Два берега

— Как это похоже на Ирочку, — пробормотала Маримашинально.

— Вы близко знаете Краснову?

— А разве она не сказала? Она полтора года работала уменя.

— Кем?

— Убиралась, готовила… Домработница, помощница похозяйству.

— Краснова отпущена под подписку о невыезде. Пименов тоже —он несовершеннолетний, за ним приехали родители. А вот ваш муж, ксожалению, под подписку не уйдет — у него не первая судимость, да ив этой компании он главный.

— Всех отпустили, кроме Мити?

— Да. И Краснова утверждает, что она беременна от вашегомужа. Справки у нее нет, но проверить это очень легко.

— Что, простите? — Мари решила, что ослышалась. —Что Краснова? Ирочка…

— Краснова утверждает, что беременна от Александрова,вашего мужа.

— Но как же она беременна? — залепетала Мари. — Яза ним замужем, у нас в сентябре свадьба была, он ребенка хотел,девочку, вот я собираюсь родить в июне, правда, это будет мальчик,Ярослав, красивое имя, Ярослав Дмитриевич, я Мите все простила, яего люблю, как же это Ирочка может быть от него беременна, вычто-то путаете…

Михаил с жалостью посмотрел на девушку, сказал:

— Мария Михайловна, успокойтесь. Чего стоит ваш муж — выуже поняли. Вам нельзя волноваться, это может повредить ребенку.Давайте я попрошу ребят отвезти вас домой, машина найдется. Выляжете, поспите, а потом днем, завтра или послезавтра, когда вамбудет удобно, подъедете — и я запишу ваши показания. Мы закрываемдело и передаем его в суд — тянуть некогда.

— А что я должна рассказать?

— По личности в основном. Поскольку вы жена, то вы должнырассказать о характере подозреваемого, собрать справки разные, вчастности, что он не состоял на учете, я вам дам списочек,принесите из консультации бумагу о беременности. О краже васдопрашивать вряд ли будут, поскольку Александров уже не жил с вами.Кстати, ваш ребенок по закону все равно будет иметь отца, а вотКрасновой придется еще долго доказывать, что ее ребенок отАлександрова, тут вы не волнуйтесь. Перед законом вы все еще женаАлександрова, у вас все права.

— Толку-то мне от этого закона, — горько и со злостьюсказала Мари, — какая я жена, если мой муж не живет со мнойполгода и спал с моей же домработницей. Вы ее видели, да?

— Краснову? Видел.

— Неужели она… — Мари осеклась.

— Мария Михайловна, успокойтесь, пожалуйста, прошу вас. Ненадо сравнивать. Я вас понимаю, как человек, и, как человек, скажувам честно — никакого сравнения и быть не может. Могу дать совет —надеюсь, вы меня послушаете: забудьте про Александрова. Дайтепоказания и забудьте. Подайте на развод, не приходите на суд, есливызовут — пришлите взамен адвоката и подтвердите ранее написанное,а потом выкиньте этого человека из своей жизни. Вы знали, что унего три судимости?

— Нет. Точнее, не знала, когда выходила замуж, а потомузнала. Уже после, когда он от меня ушел.

— Вы понимаете, он рецидивист. Уголовник. Его уже ничего неисправит. Он будет снова и снова возвращаться в тюрьму, он уже нестанет жить честно. Их тут много таких.

— Я могу его увидеть? — вдруг спросила Мари.

Михаил странно посмотрел на нее.

— Я не буду устраивать сцен, клянусь. Моему слову можноверить. Я не буду ни кричать, ни закатывать истерик, я простопоговорю с ним несколько минут. Пожалуйста! Я полгода об этоммечтала. Сделайте меня счастливой.

Михаил молчал.

— Я понимаю, что вы правы. Вы говорите очень разумные иверные вещи. Я очень благодарна вам за такое отношение, я очень вамблагодарна. Разрешите мне хоть на несколько минут увидеть его,пожалуйста! Я все отдам, лишь бы его увидеть…

У Мари затряслись руки, когда она представила, что Михаилоткажет. Глаза налились слезами, и она кусала губы, чтобы незаплакать и не выставить себя истеричкой.

— Пожалуйста! Всего несколько минут. Я ведь не могуповлиять на ход дела, не могу ему сообщить ничего секретного.

— Хорошо, — согласился Михаил. — Посидите здесь,я пойду вниз и все улажу. Не обещаю, поскольку это незаконно, нопопробую.

