Два берега

Короче, наша Танька ушла в декрет раньше времени — легла насохранение. А я к тому времени хоть работу журналиста и освоила, нони разу не была в прямом эфире и даже в кадре мало работала. Эфирывызвалась временно вести главный редактор, но новости читать —категорически не согласилась. Все приуныли, а Евгений бодро заявил:«Жанна — девка отличная, не дура. Завтра же приеду и запишем с нейновости. Все будет оʼкей».

Я перепугалась больше всех. Приехала домой за полночь, усталапосле трех съемок, но заснуть не смогла. Так и прокрутилась доутра. Вскочила в шесть и побежала, даже синяки под глазамитональником не замазала — руки тряслись от страха. На студиюявилась первая и села тексты писать. К восьми все остальныеподтянулись. В девять явился Евгений и с порога громовым голосомзаявил: «Ну, что ты там застряла? Иди быстро в павильон!!!»

Павильоном у нас называлась крохотная комнатушка, где мызаписывали новости и прямые эфиры. Я быстро переоделась в тоненькуюшелковую блузку, уселась за стол. Сижу, зубами стучу. Холодно, какна улице. Евгений зашел, повел носом, выгнал меня пить чай ипотребовал прогреть павильон. Генеральный принес из домуобогреватель. Я опять переоделась, поскольку мне уже и на студиистало холодно — то ли от мороза, то ли от страха.

И тут выяснилось, что тексты на этот блок не готовы. В смыслепредваряющие каждый сюжет несколько строчек. Евгений думал, что язнала сюжеты, я решила, что он их сам взял у главного редактора(она ездила на съемки и озвучивала) и написал. Главный редакторкуда-то уехала. Пока Евгений до нее дозвонился, пока наорал, покаона продиктовала имена и события — время одиннадцать. К полудню якое-как написала тексты, Евгению они не понравились — дескать,короткие. А мне надо было появиться на экране пять раз, и на каждыйраз я написала по две-три строчки, а он настаивал, что надо неменьше пяти — семи фраз. Ругались-ругались, сошлись на четырех, несчитая приветствия и прощания.

— А почему это был такой принципиальный вопрос? — непонял Александр.

— Смеяться будешь. Все из-за нашей бедности. На нормальныхканалах ведущие читают свой текст с телесуфлера — такой специальныйэкранчик. А у нас на него денег не было, у нас ведущий заучивал всенаизусть. И я боялась, что если два-три предложения еще смогупроизнести не сбиваясь, то семь банально не запомню.

Короче, в час меня посадили за стол, главный инженер пошелпомогать оператору настраивать свет и камеры, а генеральныйдиректор стал пропихивать микрофон у меня под блузкой. Микрофон забелье цепляется, генеральный краснеет (а мужику уже за пятьдесят),я зубами стучу от страха, главный инженер отворачивается —стеснительный мальчик был, оператор хохочет, а Евгений ругается нанас матом и отнимает у генерального микрофон. В результате загоняетсебе в палец иголку, генеральный вызванивает из дому жену — женаприходит с йодом, бинтами и пластырем. Общими усилиями микрофонкое-как занимает свое место на моем воротнике. Прожектор бьет мнепрямо в глаза, а в камеру надо смотреть не моргая и не щурясь. Ястарательно бубню свой текст, стараясь не заикаться и говоритьтвердо, доброжелательно и красиво, как настоящие дикторы. Кое-какпервый дубль снят. Мы с оператором откололи микрофон обратно иперегнали то, что получилось, на большой экран, чтобы показатьЕвгению. Евгений бросает беглый взгляд и орет: «Переснять!!! Негодится!!! Почему ты башкой трясешь, овца бестолковая?»

— А что ты не так делала?

— Головой качала в такт словам. Натуральный китайскийболванчик, а не ведущая. Возня с камерой, светом и микрофоном поновой, я ерзаю на ужасно жестком стуле, коленки у меня трясутся,руки трясутся, голос дрожит, и только с третьего раза мы делаем ещеодин дубль. Несем смотреть Евгению. Евгений просматривает первыедве минуты и изрекает: «Распусти волосы, что ли… Голова какая-топирамидальная, как у динозавра-недомерка».

Третий дубль снят за пятнадцать минут — я уже идеально вызубрилатекст. Евгений задумчиво взирает на экран и опять взрывается: «Ниодин идиот не поверит, что бывает такая кожа. Вашу мать, почему унее кожа блестит и светится??? Она что — пришелец??? Или родители унее марсиане??? Быстро припудрить морду до нормального цвета — ичтобы ничего не блестело и не переливалось!»

