот.

– Он назвал тебя по имени, – радостно прошептала Тай, встав позади карпатской ведьмы. – Это очень хороший знак…

– Я не знаю, – пролепетала, всё больше волнуясь, Каве. – Никто не знает… Это было очень давно.

Стальной рог метнулся ближе: на девушку уставился внимательный круглый глаз – фиолетовый, мерцающий в глубине чёрного зрачка серебристым огнём. Казалось, взгляд пана Седрика прошивал насквозь.

– Ты говоришь, правду, ведьма Каве, – глухо произнёс драконорог и отстранился.

Обернувшись к королю, пан старший советник сказал:

– Я согласен пойти на Турнир вместе с ведьмой Каве Лизард.

Что тут началось! Драконороги кричали, лопотали и бубнили, словно единый гигантский дракон; они яростно хлопали крыльями, изрыгали из пастей фонтаны огня или воды – кто что умел, и яростно скребли лапами о камень.

К счастью, пан Вужык прекратил всё безобразие одним мановением крыльев. Каве успела подметить, что за время поднявшегося гвалта король успел посовещаться с паном Седриком.

– Решено! – величественно произнёс драконорожий владыка. – Пан Седрик Камне-третий вызвался добровольно идти с ведьмой Каве на Турнир Чаров. С другой ведьмой пойдёт пан Чах Ветро-третий. Мы удовлетворили вашу просьбу, молодые чары?

Каве с Тай одновременно кивнули.

Несмотря на сильное волнение, Каве подметила, с какой радостью пан Чах метнулся к девушкам и как гордо теперь посматривал на пана Сотека Водне-Одиннадцатого, освободившегося от долга, но почему-то сменившего презрительный вид на раздосадованный. Ещё бы! Раз пан старший советник согласился сопровождать молодых чар на Турнир, то для провинишегося водного стихийника такое дело обернулось бы большой честью.

После коротких переговоров все формальности были учтены. Жемчужину торжественно водрузили на спину всё тому же пану Сотеку (наверное, опять же в наказание), а пан Седрик подставил Каве свою спину. Не заставляя себя долго упрашивать, девушка шустро взобралась по сиренево-чёрному хребту и они взмыли в небеса по направлению к столице. Пан Чах радостно устремился за ними, неся на спине усталую и счастливую Тай.

В котловане, где недавно обнаружили Дверь в Скале, открывающую проход в древний Чародол, карпатские маги решили построить в честь этого знаменательного события небольшой «зал» – для встреч и, хотелось бы верить, междумирных переговоров. Стены котлована, сплошь из каменной породы, испещрённой многочисленными изломами и зигзагами трещин, оставили как есть, лишь укрепили в наиболее осыпающихся местах. Пол уровняли и покрыли жёлто-чёрной мозаичной плиткой, а в самом центре выложили гладким янтарём круг, символизирующий солнце – на удачу. В довершение соорудили купольный потолок из закалённого стекла и расписали сияющей краской: в темноте ночи он вспыхивал золотыми и серебряными цветами, даря пространству залы мягкий, волшебный свет. В центре этого круга находился трон – простое чёрное кресло, лишь поверху спинки украшенное изображением венца с крупными изумрудами на остриях зубцов. Кресло-трон находилось во главе длинного стола из чёрного лакированного дерева. По обе стороны от него шли мягкие кресла, обитые светлым, в чёрно-золотых узорах, бархатом. Сейчас зал пустовал. Лишь сновали, выполняя последние приготовления, беловато-прозрачные тени слуг. Здесь пахло свежей землёй и замшелым камнем, свечным воском, новым пергаментом, чернилами и едва пробивающимся дымным ароматом восточных благовоний, воскуряемых как раз для того, чтобы перебить другие запахи. Кроме того, здесь было сыро и холодно, поэтому слуги-призраки расставили дополнительные чаши с огнём, располагая их на медных треножниках вдоль стены. До переговоров с посольством клана Диких оставалось полчаса. В маленькой круглой Башне, что с незапамятных времён находилась в левом крыле Чёрного замка, маг Виртус долгий, битый час выговаривал своему подопечному Алексею Вордаку. Последний молчал, но пребывал в гневе и недовольстве.

– Я тебя прошу – никаких препирательств, никаких взбрыкиваний, – как заведённый, повторял маг Виртус. – Осади свои эмоции, приглуши чувства… Помни, от этого зависит судьба нашей земли. Твой отец любил карпатский край и тайный колдовской мир. И хотел, чтобы магия навеки процветала в этих горах, чтобы все мы жили в относительном мире. Даже с таким мерзким типом, как Лютогор.