Два берега

«И что только мама в нем нашла?»

— Знаете, Сергей, — Жанна решила завести светскийразговор, — я тут на днях была в клубе «Эгоистка», вам такойизвестен?

— Если честно, нет. — Сережа впервые посмотрел надевушку, и она заметила, что глаза у него серые, с длиннымипушистыми ресницами.

— Как же? Такой известный ночной клуб.

— Я как-то… как-то не разбираюсь в клубах. Я в них небываю… Не очень люблю как-то.

— Но «Эгоистка» — это особенный клуб. Вы обязательно должныего знать!

— А что в нем такого?

— Мужской стриптиз. Это клуб для богатых дам. Они тамсмотрят шоу и могут снимать себе на ночь мальчиков из обслуги. Выбы хотели там работать?

Сережа чуть не подавился очередным пирожком.

— Работать? В смысле… э-э-э…

— Ну, стриптизером и, естественно, обслуживатьклиенток.

— Нет, как-то, знаете ли, не очень мне нравится.

— Почему же? — Жанна наступала. — А ведь тамплатят очень много!

— Деньги — не главное в жизни.

— А главное, там платят куда больше, чем можно получить,если просто ухаживать за пожилой женщиной. Потому что, во-первых,там клиенток много, а во-вторых, они богатые. Не как мы. Вы знаете,что наша семья не богата?

— Я как-то не думал об этом…

— Не думали о нашем богатстве? Ну так я сразу скажу вам —мы не богаты. У нас только одна квартира, одна машина, изарабатывает только отец, и то немного. У мамы есть золотыеукрашения, но немного, а денег нет вообще, и если она разведется спапой, то у нее мало что останется.

— Да мне не важно… Я и сам…

— Что вы и сам? — Жанна откровенно издевалась надпарнем.

— Я и сам не богат. У меня большая семья, мама-инвалид,младшие сестры-братья, я один работаю. Квартиру я снимаю, зарплатау меня небольшая. Но деньги ведь не главное…

— А что главное? Чувства? Любовь? — Последние словаЖанна произнесла по буквам, медленно, будто оскорбление.

Сережа окончательно залился краской. Даже уши у негопламенели.

— Ну… любовь… любовь действительно важнее денег.

— Это смотря каких денег, — нарочито цинично протянулаЖанна.

Ей захотелось закурить впервые в жизни. Захотелось специальнодля того, чтобы нагло выпускать дым Сереже в лицо. Она продолжалаоткровенно рассматривать его, удивляясь, как это такой совершеннонормальный на вид, даже приятный, но абсолютно не роковой красавецживет тем, что тянет денежки с немолодых женщин?

— Кстати, вы маму давно знаете?

— Недавно. С Елизаветой Аркадьевной я познакомился четыремесяца назад. Нас моя мама познакомила.

«Четыре месяца. И уже прыгнула к нему в постель, — подумалаЖанна, — да папа за ней несколько лет ухаживал и ни на что,кроме поцелуев, не рассчитывал».

Елизавета Аркадьевна вернулась и казалась слегка удивленной тем,что за столиком царит молчание. Жанна настолько переполниласьправедным гневом, что не могла усидеть на месте и ушла непрощаясь.

Дома Елизавета Аркадьевна поинтересовалась у дочери:

— Почему ты так грубо вела себя с Сереженькой?

— Отвратительный тип.

— Я была уверена, что он тебе понравится.

— Не понравился.

— Он такой хороший мальчик. У него очень тяжелая жизнь. Егомама родила пятерых, он старший, а отец три года назад погиб.Работал на заводе, там какая-то авария была. И потом материотказали в помощи, руководство все списало на то, что он самнарушил правила безопасности. Сереженькина мама осталась одна сдетьми на руках. Сережа, естественно, работал, но зарабатывал мало,помогал семье, но все равно бедствовали. Тем не менее он оченьстарается. Мальчик он неглупый, и характер у него добрый.

— Ты мне что, его сватаешь, что ли, такрасхваливаешь? — Жанна посмотрела на мать с неприкрытойзлобой.

— Да нет, не сватаю. Просто присмотрелась бы к нему. Принцаможно искать всю жизнь и не найти, а тут действительно хорошийпарень.

— Я ему не понравилась. У меня денег нет, и я слишкоммолодая для него. Было бы мне лет пятьдесят — тогда да, тогдасладили бы. Видимо, ма, он только тебе подходит, я еще недоросла. — И Жанна с гордо поднятой головой отправилась вкомнату, даже не попробовав пирогов.

