Два берега

В рассказе Галатея снова стала статуей. Мари повторить этого немогла.

— Я люблю тебя! — горячо клялся Митя и жарко целовалжену.

— А Ирочка? — спросила Мари.

— Ирочка — это ерунда. Кому эта корова нужна. Забудь пронее. Я тебя люблю, ты моя жена.

— Но она ждет от тебя ребенка!

— Да наплевать! И вообще, она врет. У меня с ней ничего небыло. Я тебе потом объясню. Не морочь себе голову ерундой! Я тебялюблю! Мне дадут мало, там у меня связи и знакомые, я скоро выйду,может, вообще через год. Ты же меня дождешься, ты же моя самаялучшая в мире девочка. — И Митя крепко обнял Мари, прижал ееруки к губам. — Ты ведь меня любишь, да?

— Люблю, — обреченно ответила Мари, но Митя не услышалгоречь в ее голосе.

— Вот и прекрасно! Слушай, Мари, скоро конвойный придет.Если что — ты ничего не знаешь, естественно, но у нас прекрасныеотношения, мы поссорились, я уходил, но вернусь, поскольку у насребенок, я его кормилец и все такое. Хорошо?

— Да.

— И характеристику будут просить на меня. Кстати, адвокатау меня нет, поскольку нет денег. И попросить некого. Ты непоможешь?

— А сколько стоит адвокат?

— Я не знаю… ты узнай, пожалуйста…

— Что еще?

— Да, по мелочи… Если есть возможность, передай сигарет,еды какой-нибудь, только тут не все можно, а что можно, узнать надоу того же следака. Одежду бы еще потеплее.

— Но у меня нет твоей одежды.

Митя призадумался:

— Совсем нет?

— А ты что, не знаешь? Ты ушел, и в квартире ничего неосталось, даже занавесок.

— Родная, но…

— Я знаю, что это сделал ты.

— Но, любимая, ты пойми…

Скрипнула дверь.

— Выходите, — твердо объявил дежурный.

— Я люблю тебя, — быстро бормотал Митя, — никомуне верь, никого не слушай, ты — моя жена, и я тебя люблю, дождисьменя, я скоро вернусь, и обязательно пришли еды, сигарет иадвоката.

Мари вышла и долго плакала прямо в коридоре. Потом пришелследователь, и она подняла на него несчастные глаза:

— Спасибо большое. Я столько месяцев мечтала об этом.

— О чем? — не понял Михаил.

— Увидеть Митю. — И Мари улыбнулась сквозьслезы. — Я так боялась, что никогда больше не коснусь егоруки. Что мне придется жить, не видя его лица.

ГЛАВА 16

Следствие закончилось быстро — в общем-то все было ясно. Улики,свидетели, четко опознавшие Митю и его спутника, — и никакогоалиби. Дело почему-то передавалось нескольким разным людям —худенького Михаила сменил пожилой и грузный Олег Сергеевич, а его,в свою очередь, высокий и голубоглазый Арсений Петрович. Каждому изних Мари пыталась дать ложные показания — начиная с того, что Митябыл с ней дома и никакой Красновой нет вообще, и заканчиваяверсией, что все украла сама Мари, пытаясь подставить неверногомужа, дабы отомстить. Слыша последний вариант, следователивыпучивали глаза, как раки, но почему-то отказывались подшиватьпризнание в дело. Отказывались даже за пятьсот долларов, а больше уМари просто не было, она обещала потом, но ей не давали договорить.Каждый из неподкупных (почему же в газетах герои статей постояннонатыкаются на взяточников — везение?) следователей, так или иначе,пытался воззвать к разуму девушки. Самым откровенным был ОлегСергеевич.

— Девочка, ты с ума сошла?

— Нет, я совершила кражу, раскаиваюсь, готова возместитьущерб и понести наказание. А мой муж ни при чем.

— Мария Михайловна, Маша, можно я уж по-простому, я тебе вотцы все-таки гожусь. Его потерпевшие опознали. Его соседиопознали.

— А вы мне скажите их телефоны, и мы с ними договоримся.Они еще разик посмотрят и поймут, что ошиблись. И вспомнят, что этоя на самом деле была. Могу отпечатки пальцев где надо оставить.

— Даже если бы я имел право это сделать — убери своиденьги! — все равно бы ни за что не стал.

— Почему?

— Потому что ты не знаешь, на что ты набиваешься. Ты хочешьв тюрьму?

— Нет. Не хочу. Мне очень страшно. Но еще страшнее, чтоМитю били и что он будет заперт в тюрьме. Знаете, на него нельзянадевать наручники — у него слишком тонкие и красивые руки.

