Про меня

Катька вдруг погрустнела…

Она ему как дальняя родственница?..

А вот и нет! Во-первых, не дальняя, а близкая, член семьи. Аво-вторых, Санечка с ней спит. Обычно раз в две недели. Я всегдазнаю, когда Санечка с ней спит. Если Санечка долго не обращает нанее внимания, она становится особенно неловкой, как будто сама себястесняется. А после этого она всегда смущенная и гордая. Иногда япросто это вижу, а иногда Катька сама говорит мнезастенчиво-смешливым голосом: «Он исполнил супружеский долг». Или:«Пусть он спит со мной по привычке, но это же ХОРОШАЯпривычка».

Санечка с ней иногда нежен, иногда груб и всегда делает, чтохочет. Как будто Катька такой милый предмет домашнего обихода.Вышитая подушка, любимая чашка или скороварка, в крайнем случае,кошка, захочет – погладит, захочет – оттолкнет. Театральные все надКатькой подсмеиваются. Актрисы, костюмерши, гримерши, билетерши,все считают, что Катька «не уважает себя… позволяет себя… не умеетза себя…». Она и правда не уважает, позволяет, не умеет, но ей и ненадо!

Но они все не понимают, не могут судить! Санечка никогда неделает ей по-настоящему больно. А если он отпускает ее от себя (онивсе же иногда ссорятся), то быстро притягивает обратно. Он сам ейзвонит и говорит «приходи».

Санечка говорит. «Я не дурак отказываться от такой ненавязчивойи нескучной преданности». Но это не шутка. Он живет как хочет и навсякий случай как бы придерживает в своей жизни Катьку – а вдруг еенежное участие при случае пригодится?.. Как будто поставил на полкув задний ряд баночку варенья на черный день, и можно не глядяпротянуть руку – а у нас там вишневое варенье! Варенье – это неочень изысканно, но в черный несладкий день сладко.

Это очень умный эгоизм.

– Но ты же знаешь его теорию: когда он репетирует, должнобыть воздержание, сублимация сексуальной энергии в творчество,иначе – плохая репетиция и вообще провал.

– Да ну, ерунда, – отмахнулась Катька, – может быть, у негоновый роман? Что делать?

Катька любит драматизировать, нагнетать, смотреть убитымиглазами, спрашивать, «что делать?».

– Милая моя, кроме тебя, у него никого нет и никогда небыло, – нежным голосом сказала я.

Катька фыркнула и я тоже – во-первых, кроме Катьки, у Санечкибыло сто миллионов женщин, а во-вторых, эта фраза из одного старогофильма. Мы с Катькой все время цитируем старое советское кино, какбудто у нас свой собственный язык, тайный от всех, – никто не знаетстарое советское кино, как мы.

– Ты останешься ночевать, – решила я.

– Нет. Нет и нет, – наотрез отказалась Катька. – Глупонавязываться человеку, который тебя не хочет.

– Не глупо. Хочет, – втолковывала я.

Уверяя, что она ни за что не останется, Катька последовательновытащила из сумки: старого вислоухого зайца, потрепанный томикНовеллы Матвеевой и горсть желудей. Напевая «любви моей ты боялсязря, не так я стра-ашно люблю…», ссыпала желуди в вазочку.

Катька всегда ночует у нас со своим детским зайцем, стихами ивазочкой. Для нее очень важны мелочи, совершенно незначащие длядругих людей, к примеру, этот ее ночной заяц или противозачаточныетаблетки, – она держит свои таблетки в крошечной фарфоровой баночкев шкафчике в ванной, говорит, что носить таблетки в сумкенеприлично.

Катька всегда что-нибудь приносит: летом полевые цветы, осеньюлистья или желуди, зимой слепленный снежок. Иногда мне кажется, чтоэто я взрослая, а она маленькая прелестная девочка.

– Наконец-то выбрала пароварку! – сказала Катька. – Этоочень модная хорошая вещь. Теперь Санечка будет есть диетическуюеду. Я долго смотрела в Интернете и, наконец, выбрала, соспециальной крышечкой. Завтра у меня нет репетиции, и я буду еецелый день ждать, – сладострастно сказала Катька.

– Жди у нас, – предложила я.

– А можно? – обрадовалась Катька. Она как ребенок, какбудто не знает, что я мечтаю провести день с ней вдвоем.

Все Санечкины любовницы хотели, чтобы я их полюбила, а онаполюбила меня. Катька сначала меня вырастила, а теперь подчиняется,я полностью ею владею, как человеком, в чьей любви абсолютноуверен. Я думаю, что ребенок так владеет матерью, хотя точно незнаю – откуда мне знать? Катька могла бы быть моей мамой, мне 14, аей 38. Я называю Катьку «мамаКатька», когда я одна и никто неслышит, как я думаю.

