Два берега

— Нет уж, не сбежишь. — Младшая сестренка перехватилаинициативу. — Что тебе нужно от нашей мамы? Чтобы она квартирутебе завещала? Не дождешься! Ты этого не стоишь!

— Да не нужна мне… — забормотал все больше краснеющийСергей, но Катя его оборвала:

— Не нужна? Так зачем берешь деньги? Почему тебя мамаобувает-одевает-кормит? Любовничек, блин. Альфонс! Мне противносидеть с тобой за одним столом. Ты не мужчина, ты жалкийслизняк.

Катя гордо встала и пошла по направлению к выходу, красиво ставядлинные ноги. Мужчины отвлекались от еды и с удовольствиемсмотрели, как она вышагивает. Леша, извинившись, положил на столденьги и побежал догонять невесту, а Жанна и Александр остались сСергеем. Тот сделался малиновым и содрогался от злости.

— Вы, — его голос сорвался, — вы уберите от меняэту белобрысую дуру! Если она вернется — я за себя не отвечаю. Вотуж не думал, что у Елизаветы Аркадьевны может быть такаядоченька.

Вмешался Александр:

— Девочка просто расстроена.

— Поэтому ей можно поливать меня грязью? — Сережаповысил голос, и пятна на его щеках стали ярче. — Да кто онатакая, чтобы я все это слушал?

— Она переживает за маму, — вступилась Жанна.

— Раньше надо было за вашу маму переживать! — Сережазалпом опрокинул в себя остатки чая и попросил у официанткиводки. — Между прочим, моя мама ее просто спасла в свое время.И то, что она сейчас нам помогает, — это не благотворительныеподачки, а нормальная отдача долга.

— Кому помогает? — недоумевающее пробормоталаЖанна.

А Александр уже начал понимать ситуацию и тоже попросил уофицианта водки. После чего перегнулся через стол и неуклюжехлопнул Сережу по плечу:

— Слушай, ты на нас не обижайся. Девки решили, что ты —любовник их мамы.

— Любовник? Я — любовник Елизаветы Аркадьевны? —Сережа сначала как-то странно жмурился, а потом вдругзасмеялся. — Это кто такое выдумал-то? Она же старше меня летна двадцать пять, не меньше, да и муж у нее есть, она про неговсегда рассказывает, какой он золотой. Мама еще позавидовала как-то— она же на курсе считалась самой красивой, а Елизавета Аркадьевнана вторых ролях была, и вдруг именно Лизе так повезло, что у неемуж и кормилец, и добрый, и заботливый, и верный…

— Подожди, — перебил парня Александр, — давайвыпьем за знакомство, и потом нормально расскажешь все сначала. А ятебе расскажу, как девки целый детектив тут развели.

Красная от смущения и обиженная Жанна покосилась на Александра иушла в дамскую комнату. Она решила тоже заказать водки. Назло. И неважно, что пить она не умела, могла от пары рюмок водки совсемзахмелеть и потерять координацию движений. Не важно. ПустьАлександр, раз он такой умный, несет ее домой. С такими мыслямиЖанна три раза помыла руки, полюбовалась на себя в зеркало,поправила совершенно свежий макияж и не спеша вернулась к столику.Мужчины уже хохотали в голос.

— Представляешь? Я на тебя целое досье собрал! —говорил Александр, наливая из графина (и когда только успели?) постопочкам.

— И как только такую ерунду можно придумать? ЛюбовникЕлизаветы Аркадьевны! Да еще чтобы из-за денег! Как будто у менясвоей зарплаты нет!

Жанна хмуро поинтересовалась:

— Ну и? Так что выяснили на тему мамы?

— Твоя мама очень дружила с моей мамой, — сказалСережа, — и еще с ними была одна девочка, Марина. Они попали водну группу, сразу понравились друг другу и стали неразлучны. Самойкрасивой считалась моя мама, ее Верой зовут, Марина была отличница,у нее весь курс списывал, а твою маму просто любили, у нее характерхороший. Потом моя мама твою маму очень сильно выручила, именнопоэтому она и замуж так удачно вышла, иначе не получилось быничего.

— А что она сделала? — Жанне стало интересно, прообиду она забыла.

— Секрет. Не могу сказать. Но это действительно очень важнобыло для твоей мамы. А замуж моя мама выскочила из всей компаниипервая. Мой отец с ней познакомился прямо на улице — подошел исказал какую-то банальность про самую красивую девушку в мире. Мамаего, естественно, проигнорировала. Он за ней до института проследили до дома и начал ее каждый день встречать и провожать, пока она несдалась. Тем более что папа красивый был, на Есенина похож, мамаего потом ревновала страшно.

— И он баптист был? — спросила Жанна.