Олег Сергеевич смотрел на одухотворенно-бледное лицо Мари, в еегорящие глаза и жалел, что у них нет штатного психиатра. Он,конечно, знал, что беременные женщины не совсем вменяемы, помнилдаже по жене. Но его жена, когда носила старшего сына, просиланочью квашеной капусты и клубники — непременно вместе, а когданосила младшего, лизала стенку и грызла школьный мел. В тюрьму онане рвалась. Может ли беременность настолько отразиться на психике,чтобы женщина добровольно захотела отправиться на зону за чужоепреступление, следователь не знал. Таких декабристок, как Мари, емураньше не попадалось.

— Твой Митя в тюрьме, как дома. Он — уголовник-рецидивист,кстати, и статус у него далеко не самый низкий, и связи есть. Никтоего пинками на кражу не гнал, с голоду он не умирал, мужикздоровый, мог и работать. Еще раз говорю — убери деньги, все равноне возьму и делать ничего не стану. Лучше адвоката хорошего найми —может, срок меньше дадут.

Следователь налил себе и Мари по чашке чая и, еще раз заглянувдевушке в глаза, продолжил:

— Вот что я тебе скажу, девочка, ты меня послушайвнимательно, я ведь в жизни очень много повидал, а уж уголовный мирзнаю явно получше тебя.

Посмотри на себя. Ты молодая, красивая, у тебя образование,хорошая работа, ребеночка скоро родишь, квартира есть. Ты девочкаумная, добрая, очень преданная, тебе муж нужен хороший, и жизньналадится. А ты ради кого размениваешься? Уголовник, вор, ноквартирам лазил, у людей последнее отбирал, да еще и любовницу себезавел малолетнюю. И ты из себя для него половую тряпку делаешь? Онвсе равно не оценит. Он думает, что все бабы дуры, он этужертвенность за глупость принимает, узенький у него мирок, дальшесобственного носа он не видит. Забудь про него. Если хочешь помочь— возьми ему адвоката и дай хорошую характеристику на суде, И нелезь в это дело больше.

Найди нормального мужчину, который будет тебе настоящим мужем, аребенку станет отцом. Подай на развод. И выбрось этого Митю изголовы, как кошмарный сон. Потом в старости будешь вспоминать —сама удивишься, что так мучилась ради полного ничтожества.

Мари молчала.

— Ты послушай старика, послушай. Старики не все из умавыживают. Тебе сейчас больно и обидно, но ты уверена, что всезнаешь лучше. Уверена, что вот ты пожертвуешь собой ради него — ион изменится, он раскается и станет другим. Не спорю — иногда людименяются. Но человек, который провел в тюрьме пятнадцать лет жизнии которому там явно нравится — уже не изменится.

Мари внимательно выслушивала всех советчиков и делала по-своему.Родители узнали обо всем от Жанны или от Кати, а остальная родня оттети Ани, ее мамы, — и вскоре желающих поучить девушку житьнабралось больше десятка. Мари стала выключать по вечерам телефон,не брала мобильный, если звонили очередные макаренки, как прозвалаих Катя. Сама Катя действия Мари не одобряла, но считала, что этоее личное дело — раз, и чего хочет беременная женщина, того хочетБог — два. А про признания в воровстве и попытки сесть в тюрьмуМари рассказала только Наташе.

