Инферно Габриеля

Габриель стряхивал со своей дорогой рубашки винные капельки. И куда только делись его изысканные манеры? Не стесняясь Джулии, он вслух бормотал проклятия.

Если бы она могла, то охотно провалилась бы сквозь землю. Но это было не в ее силах. Она могла лишь грохнуться на колени и начать лихорадочно собирать осколки.

— Прекратите, — тихо потребовал Габриель.

Джулия будто не слышала его и продолжала собирать острые стеклянные крупинки. Слезы мешали ей смотреть.

— Прекратите, — подходя к ней, уже громче повторил Габриель.

Джулии удалось собрать на ладонь часть осколков, и она упрямо старалась подцепить оставшиеся. В ее ползании по полу было что-то от щенка, у которого покалечена лапа.

— Прекратите, упрямая женщина! — зарычал Габриель. — Так осколки не собирают. Так вы только руки себе располо¬суете.

Его голос низвергался на нее, как Божий гнев.

Не выдержав, Габриель схватил Джулию за плечи и силой поставил на ноги, подвел к мусорному ведру и заставил стрях¬нуть туда все осколки, а потом повел в гостевую ванную.

— Садитесь! — велел он.

Джулия послушно села на опущенную крышку унитаз- ного сиденья. Сдерживать слезы у нее уже не хватало сил.

— Покажите ваши руки.

Обе ладони Джулии были забрызганы вином. Естествен¬но, она порезалась до крови. В ранках блестели застрявшие осколки. Габриель покачал головой, пробормотал еще не¬сколько ругательств, после чего открыл дверцу аптечки.

Неужели вас не научили слушать старших? — строго спросил он.

Джулия моргала. Это был единственный способ освобо¬дить глаза от беспрестанно текущих слез.

И делать так, как вам говорят старшие, вас тоже не научили. — Габриель посмотрел на нее и вдруг замолчал.

Он и сам не понимал, что заставило его умолкнуть. Спроси по потом — он вряд ли дал бы вразумительное объяснение. Он увидел сжавшуюся, плачущую девушку, нагромоздившую целую гору нелепых поступков, и почувствовал… Нет, не раздражение, не новый приступ гнева и даже не всплеск сек-

суличного возбуждения. Он почувствовал сострадание. Ему стало стыдно, что он довел ее до слез.

Габриель наклонился и очень нежно, кончиками пальцев, стал вытирать ей слезы. Каждое его движение сопровожда¬лось каким-то странным жужжащим звуком, вылетавшим из

её губ. И опять ее кожа показалась ему удивительно знако¬мой. Вытерев все слезы, он взял в свои руки ее бледное лицо, чуть запрокинул ей подбородок… и тут же занялся ее израненными ладонями.

Спасибо, — прошептала Джулия, заметив, с какой за¬ботой Габриель вытаскивает мелкие осколки, застрявшие в ее ладонях.

Вооружившись тонким пинцетом, он внимательно осмо

трел каждую ладонь и не успокоился, пока не извлек послед¬нюю хрустальную крупинку.

— Спасибо… Габриель.

Не за что. — Покончив с осколками, он смочил ват¬ный тампон йодом: — Сейчас будет жечь.

Джулия сжалась, как ребенок в ожидании укола. Габриель почувствовал: она боится не жгучего йода, а его прикоснове¬ния. Он вовсе не собирался причинять ей вред. Прошло ми¬нуты полторы, прежде чем он решился смазать йодом эти-неж¬ные, хрупкие ладошки. Все это время она сидела с широко раскрытыми глазами и по привычке кусала нижнюю губу.

Ну вот. Так-то лучше, — угрюмо заключил Габриель, закончив дезинфекцию ее ладоней.

— Какая же я растяпа, — вздохнула Джулия. — Разбила ваш бокал. А ведь это настоящий хрусталь.

— У меня хватает бокалов. В двух шагах от моего дома есть весьма недурной посудный магазин. Там этого добра на¬валом.

— Спасибо, что подсказали. Я куплю вам точно та¬кой же.

— И вашей стипендии — как не бывало.

Он вовсе не собирался ее обижать. Слова просто сорва¬лись у него с языка, и их было уже не затолкнуть назад. Лицо Джулии вспыхнуло, затем побледнело. Разумеется, она тут же склонила голову и стала кусать губы. Габриель мысленно отругал себя за свой дурацкий язык.

— Мисс Митчелл, пожалуйста, не обижайтесь. Я ведь не скряга из диккенсовских романов. Мне совсем не нужно, чтобы вы так неразумно тратили свои деньги. И потом, это нарушает правила гостеприимства.

