Два берега

Наташа грустно улыбалась. У нее никогда не было ни дорогойодежды, ни модной стрижки, ни хорошей косметики, ни мужскоговнимания. С раннего возраста ее дразнили «коровой», «жирдяйкой»,«уродиной», никто не собирался за ней ухаживать — хотя бы дергатьза косички и лупить портфелем, а на дискотеках она стояла у стенки,и даже в последнюю очередь ее не приглашали, а на ее робкиеприглашения отвечали язвительными отказами — дескать, кто же стакой чучундрой танцевать пойдет. Мальчик, которого она безответнолюбила все школьные годы, вдруг проявил к ней интерес в институте,и Наташа, едва поверив своему счастью, летала на крыльях, расцвела,похорошела и даже как-то удостоилась комплимента старого знакомого:«Слушай, а что-то в тебе такое есть, чертовщинка какая-то».Готовила Наташа прекрасно, хозяйкой была отменной, поэтомупревратила квартиру любимого в настоящий образец уюта и чистоты.После института она первым делом прибегала к нему и бросаласьмыть-чистить-жарить-парить — мальчик с нерусским именем Иман обожалвкусно покушать и не выносил неаккуратности. Изредка он оставлялНаташу ночевать, но в основном провожал ее поздним вечером доавтобусной остановки — и Наташа ехала в свое Подмосковье — полторачаса не так уж и много по сравнению со счастьем обрести любимого.Наташа мечтала о том, как они с Иманом поженятся и она родит мужутроих, а лучше — пятерых детей, будет сидеть дома и заниматьсяхозяйством, ждать его вечерами с горячим ужином и разводить цветы,чтобы квартира выглядела садом. Иман же станет отличнымспециалистом, руководителем, со временем — обязательно директором.Чтобы помочь будущему мужу стать директором, Наташа делала за негорефераты и курсовые, переписывала ему лекции (он посещал институтдалеко не каждый день) и даже написала диплом (куда болееинтересный, чем свой, — он защитился на пять, и его работухвалили как оригинальную и проработанную до деталей, ей поставилитройку с комментарием, что явно видно наплевательское отношение кделу). Наташа была счастлива, когда Иману торжественно вручили егокрасный диплом, и вместе с однокашниками веселилась на прощальнойвечеринке. Именно на этой вечеринке и закончились ее мечты освадьбе и белом платье. Подвыпивший любимый активно флиртовал спризнанной королевой курса — крошечной, похожей на балерину, —и Наташа, тихонько подкравшаяся к парочке, услышала, как Имануговаривает девушку поехать к нему ночевать.

Наташа не смогла сдержаться — разрыдалась прямо в кафе. Ееутешали девчонки, уверяли, что она просто недослышала или не такпоняла, убеждали не лезть в бутылку и выяснять отношения, когдаИман будет трезвый и сможет отвечать за свои действия, но Наташа непослушалась. Девушка решительно направилась к Иману и спросила:

— Зачем она тебе? У тебя есть я. И это я буду у тебяночевать.

Характер у Имана всегда был вспыльчивый. Ему случалось кричатьна Наташу по пустякам, а потом, остыв, просить прощения, пару разон даже бил девушку, когда выпивал, а наутро сильно раскаивался. Наэтот раз Иман не изменил себе, он дал Наташе пощечину, правда, нерассчитал сил, и она отлетела к стене, ударилась головой. Из носапобежала тоненькая струйка. Девчонки дружно ахнули, танцующие парыостановились и замерли в изумлении. Повисла мертвая тишина. В этойтишине Иман вполне отчетливо, трезвым голосом сказал:

— Отвали от меня, корова. Ты на себя посмотри — кому тынужна такая. Радуйся, что столько времени держал тебя рядом, атеперь ты мне надоела.

После чего уверенно обнял за плечи новую пассию и ушел. Иман былмальчик красивый, восточного типа — невысокий, тоненький, смуглый,с огромными черными глазами и длинными ресницами — ему неприходилось подолгу уговаривать девушек. Кстати, идея жениться нарусской, какая бы она ни была красивая, умная и хозяйственная,никогда не посещала его — не так его воспитывали, чтобы он взял вжены русскую.