Лиза вечером прошептала мужу на ухо:

— С Жанкой беда просто… как будто второй подростковыйпериод начался…

— Что такое? — испугался сонный Анатолий.

— Ну, у нее же никого нет после Антона. И на этой почве онасовсем становится агрессивная. Сегодня я знакомого мальчика, сынаприятельницы, решила с ней познакомить — она с такой злостью сомной потом разговаривала, будто я ей враг.

— Наверное, она подумала, что раз ты ее сватаешь, значит,считаешь неудачницей. Она же хочет быть самостоятельной. Они всесейчас феминистки. Встретит нормального мужчину, выйдет замуж,будет борщи варить — и успокоится, будет как люди.

— Знаешь, я прямо испугалась… А вдруг она мужчин ужевозненавидела? И станет теперь лесбиянкой, будет с женщинами жить?Тогда внуков уже не дождемся.

— А с чего ты взяла, что она женщинами интересуется?

— А с того… Она сегодня так странно сказала — дескать, вотесли бы ей было лет пятьдесят, тогда вроде бы как этот мальчик нанее запал бы, да еще если бы деньги были… С чего ей в голову пришлопро пятьдесят лет и про деньги? Может, у нее уже есть… страшносказать… подруга? И как раз пятидесяти лет и богатая?

— Ты такую знаешь среди Жанкиных знакомых?

— Вроде нет, но я же не выспрашиваю. Может, у когоспросить?

— У кого?

— Да хоть у Мари. Все равно к ней теперь ехать. Заодно ипро Жанну так деликатненько расспрошу, они же дружат. Если нашалесбиянкой стала — то Мари обязательно уже в курсе.

— Ну, поговори. Только мне кажется, что ты все накручиваешьи раздуваешь из мухи слона. Мужчин ненавидит… почему так сразу?Просто Антон ее сильно обидел, и еще при такой работе она не можетвстретить никого достойного, только и всего. Время пройдет — всевстанет на свои места.

— Ну, дай бог, дай бог. — Лиза перекрестилась.

Воспитанная, как и все, в духе атеизма, в последние годы онавыучилась креститься и стала захаживать в церковь. Конечно, не былов ней той глубинной патриархальной веры, но Бога она уважала,побаивалась и старалась заповедям следовать, молитвы читать, хотябы раз в год ходить на исповедь и причастие и иногда умереннопоститься. Эта несложная религиозная жизнь давала Лизе покой иуверенность, что она в мире не одна — если что, Бог ей поможет иподскажет. Анатолий относился к поздно проснувшейся вере женыскептически, посмеивался над ней, но, заметив нешуточную обидуЛизы, стал делать вид, что ничего не замечает.

Жанна была некрещеная. Катя крестилась сама, в достаточносознательном возрасте.

ГЛАВА 8

Елизавета Аркадьевна и Мари друг друга не то чтобы совсемтерпеть не могли, но, скажем вежливо, недолюбливали. При этомкаждая отдавала дань восхищения позиции другой, но каждая считала,что она-то все равно устроилась получше, поскольку поумнее. Настороне Елизаветы Аркадьевны были возраст, опыт, солидный стажсемейной жизни и репутация идеальной жены и матери. На чашу весовМари падали блестящее образование и карьера, успех у мужчин иумение крутить своими поклонниками, как жонглер шариками. Асходство Мари с тетей намного превышало ее сходство с матерью,просто Мари этого не замечала, уверив себя в том, что они сЕлизаветой Аркадьевной противоположности во всем.

Разговор с Мари Елизавета Аркадьевна не считала большимудовольствием. А Мари, услышав голос тети в трубке, хотя и радостнозащебетала: «Приходите, приходите, я так соскучилась», —сказала Мите:

— Первый воспитательный десант к бою готов.

— Думаешь, она будет тебя отговаривать? —поинтересовался Митя, щекоча розовую крошечную ступню Мари.

— Ай! Ай! Не надо! Конечно будет! Вся моя родня подниметсякак один, едва узнает, что я собралась замуж. Наверняка тетя Лизаузнала от Жанки, и уже бежит спасать несчастную девочку отнеизвестно кого.

— Я неизвестно кто?

— Конечно! Где твои документы? Свидетельство о рождении,дипломы, трудовая книжка, бумаги на квартиру и так далее. Однимпаспортом не отделаешься.