Мари осталась в кабинете одна. Ее колотило мелкой дрожью икидало из холода в жар. Она скрестила пальцы и напряженно ждалавозвращения следователя. «Жаль, что я со своим пузом не могу егособлазнить, — мелькнуло у нее в голове, — может, он бысмог помочь Мите. Денег ему предложить? Но сколько? И удобно ли?»Скрипнула дверь. Мари повернулась, боясь вздохнуть, и жадно впиласьглазами в лицо Михаила.

— Пойдемте, — сказал он, — но только несколькоминут, вам повезло — сегодня нет начальства.

— Может, денег нужно? — спросила Мари.

Михаил как будто смутился:

— Если понадобится — я вам скажу. Пойдемте скорее.

Михаил повел Мари на самый нижний и самый грязный этаж. Лязгнулитяжелые железные двери. Раздвинулись решетки. Пожилой мужчина,звеня ключами, открыл очередную дверь и сказал:

— Проходите. Я ненадолго закрою вас в камере с мужем. Есличто-то не так — подайте голос.

— Спасибо, — шепнула Мари и смело шагнула вперед, вполутьму.

Камера была крошечной. Тусклый свет еле-еле озарял грязныестены. Обстановка напоминала рублевые комнаты из Ильфа и Петрова:кровать, стол и стул. В углу журчала вода из трубы, пахло туалетом.Мари отметила все это машинально, увидела краем глаза, а самапочувствовала ослепительную вспышку счастья, когда ей навстречувстал из-за стола Митя. Уже много позже Мари заметила, что онсильно похудел, небрит, грязные волосы повисли сосульками, одеждатоже не первой свежести. А тогда Мари с порога кинулась к нему.Митя, сильно хромая, сделал два шага навстречу и улыбнулся. Полицу, озаренному улыбкой, расплывался огромный кровоподтек.

— Господи! — ахнула Мари. — Они били тебя? Онитебя били? — И кинулась обнимать мужа, которого не виделаполгода.

Митя гладил Мари по спине и что-то нежно шептал ей в волосы, аона все продолжала повторять:

— Они били тебя? Они посмели тебя тронуть?

Мари не могла оторваться от мужа. Он что-то хотел сказать ей, нодевушка не слушала. Она не знала, как заставить себясосредоточиться на словах, она судорожно гладила его по щеке ипыталась целовать ему руки. Митя отстранял Мари, а табормотала:

— А ведь у нас не девочка. У нас будет сын. Как они посмелидо тебя дотронуться? Я не верю, что они посмели это сделать.

Только через несколько минут Мари немного успокоилась. Митяпосадил жену на стол, а сам уселся у ее ног прямо на грязный пол,она крепко держала его за руки. Мари не стеснялась своих слез. Онане могла собрать мысли воедино, чтобы упрекнуть Митю за егопредательство, и в итоге сумела только прошептать:

— Митя, за что?

— Девочка моя любимая…

— Митя, ты мне одно скажи — за что? Я после этого дажеумереть смогу — спокойно. Просто ответь — за что? За что?

— Милая, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.Наверное, у меня в голове помутилось. Ну, помнишь, мы с тобойчитали новую версию легенды про Пигмалиона, ты же сама подсунуламне эту книжку?

Мари помнила… Ей очень понравился рассказ о Пигмалионе, вкотором начало полностью отражало классический миф: гениальныйскульптор создал прекрасную статую, потом полюбил ее, потом богиоживили творение. Но в рассказе было и продолжение. Ожившая Галатеястала Пигмалиону верной и нежной женой. Абсолютно идеальной,поскольку он воплотил в ней все свои мечты, ожидания и надежды. Онижили очень дружно, Галатея умела любить своего создателя как никтодругой. Она стала музой Пигмалиона, и его скульптуры становилисьвсе прекраснее. И вот однажды он не пришел вечером домой. Галатеязаволновалась и побежала искать любимого. Она долго бегала от домак дому и в конце концов оказалась в самом грязном и гадкомтрактире. Там собиралось отребье, там было противно находиться, ноименно там Галатея нашла Пигмалиона. Он пил дрянную бурду, у негона коленях сидела старая, грязная, отвратительная шлюха, скульпторнежно целовал ее. Галатея вернулась домой, а на следующий деньспросила создателя, почему он так поступил с ней и чем она этозаслужила. Пигмалион искренне раскаивался. Но сказал, что всезакономерно. Создавая Галатею, он вложил в нее самое чистое и самоелучшее, что было в его душе. Галатея заставляла его стремитьсявверх, требовать от себя многого, не останавливаться в развитии. Нов душе скульптора не все уголки белые. Темные стороны периодическибрали верх. Пигмалион оказался недостоин своей Галатеи — слишкомтрудно жить с идеалом.