Наташа очень долго была в депрессии — правда, такого умногослова она к себе не применяла — она просто чувствовала, что миррухнул. Хорошо, что ее отец, пока не умер, пил запоями — Наташавидела, во что превращает человека алкоголь, — и искушениянапиться у нее не возникало. Но себя она запустила окончательно —еще сильнее поправилась, перестала покупать нарядную одежду, влезлав кроссовки, забросила косметику, волосы вечно свисали неухоженнымисосульками. Она работала в местной газете, а выходные просиживаладома и смотрела телевизор или писала рассказы — настолько слезливыеи романтичные, что даже перечитывать их без отвращения не могла.Тем не менее один из них опубликовали в той самой газете — другиематериалы, присланные читателями, оказывались еще хуже. Подруг уНаташи почему-то не осталось — сначала ей звонили, звали ее на днирождения, вечеринки и просто встретиться, но она постоянноотказывалась, сама никому не звонила — и в результате телефонзамолчал. А на работе Наташа ни с кем не общалась — она вообщеплохо сходилась с людьми, хотя была хорошим, внимательнымсобеседником.

Так и дожила до двадцати шести лет неким гибридом старой девы исинего чулка, стала даже с тоски почитывать любовные романы иписать собственные вещички того же качества. Карьера Наташе несветила: несмотря на старательность и трудолюбие, она не умелаподать себя, не была активной и амбициозной. Она погрузилась внекое подобие летаргического сна, когда каждый день похож напредыдущий, и все они одинаково серые и скучные.

Однажды Наташа в обычное время шла обычной дорогой от станции кдому, смотрела под ноги и думала о чем-то вязком, как туман. Когдаоткуда-то из-за угла вынырнули три темные фигуры, она даже несбилась с шага. А подростки направились прямо к ней.

— Эй, тетка, — развязно сказал самый высокийпрерывающимся голосом, — давай деньги, уйдешь живая.

Наташа изумленно смотрела, как он достает из кармана нож, асамый маленький мальчишка крутит в руках толстую цепь. Нереальностьпроисходящего прямо на улице далеко не маленького города, в восемьчасов вечера, при свете фонарей мешала Наташе что-топредпринять.

— Давай быстрее, отмороженная! — выкрикнул подросток идобавил несколько непечатных ругательств.

Девушка очнулась и громко завизжала на одной ноте, перекрываяголоса грабителей, требовавших заткнуться и отдать деньгипо-хорошему, пока ее не закопали под кустиком.

Наташе казалось, что она орет целую вечность, горло свелосудорогой, но вдруг быстрым шагом приблизился незнакомый мужчина и,шикнув на ребят, разогнал их.

— Вот и все, не бойся, — повернулся он кНаташе, — это просто мелкая шпана. Меня Толиком зовут, атебя?

— Наташа.

— Вот и прекрасно. Наташ, давай отметим наше знакомство?Пойдем, что ли, в кафешку?

Потерявшая всякую опору под ногами девушка согласилась. Онатолько попросила, чтобы Толя подождал, пока она отнесет домойпакеты с продуктами и переоденется. Толя охотно проводил ее доподъезда и уселся на лавочке, а Наташа с судорожно бьющимся сердцемискала свое нарядное платье и яркую помаду.

Назвать ее спасителя красивым могла бы только слепая от рожденияособа. Толик был невысоким, коренастым, с короткими кривоватыминогами и явно намечающейся проплешинкой. Грубоватые черты лица,маленький низкий лоб и выступающий подбородок делали его похожим накиношного бандита или мента. Тем не менее Наташа справедливорассудила, что с лица воду не пить: красивый Иман пользовался еюбольше трех лет и вместо благодарности отделался от подруги, кактолько она перестала быть нужна, при этом бил, ругался, ни разу несделал подарка, не принес букетика цветов, а некрасивый Толя впервые же минуты знакомства спас от грабителей и пригласил вкафе.

Наташа собиралась впопыхах, постоянно выглядывала в окошко — неушел ли Толя. Пробудившись ото сна, она боялась, что неожиданноявившийся принц растворится в туманной мгле.

Принц никуда не делся. Они пили водку и ели шашлык в местнойдовольно грязной забегаловке, и Наташе льстило, что и персонал, ипосетители здороваются с Толей и отпускают комплименты его даме.Она цвела, как школьница, прятала глаза и стеснялась танцевать,сбивая шаг от волнения, — Толина рука на талии прожигала тканьплатья. К концу вечера Наташа была пьяна и от водки, которой непила много месяцев, и от внимания мужчин, которого у нее не былоникогда, и от Толиных сильных рук. Естественно, спаситель осталсяночевать, и Наташа впервые прогуляла работу — начальник охотноповерил, что умершая бабушка требует немедленных похорон.