— Да, — просто кивнул Сережа. — И маму тут жевзялся обращать в свою веру. Настоял, чтобы она институт бросила.Всех ее подруг разогнал. Первое время и Марина, и Лиза пыталисьсвязаться с мамой, и школьные ее друзья, но отец всех отвадил. Онмечтал, чтобы мама ему родила не меньше пятнадцати детей, а лучшедвадцать, как раньше в деревнях рожали.

— Это у него вера такая?

— Да. Меня с детства этим так перекормили, я же старший,что я теперь ни одну религию не переношу. Стоит молитвукакую-нибудь услышать — противно делается. И вот мама сидела дома,рожала детей, мы подрастали. Жили в страшной нищете. Отец ейработать строго-настрого запретил, даже вязать на продажучто-нибудь или тексты дома набивать на печатной машинке, а самприносил копейки. Он не стремился заработать побольше, сделатькарьеру или даже затеять свой бизнес. Ему было все равно, что унас, у детей, многого нет — он нам рассказывал про духовныебогатства. А меня в школе дразнили, что у меня ботинки дырявые. Иучителя нас называли неблагополучной семьей.

Сережа учился изо всех сил. У него никогда не было четверок,хотя особыми талантами мальчик не блистал, все зарабатывал тяжелымтрудом. Дома места, чтобы делать уроки, не находилось — по полуползали младшие сестры и братья, стол был один на всех, отец сделалего сам, в квартире постоянно стоял визг и писк. Сосредоточиться втакой обстановке не смог бы даже знаменитый в учебе Ленин. Сережапросил у учителей разрешения посидеть в пустом классе или оставалсяв школьной библиотеке и делал свои задания. Добрая пожилаябиблиотекарша кормила мальчика бутербродами со свежей колбасой.Сереже было очень стыдно есть ее обед, но и удержаться он не мог —дома питались крупами и макаронами, мясо на стол попадало редко.Еще тогда Сережа дал слово, что обязательно вырвется из нищеты сами никогда не допустит такой жизни для своих детей. Он старательноучился, очень рано пошел работать — уже с тринадцати лет помогалпочтальоншам разносить по утрам журналы и газеты, потом раздавал уметро листовки, в пятнадцать устроился на выходные курьером. Домаего никто не ждал, у матери и так хватало забот, поэтому Сережадопоздна засиживался в офисе, работал сверхурочно, помогал коллегами быстро завоевал репутацию очень старательного сотрудника спрекрасным характером. Потом умер отец. Мама окончательно опустиларуки. Жили на детское пособие и зарплату Сережи. Соседи отдавалидетям старые вещи, мама благодарила. Со смертью мужа она как будтопотеряла интерес ко всему происходящему и окончательно превратиласьв старуху. Тенью бродила по квартире, кое-как еще заботилась опитании детей, но уже не занималась воспитанием. Сережа уговаривалее так и этак, но только с годами Вера стала немного выходить изсостояния полного равнодушия к окружающему миру. И однаждывспомнила про своих институтских подруг — Лизу и Марину.

— Может быть, они помогут мне как-то? Хоть на работу нахорошую устроиться? Наверное, у самих жизнь налаженная.

Сначала Вера позвонила Марине и долго не могла поверить, что ееяркая подруга, такая статная, пышущая здоровьем, умерла отдиабета.

Лизе она даже боялась звонить — вдруг и с Лизой что-нибудьслучилось. Но все-таки позвонила.

Лиза очень обрадовалась подруге. А уж когда Вера осторожно, новнятно намекнула на прошлую услугу, выразила готовность немедленноначать выражать свою благодарность. Так Сережа и познакомился сЕлизаветой Аркадьевной — она навещала его маму каждую среду,приносила еду, одежду и обувь для детишек, покупала игрушки икнижки. Для Веры она искала подходящую работу, старшей девочкенашла по знакомству недорогого репетитора — подготовиться винститут, а младших мальчишек водила в цирк и зоопарк. Сначала Лизачувствовала себя неловко, злилась и боялась, что Вера начнет еешантажировать, как только она откажется давать деньги или покупатьвещи. Но постепенно Лиза привязалась к детишкам, начала жалетьпостаревшую и вылинявшую Веру, а помогать оказалось даже приятно.Жаль, что приходилось скрывать визиты от мужа, — и потому, чтоЛиза не собиралась рассказывать ему о Вериной давней помощи в оченьнекрасивой истории, и потому, что Николай, муж Веры, крупнопоругался с Анатолием. На религиозной почве, кстати. Как любойфанатик, он истово проповедовал свой образ жизни, как единственноправильный, и довольно грубо лез в дела окружающих. Непрошеныхсоветов Анатолий не выносил и однажды попросил Лизу никогда большене приглашать на праздники семейство Авдеевых. Поскольку Николайтоже рвался оградить жену от общения со старыми подругами,незаметно Лиза и Вера перестали созваниваться даже на Новый год ина дни рождения. На вечера выпускников Вера тоже не приходила.