Страница 48 из 50
— Да и в баню свадьбу! Люди вообще из-под венца сбегают,подумаешь. Выйду за другого.
— Он зовет?
— Нет, — призналась Катя, помрачнев, — не зовет.Но лучше остаться старой девой, чем замуж за этого козла Лешу.
На этом и решили. А утром, когда Катя завела речь о некоторых,которые брыкаются по ночам, и о покупке раскладушки, Жанна,покраснев, сказала, что она будет жить у Александра.
Александр обрадовался, услышав про дефицит места в комнатесестренок, и быстро примчался забирать вещи.
— Спасибо тебе, Катюша, — галантно сказал он,демонстративно целуя Кате руку, — благодаря тебе Жаннанаконец-то станет моей.
— Не станет, — заявила Катя и подмигнула Жанне, —она женщина свободная.
— На моей территории я как-нибудь ее свободу сумеюограничить — полушутя-полусерьезно парировал Александр.
— Свободу девушки ограничивает только одно, — томнопроизнесла Катя, красиво поправляя светлый локон, — и это… иэто…
— Катя, не томи — что же это? — принял игруАлександр.
— Ах, я стесняюсь!
— Да все свои!
— Открываю страшную тайну. — Катя перешла напатетический шепот. — Хочешь владеть моей сестрой — веди ее калтарю. Обручальное кольцо поможет тебе ограничить ее свободу… Ах,белое платье так идет к ее русым волосам…
— Ладно, хватит, я тороплюсь. — Александр быстроподхватил сумки с вещами. — Как удержать девушку, разберусь,без белого платья твоя сестра не останется, окольцую своевременно,тебя возьму свидетельницей. Все, мы побежали, Елизавете Аркадьевнепередайте, что привезу ей обещанные пряности.
Из всей пикировки Кати и Александра Жанна поняла только одно:Александр не против женитьбы. И твердо решила в самое ближайшеевремя сдать анализы и пройти все обследования, чтобы не медлить сребеночком.
— Сашенька, — спросила она уже по дороге, — тыведь не потребуешь, чтобы я бросила работу, верно?
Александр удивленно посмотрел на девушку и сказал:
— Мне и в голову не приходило… Если ты сама захочешь сидетьдома и заниматься хозяйством — то я не буду требовать, чтобы тыобязательно работала, но если тебе нравится твоя работа…
— Нравится, — сказала Жанна. — Иногда я еененавижу и даю себе клятвы, что обязательно уйду на другое местозавтра же, но я слишком люблю нашу Тэвэшку.
«Наша Тэвэшка» была второй по счету организацией в жизни уЖанны. Едва окончив школу и подав документы на факультет филологиив педагогическом, девушка появилась на пороге крошечной районнойстудии, снимавшей местные новости для жителей буквально несколькихкварталов, и предложила свои услуги. Предложение отвергли вдостаточно насмешливой форме, но Жанна не расстроилась, узналаадреса всех таких же маленьких каналов и методично обошла один задругим. Повезло ей достаточно быстро, и, пока ее одноклассницыотдыхали на даче, в Египте и на Бали, Жанна училасьтележурналистике. Ездить приходилось далеко — практически на другойконец города, зато кабельное обслуживало целых два района и ещекусочек третьего. Помещение арендовали у ДЕЗа в обычном подъездеобычного дома — три крошечные комнатушки: в одной принимали гостейпрямого эфира и записывали новости, в другой была аппаратная, атретья служила корреспондентской, редакторской, складом, столовой иподсобным помещением одновременно. Студия располагала двумястаренькими компьютерами, одной бетакамовской камерой и шестьюсотрудниками — генеральным директором, главным инженером,выпускающим, редактором, оператором (он же монтажер) и беременнойжурналисткой, на место которой и согласились взять Жанну ссимволическим окладом и обязанностями прислуги. Впрочем, четкойиерархии все равно не было — генеральный директор вместе с главныминженером клеили обои и красили батареи, редактор бегала посъемкам, а девочка-выпускающая драила полы и приносила из домаборщи для уставшего от ремонта начальства. Жанна легко и быстровписалась в коллектив, научилась озвучивать ролики и краситьбатареи примерно одновременно, оказалась телегеничной и уже черезтри месяца вела новости и две ею же созданные передачи,дипломатично лавировала между чиновниками разных рангов и изящноподавала чай высоким гостям. В день она успевала сбегать натри-четыре съемки (машины у студии не было, оператор носил камеру,а журналист — зарядное устройство и сумку оператора), написатьновостной блок, а иногда, засидевшись за полночь, еще и доделатьего. Ночевать частенько приходилось у девочки-выпускающей или углавного инженера (мальчишки на три года старше Жанны) — онижили поблизости. Такое «горение на работе» было для студии нормой,и родители часто ворчали, что у дочери нет никакой личной жизни.Впрочем, когда девушка поняла, что времени на учебу у нее совсем неостается, она подала заявление.
