Два берега

— Мари! — крикнула она из ванной.

— Да? — отозвалась бодрым голосом сестра.

— Ты что делаешь?

— Кофе тебе варю и завтрак собираю. А то сама поленишься ибудешь бегать весь день по съемкам голодная и злая.

— Мари, тебе просто цены нет. Я понимаю, почему мужики оттебя с ума сходят!

— Можно подумать, ради кого-то из мужиков я бы сталавставать по утрам… Хотя… хотя, если подумать…

— Ты влюбилась, да?

— Ну, я бы не стала так сразу…

Жанна выскочила из ванной, едва накинув полотенце и забыв опохмелье.

— Мари! Вот это да! У тебя новый поклонник! И ты самавлюбилась в него!!! Расскажи! Он богатый? Красивый? Бизнесменкакой-нибудь? Знаменитость?

— Почему сразу знаменитость и богатый, — засмеяласьМари. — Иди оденься, пока есть будем, расскажу.

ГЛАВА 4

Работа у Мари была таинственная. Называлась PR-менеджер, номногие коллеги ставили на кон голову, что на самом деле Мари —аналог девушки-эскорта, обаятельная шпионка, которую подкладываютпод нужных людей в нужное время, а в остальное время ее прелестяминаслаждается господин генеральный директор. Слухов Мари неопровергала, а с господином генеральным директором была так жекошачьи ласкова и слегка надменна, как и со всеми сотрудникамивплоть до курьеров. Плавно покачивая бедрами и звонко стучакаблучками, девушка бродила по кабинетам, успевая проконтролироватьи тексты для нового буклета, и обработку фотографий для рекламногокаталога, и обновление на корпоративном сайте, и подготовку кконференции. Но самое главное, что за день Мари успевала несколькораз появиться в курилке и изобразить полное отсутствие каких-либодел, за счет чего и заработала славу гламурной девицы, у которойесть волосатая лапа. Больше всего на свете Мари, получившаяблестящее образование без малейшей помощи со стороны (поступила онав институт в шестнадцать, окончила его досрочно и умела в своейотрасли практически все), боялась, что кто-то отнесется к ней как к«боевому товарищу». Непонятно почему Мари была уверена, что всеженщины в мире делятся на две основные категории: рабочие лошадки инежные кошечки. Рабочим лошадкам достается право зарабатыватьденьги, делать карьеру, вести хозяйство, готовить и убирать, рожатьи воспитывать детей, решать проблемы окружающих, начиная с коллег икончая родственниками мужа, и всю жизнь служить жилеткой для тех,кому надо выплакаться. А нежным кошечкам принадлежат остальныеправа — на капризы, цветы, рестораны, салоны красоты, клубы итусовки, их любят опекать и лелеять, им дарят подарки, помогаютрешать проблемы, берегут от превратностей жизни, им посвящаютстихи, их именами называют звезды. Естественно, Мари хотеланаходиться в категории сладеньких и нежных кошечек, и раз судьба недала ей отца-миллионера и не уронила на голову мешок с долларами,то она могла хотя бы изображать из себя этакий цветок жизни, непригодный для использования в качестве рабочей лошадки. Чем изанималась уже несколько лет весьма успешно. Даже держалаприходящую домработницу, чтобы с чистой совестью признаться прислучае, что сама ничего по хозяйству не делает и даже не всегдазнает, где лежат полезные мелочи. Конечно, теоретически Мари моглабы ограничиться враньем, но она думала, что только профессиональныйактер способен не выйти из образа, а обычному человеку нужно илидействительно жить, как он говорит, или его обязательно поймают налжи, и получится неприятно.

Таким вот образом вечно порхающая по этажам, а на самом делевезущая на себе практически весь отдел по связям с общественностью,Мари в очередной раз поехала в командировку. По версии коллег —чтобы охмурить очень важного заказчика из Ярославля и посетить всеместные злачные места. По версии господина генерального директора —чтобы осуществлять контроль за предстоящей в славном городепрезентацией. А реально — чтобы полностью подготовить презентацию снуля, поскольку ничего вразумительного от командированных туда ещенеделю назад сотрудников по телефону добиться не удалось.