Наташа была самой близкой подругой Мари, хотя срок их общения ненасчитывал и трех лет. Они познакомились в Интернете, Марипоявлялась там практически каждый вечер, общалась на форумах ичитала новости, чтобы не смотреть их по телевизору. Как-то раз, покакой-то случайной ссылке, Мари попала на родительский сайт — тамобщались беременные и мамочки с детьми, а заодно несколько папочеки почему-то мальчишка лет пятнадцати — шестнадцати, к месту и не кместу шустрый подросток упоминал свою мать как образец всехдобродетелей и знатока педагогики. Девушка почитала несколькозабавных дискуссий и что-то кому-то ответила. Слово за слово —появились постоянные знакомые, потом почитатели и недоброжелатели,потом неплохая репутация среди форумчан. Мари прижилась. Пару разпобывала на встречах (встречи, кстати, ее разочаровали — мамы былизаняты только малышами, ревниво убеждались, что их дети явно лучшеостальных). Выиграла местный фотоконкурс, узнала кучу полезных ибесполезных сведений о беременности, памперсах, грудномвскармливании и приучении к горшку. Почему-то почти у всехпосетительниц дети были совсем-совсем маленькие, и Мари частопосмеивалась, обещая себе на будущее, что не будет придаватьстолько значения мировым проблемам отвыкания от соски ипродолжительности дневного сна. Наташа, будущая подруга, сначала неочень понравилась Мари — она вела себя довольно нагло, нестеснялась в выражениях, часто пыталась обидеть собеседников ирьяно отстаивала каждую ерунду, лишь бы за ней осталось последнееслово. А потом в какой-то биографической теме Наташа вдругразоткровенничалась и рассказала о себе — рассказала длинно,подробно, искренне, и у Мари буквально навернулись слезы на глаза.Она написала Наташе письмо — и они стали общаться. Наташа жила вподмосковном городке в маленькой двухкомнатной хрущобе, где вкрошечной кухне из одной стены выпирала шахта лифта. Одну, большую,комнату метров в двенадцать занимала Наташина сестра Нина слюбовником, в меньшей — девятиметровке обитала сама Наташа смаленьким сыном, собакой, двумя огромными попугаями, аквариумом ичерепахой. Так называемый гражданский муж бросил беременную Наташу,когда она сообщила радостную весть, что ему предстоит сделатьсяотцом. На прощание муж не забыл прихватить деньги, мобильный икое-какие украшения. После этого он не появлялся на горизонте, аНаташе было не до розысков блудного папаши, ей предстояло как-товыжить на оставшиеся в карманах пятьсот рублей, найти работу иродить ребенка. Самым простым оказалось последнее — несмотря набесплатный роддом, на хамство персонала, на нечеловеческие условия,на мат, на тяжелые роды — все равно обеспечить себя и сынаоказалось труднее. Во время беременности Наташа часто недоедала —питалась крупой, ходила обедать по гостям. Сестра Нина сама сиделабез копейки, а любовник хоть и кормил, но бил ее и периодическиударялся в загулы. А мама, которая удачно вышла замуж и уехала житьв Москву, помогать вовсе не стремилась. Гражданский муж Наташиникогда матери не нравился, она была против него и против егоребенка и, поскольку дочь не пожелала сделать аборт, предоставилаей возможность и дальше разбираться во всем самостоятельно. Потомродился Максим — сильно недоношенный, слабенький, болезненный, иНаташа долго лежала с ним по больницам, перебиваясь подачками отНины. Вернулась изможденная, злая на весь мир, уставшая — и тут жевышла работать. Не перебирала, хотя образование было хорошее и опыттоже был — пошла туда, где согласились взять маму-одиночку сребенком меньше года. Платили копейки. Работать приходилось полныйдень, да еще нередко задерживаться, а раз в неделю полагалосьсуточное дежурство. Наташа работала выпускающим редактором довольноизвестного издания с большим количеством рекламных объявлений,модули этих объявлений она и вычитывала и проверяла добесконечности. Даже внештатные авторы, писавшие по пять статей вмесяц из дома, получали больше старательной Наташи. К тому жебольшая часть зарплаты все равно уходила на няню, полегче сталотолько после полутора лет, когда удалось отдать ребенка в детскийсад, и няня нужна была уже ненадолго. Естественно, Наташа жилаочень бедно. Максим был одет в вещи, собранные у всех добрыхлюдей, — порой линялые, растянутые, явно ношеные, игрушки —только самые необходимые и копеечные, кроватка — та, в которойвыросла сама Наташа — и никаких серьезных трат. Фрукты, йогурты,сладкое и какие-то вкусности покупались только для ребенка. Одеждудля себя Наташа не покупала совсем, носила старое. Неудивительно,что Мари, сразу разглядевшая яркую и эффектную внешность подруги,поняла, почему ей не везет с мужчинами. Наташа была девушкойнебольшого роста и очень крупной — не то чтобы толстой добезобразия, скорее полной, ширококостной. Если бы она одевалась вкрасивые летящие ткани, умело маскирующие недостатки иподчеркивающие достоинства (например, большую грудь или округлыеплечи), она выглядела бы статной дамой, а в старых дешевых вещахподруга создавала эффект тумбочки на ножках. Вкусом Наташа необладала — даже те немногие приличные блузки, которые у нее были,покупались как будто без учета ее фигуры — с рюшечками, оборочкамии пышными воланами, что еще больше подчеркивало полноту. Наташиныяркие синие глаза создавали красивый контраст с черными волосами,но неухоженные жидкие волосы портили впечатление. Мари считала,что, если Наташу нормально одеть, убрать второй подбородок исделать модную стрижку — подруга станет просто неотразимой. Дажебез косметики, а уж если еще и аккуратно подкрасить глаза и губы,завить реснички — то и вовсе королевой.