Уходила не по-хорошему. Ее назвали предательницей и наглойнеблагодарной тварью, которую подобрали на помойке и обучили тайнаммастерства, а она испугалась трудностей и сбежала. Жанна краснела ибледнела, но заявление не забрала. Ее зарплаты хватало ровно напроездные и оплату своей части коммунальных услуг, три часатратилось на дорогу и двенадцать — четырнадцать — на саму работу.На окружном же кабельном (двадцать минут пешком от подъезда) Жаннепредложили должность корреспондента с окладом в пять раз выше плюссоциальный пакет плюс премии плюс оплату переработок плюс разныебонусы плюс график с восьми до семнадцати или с тринадцатиноль-ноль до двадцати одного часа, неделя через неделю. Выбор былочевиден.
На окружном канале Жанна работала больше десяти лет. К этомувремени она вполне могла бы претендовать на место где-нибудь вОстанкине, но не хотела. Не только из-за надбавок за выслугу летили дружного коллектива. Ее спокойному характеру куда болееимпонировала размеренная жизнь «нашей Тэвэшки», чем муравейникцентральных каналов — те, кто уходил туда, часто жаловались насобачью жизнь. В принципе Жанна мечтала о карьере — но тоже врамках знакомой работы — стать заместителем главного редактора, апотом и главным редактором канала.
Девушка не знала, как объяснить Александру, чем именно ей дорогаработа. Почему лестно, когда на рынке тетки бесплатно бросают впакет персики или творог и кричат соседкам: «Смотри, вот девочка,которая новости читает!» Почему нравится ездить по школам исмотреть, как дети репетируют спектакли. Почему приятно утромперекликаться на длинной лестнице и обгонять подруг, прыгая черезступеньки. Почему интересно бывать на встречах ветеранов, выпускныхвечерах, детских праздниках. Жанна знала одно: за десять лет онасроднилась с «нашей Тэвэшкой» настолько, что уйти — означалоотрезать от себя кусок.
— Жан, а расскажи, как ты стала диктором, — попросилАлександр. — Вот пришла ты на студию, тебя взяли, ты писалатексты, красила батареи, брала интервью, это я знаю. А как тыпоявилась на экране?
Дома у Жанны хранились на кассетах ее первые ролики — на память,и Александр их видел. Правда, он сказал, что в жизни Жанна намногокрасивее, но девушка сочла это за комплимент.
— Тебе действительно интересно? Это длинная история.
После Антона Жанна не верила, что мужчина может интересоватьсяработой своей женщины, а не относиться со снисходительнымпрезрением к ее занятиям.
— Конечно интересно! — с жаром произнесАлександр. — Телевидение — это вообще безумно интересно! Вмолодости мой друг с ума сходил по одной телеведущей, не помню уже,как ее звали. А я даже не мечтал, что на меня обратит вниманиедевушка, которая ведет новости.
— Так это же кабельное, — смутилась Жанна, — этоже не «Вести» и не «С добрым утром».
— Не важно. Кабельное весь округ смотрит. Тебя наш Лешкавидел, так все наши теперь новости смотрят. И просят, чтобы ты кнам приехала про нас снимать, а у них интервью брала. Все мнезавидуют, кстати.
Жанна окончательно покраснела и почувствовала удивительнуюрадость от мальчишеского признания Александра.
— Ты просил рассказать, как я стала диктором. А историябыла такая: у нас на первой студии был руководитель, давний друггенерального, сам член союза журналистов и известный диктор. Оченьгромкое имя, у него и дочка тоже знаменитость. Мы его называлиЕвгением, а ему тогда уже семьдесят стукнуло. Он и рад бы сам у насновости читать — да голос не тот — возраст не шуточки. Зато Евгенийохотно обучал молодежь: и меня сюжеты писать, и монтажера со звукомработать, и оператора снимать — короче, всех понемногу. Мужик онбыл очень жесткий, грубый, мог и матом обругать, но в принципе незлой — и очень болел за дело. Мы его любили.