«Тебе в очередной раз показали твое место», — подумала Джулия.

— Я ведь еще и рубашку вам запачкала. Позвольте хотя бы заплатить за химчистку.

Габриель оглядел безнадежно испорченную рубашку и мы-сленно выругался. Это была его любимая рубашка. Полина привезла ее из Лондона. Никакая химчистка не сумеет бес¬следно удалить пятна от кьянти, слюны и крови.

— Не волнуйтесь. У меня есть еще несколько таких ру¬башек, — уверенным тоном соврал Габриель. — А пятна можно будет удалить и без химчистки. Рейчел мне поможет.

Теперь Джулия терзала свою верхнюю губу, зажав ее зу¬бами и двигая взад-вперед. Это зрелище вызвало у Габриеля что-то вроде приступа морской болезни. Он был бы рад от¬вести глаза, но губы Джулии были такими чувственными и зовущими, что он продолжал смотреть. Чем-то это было по¬хоже на автомобильную аварию, которую наблюдаешь с па¬лубы корабля.

— Даже самый аккуратный человек не застрахован от слу-чайностей, — сказал он, ободряюще похлопывая Джулию по руке. — Вы в этом совсем не виноваты. — Габриель улыбнул-

ся ей и тут же был вознагражден ответной улыбкой.

«Посмотри на нее. От доброты она мгновенно расцветает, раскрывая лепестки своей души».

Ну как? Первая медицинская помощь оказана? — спро-

сила неожиданно подошедшая Рейчел.

Габриель тут же отдернул руку.

Да. Надо было заранее спросить Джулианну, любит ли

она кускус. Как мы теперь убедились, она это блюдо терпеть не может. — Габриель лукаво подмигнул ей.

На фарфоровых щеках снова появился румянец. «А она и впрямь кареглазый ангел».

Еще не поздно все исправить. Значит, кускус отменя- етсея. Я приготовлю плов.

Рейчел ушла. Габриель последовал за сестрой, оставив Джулию наедине с ее бешено бьющимся сердцем.

Пока Рейчел убирала в холодильник отвергнутый кускус и рылась в бакалейных запасах брата, ища рис, Габриель сходил к себе в спальню, где не без изрядного сожаления выбросил в мусорное ведро бывшую белую рубашку. Потом он вер¬нулся в кухню заметать осколки и оттирать винные пятна с пола.

- Я хочу кое-что рассказать тебе о Джулии, — не пово-рачиваясь к брату, сказала Рейчел.

— Я не настроен это слушать, — отозвался Габриель,

шумно хлопнув крышкой мусорного ведра. .

— Какая муха тебя укусила? Она моя подруга, черт бы тебя подрал!

— Твоя подруга, но моя аспирантка. Улавливаешь раз¬ницу? Мне нет дела до ее личной жизни. Достаточно того, что ваша дружба уже создала конфликт интересов. Для меня это вообще полная неожиданность.

Рейчел упрямо тряхнула головой, расправила плечи, а ее глаза стали темно-серыми.

— Знаешь, дорогой братец, плевать мне с этого этажа на

твои конфликты интересов! Я очень люблю Джулию. И мама ее любила. Вспомни мои слова, когда тебе в следующий раз захочется на нее наорать.

— Прикажешь пушинки с нее сдувать?

— Да пойми ты, болван: у нее был тяжелый душевный кризис. Она целый год ни с кем не общалась. Даже со мной. Как улитка, спряталась в свою раковину и закрылась. Я уже сомневаться начинала, выберется ли она оттуда. А она вы¬бралась. Ты что, хочешь снова загнать ее в раковину?

— Я?! — не выдержал Габриель. — Это чем же?

— Своим высокомерием, вот чем! Своей идиотской снис-ходительностью. Не понимаю, почему ты занимаешься Дан¬те. Тебе впору вести семинары по английской литературе во¬семнадцатого и девятнадцатого веков. Ты же как две капли воды похож на всех этих мистеров рочестеров, дарси и хит- клифов! Манеры, правила приличия! Знай: Джулия — насто¬ящее сокровище и заслуживает более бережного обращения, чем твои антикварные бумажки. Если только она мне пожа¬луется, я приеду и вставлю тебе клизму в задницу!

— Ты это в прямом или в переносном смысле? — спросил Габриель, с некоторой тревогой глядя на сестру. — В про¬шлый раз ты грозилась отшлепать меня туфлей.

Рейчел выдержала его взгляд не дрогнув. Она даже стала выше ростом. Весь ее облик не сулил Габриелю ничего хо¬рошего.