В Ярославле Мари и понравилось и не понравилось одновременно.Правда, город девушка практически не увидела: занятая исправлениеммногочисленных ошибок, лишь забежала на час в Спасо-Преображенскиймонастырь и поснимала на мобильный несколько старинных церквушек.Но тишина понравилась. Мари показалось, что Ярославль какой-тоособенный по сравнению с шумной столицей — более уютный, болеетеплый. Не понравилась гостиница. Обещанный люкс в реальностиоказался довольно паршивой комнатушкой, которая по европейскиммеркам вряд ли дотянула бы до одной хилой звезды, и кормили вместном ресторане далеко не на уровне. Что касается злачных мест —Мари не отказалась бы посетить их в хорошей компании, но, увы, набары и казино ей отдельных бешеных командировочных денег неполагалось. А на свои Мари ни за что туда бы не пошла — при имиджелегкомысленной особы девушка она была весьма и весьма разумная,имела некоторые накопления и считала, что копейка рубль бережет,ведь не зря испокон веков кавалеры расплачивались за дам.

В общем, командировка вышла среднего качества. Вроде бы и ничегоплохого, но и ничего яркого тоже не произошло, как, например, впрошлый раз в Сочи, когда у Мари был довольно бурный курортныйроман, развивавшийся по вполне стандартному сценарию, но приятныйдвумя моментами — богатством влюбленного и платоническим характеромдействия.

На обратном пути началась полоса невезения. Мари решила ехатьпоездом, но билеты в кассе были только на один поезд, он тащился доМосквы целых пять часов, а выезжал в двадцать два тридцать. Тоесть, по подсчетам, она прибывала в столицу глубокой ночью, когдастрашно даже ловить до дома такси. Плюс неудобное время — ниполюбоваться на поля-леса, ни поспать толком. В поезде Маридосталась нижняя полка, и она сочла это большой удачей. Оставалосьтолько молиться, чтобы соседями не оказалась мамочка с двумямаленькими детьми или трое полупьяных рабочих — и можно былозаписывать дорогу в актив. Поезда Мари любила — за уютные маленькиекупе, ритмичный стук колес, проводниковый чай, интересныхпопутчиков, загадочную и одновременно простую обстановкувагона-ресторана, за успокаивающее однообразие пейзажей за окном.Однажды Мари познакомилась с девушкой, которая стала ей хорошейприятельницей, много раз — выслушивала достойные внимания исочувственных слез исповеди, еще как-то — прекрасно провела ночь,флиртуя с молодым художником. В общем, дорога всегда обещала Марикакие-нибудь маленькие радости.

Нижнюю полку в купе заняла круглолицая очень чистенькая старушкас добрым лицом, сразу принялась доставать из сумки бесконечныеприпасы, завернутые в вышитые салфеточки, и потчевать «худенькуюдеточку». Мари не чувствовала себя ни деточкой, ни худенькой, ноела охотно — старушку так и хотелось назвать бабушкой, а та вскоресама предложила:

— Зови меня баба Катя.

— Баба Катя, это вы сама так вкусно печете? — спросилаМари, заталкивая в рот очередной пирожок.

— Сама, конечно, мне ж всего-то семьдесят стукнуло, что жея, немощная, что ли? И пеку, и хозяйство веду, и скотина у меняесть, и дочке помогаю еще.

Поезд тронулся. Мари только успела обрадоваться, что теперь ужеих купе не грозит нашествие малолетней или пьющей саранчи и онасможет поболтать со старушкой, а потом спокойно выспаться, как вкупе ворвался молодой мужчина с пакетом. Он тяжело дышал, прядидлинных волос прилипли к лицу.

— Здравствуйте. Я ваш сосед. Меня зовут Митя. — Оншироко улыбнулся и добавил: — Я так бежал… думал — все, не успею. Впоследний момент заскочил, проводница еще ругалась.

— Да ты садись, сынок, — сказала баба Катя, —возьми пирожок, пирожки вкусные. Меня баба Катя зовут. Бери-бери,не стесняйся. Тощий-то какой, как тебя ноги носят.

Баба Катя явно была склонна к некоторым преувеличениям, ноДмитрий (Мари не любила уменьшительных имен) действительно былсложен так, что свободно мог спрятаться за швабру. Мари внимательнорассматривала попутчика, пока он, не кривляясь, уписывал угощениеза обе щеки. Дмитрий был высок, несмотря на худобу, довольногармонично сложен и вполне мог называться привлекательным. Мариотметила правильные черты лица, мужественность подбородка, глубинубольших темных глаз и чистоту смуглой кожи. В принципе попутчикпоказался девушке симпатичным, особенно хороша была его улыбка —обаятельная широкая улыбка искреннего человека, освещавшая лицоярким светом.