…Санечкин голос в прихожей:

– Раздевайтесь, проходите. Будем пить кофе?

Какая она? Судя по смешку – хи-хи-хи, – опять блондинка-в глазахнадежда. У Санечки период «эпизодов».

Вот черт! Пошлая неловкая сцена!

– …Санечка! Мы с Катькой дома! – закричала я. –Здравствуйте, – сказала я и прошептала Санечке: «Где ты ЭТОвзял?!»

И в следующую секунду поняла, что машинально поздоровалась с нейкак со знакомым человеком.

Она не блондинка-в глазах надежда и не «Где ты ЭТО взял?!», она– лицо с экрана телевизора.

– Здравствуйте, – застенчиво сказала Катька, – а у нас тут…новая пароварка…

Катька мгновенно теряет уверенность в себе и от смущения вечночто-нибудь ляпает! Лицо из Телевизора, а она со своейпароваркой!

– Мария, – представилась я.

– Катя, – сказала Катька.

А Элла не представилась, но мы и так знаем, как ее зовут.

У Эллы, возможно, вообще самое известное лицо послепрезидента.

Значит, она самая большая знаменитость после президента? Ее лицоповсюду: в витринах киосков, на плакатах в магазинах. Если включитьтелевизор, на одном из каналов непременно найдется Элла. Она ведетток-шоу, угадывает мелодию, оценивает чужие таланты, учит любить,разводиться, воспитывать детей.

Она всегда во все игры выигрывает. Она вся сжимается перед тем,как ответить, как будто от ответа зависит ее жизнь, и всегдавыигрывает. На экране она выглядит иначе – моложе, не такойвысокой, худой и хищной. Наверное, ее специально гримируют, делаютлицо помягче и поуютнее.

Конечно, мы с Катькой разволновались, не каждый день в гостиприходит Лицо из Телевизора, из киосков, из магазинов! Элла –знаменитая писательница, пишет любовные романы.

Но если не знать, что она самая большая в стране знаменитость,можно подумать, что она пристала к Санечке где-то в ресторане. Ачто еще можно подумать о крашеной блондинке в сексуальном наряде?Ярко-синее платье с блестками и большим декольте, ярко-зеленыетуфли на шпильках. Она крашеная блондинка с лицом брюнетки –жесткий взгляд, хищная зубастая улыбка.

Кто выглядит моложе: Элла или Катька? Катьке я знаю сколько лет– 38, а Элле?.. Я не могу точно определить возраст человека старше18. Только приблизительно – 20, 30, 40, 100. Элла, наверное,моложе. Или Катька. Они такие разные, кто моложе: кастрюля иликактус, акула или одуванчик?

– Будем пить кофе, присоединяйтесь к нам… – пригласила онанас с Катькой.

Она первая пригласила меня у меня дома?..

Лицо из Телевизора прошло на кухню, уселось в кресло у окна.

Элла сидела очень прямо, скрестив длинные сухие ноги. Мы сКатькой гостеприимно роились вокруг с чашками, конфетами имандаринами, а она не обращала на нас никакого внимания. Как будтомы домашние животные. И даже не собаки, о которых принято сказать:«Ах, какие хорошенькие у вас собачки», а две рыбки в аквариуме,плаваем с конфетами и мандаринами и безмолвно таращимся на неечерез стекло.

– Александр, я принесла вам мою первую пьесу, – сказалаЭлла.

Вот оно что! Теперь понятно, откуда у нас дома взялось Лицо изТелевизора! Пришло в театр, заглянуло в репетиционный зал –медийному лицу всюду можно, – познакомилось с Санечкой, напросилосьв гости, чтобы в непринужденной обстановке уговорить его взятьпьесу.

– Я написала шестьдесят пять романов. У меня миллионныетиражи. Лично вы можете относиться к моему творчеству как вамугодно, но… Не улыбайтесь так иронически.

Санечка – интеллектуал. У него ум и образование. Он питерскийинтеллектуал, на все смотрит иронически, с высоты своего ума иобразования. И улыбается немного кривой улыбкой. Это значит –«ну-ну…» или «что поделать, такие времена…». Как может питерскийинтеллектуал с вечной полуулыбкой относиться к ее ярким книжечкам вмягких обложках? Как к тупому юмору, ток-шоу, к киоскам, которыепоставили у Зимнего дворца. Как к неизбежному злу, которое изамечать-то глупо, все равно, что ввязаться в склоку в трамвае.