Генеральный снова вызванивает жену, и они оба начинают прыгатьвокруг меня, пытаясь равномерно наложить тональный крем и пудру. Ужены получается не очень, а у генерального еще хуже. Онипереругиваются, а Евгений курит уже вторую пачку и интересуется,сколько можно возиться.

Наконец, снят четвертый дубль. Евгений бросает взгляд и начинаеторать: «Косорукие!!! Вам только улицы мести, а не новостиснимать!!! У нее что, шея от другого тела???»

На этот раз пудреницей и кисточкой орудует сам Евгений. Я доушей покрыта белым налетом, а он переукладывает волосы, меняетместами кольца на моих руках, даже красит поярче губы, не забываяругаться на неумех, которые простых вещей сделать не могут безстарика. После пятого дубля Евгений приносит мне горячий чай,потому что в павильоне опять северный полюс. При просмотре набольшом экране изображение оказывается серым.

— В смысле серым?

— Все серого цвета. Оператор забыл выставить баланс.Евгений выгоняет оператора и требует, чтобы снимал главный инженер.Главный инженер снимает шестой дубль, и перед самым окончаниемпадает на камерный свет. С перепугу я напарываюсь на булавку отмикрофона и прикусываю язык, а главный инженер сбивает двастула.

К этому времени у меня уже нет никакого азарта. Я чувствую, чтопри слове «телезрители» начинаю подмигивать левым глазом инепроизвольно улыбаться от уха до уха. Евгений бегает туда-сюда иорет: «Дура!!! Перестань трястись!!! Я переживаю куда больше, чемты!!! Я хочу сделать из тебя настоящую профи, телезвезду, а неЖанку со студии косоруких!!! Хватит психовать!!! Работай!!!Работай!!!»

К пяти часам мы сделали восемь дублей. Главный инженер пересталотворачиваться, когда вся студия, ругаясь, протаскивала микрофон уменя под блузкой. Оператор даже похвалил бюстгальтер — дескать,очень приятный на ощупь. Жена генерального, поправлявшая мне макияжпосле каждой съемки, машинально напудрила волосы — получиласьотличная перхоть. Евгений разозлился и выгнал жену генерального.Причесываться мне запретили потому, что волосы наэлектризовались истали вставать дыбом.

Последний вариант Евгению почти понравился. Он задумался ипредложил: «Новый год скоро, красивый праздник, у нас новаякрасивая ведущая, надо елочку на стол поставить. Не хватает елочки.Жан, давай еще разик, с елочкой, чтобы супер было. Мы станем лучшимкабельным каналом, а там и больших обставим. Тендер скоро,кстати!»

Генеральный директор, главный инженер и оператор сбегали нарынок и купили елочку. Наряжали всей студией, переругались, врезультате пришла девочка-выпускающая и сделала как надо. Этодивное украшение водрузили на стол, выставили свет с учетом елочки,поправили мой макияж, вернули на место микрофон, сделали девятыйдубль, и Евгений погрузился в глубоко медитативное состояние минутна пять. Просмотрев трижды, изрек: «Вот теперь все хорошо. И камереты нравишься, и говоришь как надо, и текст отличный, и елочканарядная, но… но не чувствую я, как ты любишь телезрителей. Тыдолжна отношение передавать, понимаешь? Как ты их обожаешь, какиеони чудесные, твои телезрители, как ты хочешь, чтобы они смотрелинаши новости, какой чудесный ты им покажешь материал. Отношениенадо… Давай еще раз — и с отношением».

Александр уже смеялся в голос.

— Тебе смешно, — протянула Жанна, а я тогда бегала постудии кругами и орала громче Евгения: «Не могу!!! Не могу!!! Ялюбила их на первом дубле, но на десятом я уже заикаюсь от этойлюбви!!! Меня тошнит любовью!!! Я замерзла! Я забываю текст! Я нехочу быть диктором!»

Генеральный предложил продолжить на следующий день, а Евгенийхитро подмигнул и ушел. Вернулся с водкой и докторской колбасой,налил мне полный стакан и велел выпить залпом. Естественно, яподавилась после первых глотков, закашлялась, заплевалась, а онпохлопал меня по спине и отправил в павильон записывать ролик ещераз. Пока мы с оператором возились, они с генеральным добилибутылку и, просмотрев итоговый вариант, сразу одобрили. Евгенийнашел где-то икру и белый хлеб, а заодно вполне приличный коньяк ипроизнес прочувствованную речь о том, что именно так рождаютсяновые телезвезды. И мне стало так хорошо, тепло и уютно, я сразуповерила в себя и поняла, что нашла свое место в жизни. Пусть нестану Светланой Сорокиной — но буду делать любимое и полезноедело.