Штопор

— Тоже по совместительству. В свободное от полетов времязанимаюсь легкой атлетикой, гимнастикой, парашютным спортом. А попраздникам даже в хоре пою. Не по таланту, а по приказу,разумеется. Хотите к нам в самодеятельность записаться?

— Тоже петь… по приказу?

— Не только петь. У нас есть и драматический кружок, итанцевальный, и акробатический, — вполне серьезно сказалНиколай. — Выбирайте, как говорится, по вкусу.

— К сожалению, свободным временем не располагаю, —вздохнула девушка.

— Ох уж эта ссылка на нехватку времени. А у кого его визбытке? У нас, летчиков? Вы сами сказали, что даже газету некогдапочитать.

Они вошли во двор. Небольшой домишко, сараюшко, корова во дворев огороженном слегами загоне. Из окна на Николая уставилось трипары черных, как у девушки, глаз. Чумазые малыши с интересомнаблюдали за летчиком, расплющив о стекло носы.

Девушка сняла с плеча коромысло, взяла у Николая ведра.

— Спасибо. — Чувствовалось, она спешила еговыпроводить, стыдясь бесцеремонных братцев, которые теперь нетолько глазели, но, похоже, и высказывали свои соображения поповоду «жениха». Девушка сделала строгое лицо и мотнула головой,давая знак убраться, но пацаны не отреагировали, еще нахальнееприльнули к стеклу. — До свидания, — попрощаласьдевушка.

Николай протянул руку:

— До скорого. Приглашаю вас на концерт. Уверяю, у насприличная самодеятельность. Придете?

— Возможно, — не совсем уверенно дала онасогласие.

— Буду ждать. Как вас зовут?

— Наташа.

— Вот и отлично. А меня — Николай…

Так состоялось знакомство. А через полгода они поженились…

Николай дождался, пока все вышли из автобуса, и поднялся.

— Капитан Громадин, к командиру полка! — Увидел его навыходе дежурный по части.

«Начинается», — с грустью подумал Николай. Теперь ему всеприпомнят — и самовольство, которое он допускал ранее при маневрах,и вчерашнюю критику. Что ж, первый узелок на память: знай, какспорить с начальством…

Полковник Щипков сидел за столом один, допивал чай.

— Здравствуйте, Николай Петрович. Присаживайтесь, —пригласил он дружелюбно, словно вчера не было никакойразмолвки. — Извините, что с места в карьер, дело такоесрочное: завтракайте и в штаб, оформляйте командировку в Куйбышев.Перегоните оттуда еще один самолет. Объявите экипажу. «Пчелка» ждетвас. Вылет, — полковник взглянул на наручные часы, — вдесять тридцать.

— Надо домой съездить, взять летное обмундирование.

— Поезжайте. Автобус в вашем распоряжении…

Члены экипажа уже уплетали котлеты, не было за столом лишьвторого пилота.

— Что, командир, с утра пораньше вводная? — веселоспросил штурман, не подозревая, как близок к истине.

— А где Артем? — окинул взглядом зал Николай,отыскивая второго пилота. — Что-то я в автобусе его невидел.

— Наверное, у какой-нибудь красотки под бочком третий сондосматривает, — ответил с улыбкой штурман-оператор. —Сами были холостым, знаете, как трудно после выходных.

Он словно бы осуждал «правака» и в то же время оправдывал. И таквсегда. Второй летчик совсем отбился от рук, частенько сталопаздывать на службу — то проспит, то заночует у новой знакомой учерта на куличках, где ни такси, ни попутной машины не поймаешь. Нераз грозился Николай наказать подчиненного, но как накажешь, когдаон не только подчиненный, а и друг, нередко вместе вечера коротают,праздники отмечают. И летчик Артем неплохой — хваткий, смекалистый;третий год на правом сиденье, а хоть сейчас ставь командиром —Николай обучил его взлету и посадке, пилотированию по приборам воблаках и ночью; и при дозаправке самолета топливом в воздухе онбольше чем наполовину снимает нагрузку с командира экипажа.

Толковый, умный пилот, если б не холостяцкое легкомыслие и южныйтемперамент. Не красавец и фигурой не Аполлон, а девушки льнут кнему, как пчелы к сладкому. Правда, человек он обаятельный, знает,где и какое словцо вставить.

…Однажды во время летно-тактических учений Артем опоздал наполеты и наткнулся на самого генерала, руководителя учений.

— Почему опоздали? — грозно спросил генерал, доставаяблокнот, чтобы записать фамилию нерадивого летчика.

— Непредвиденные обстоятельства, товарищ генерал, —четко вскинул руку к фуражке старший лейтенант. — Родыпришлось принимать. Сын родился — хорошая примета. Летчик будет. Ачтобы до генерала дослужил, разрешите, товарищ генерал, вашимименем назвать? Тоже примета: кто первым встретился, такая и судьбауготована.

Все, кто слышал этот диалог, онемели от Артемовой наглости: аесли генерал дознается, что у него жены нет?

Суровость с лица генерала исчезла, глаза потеплели,повлажнели.

— Роды — дело серьезное, — сказал он сочувственно ипожал Симоненкову руку. — Поздравляю. Что ж, коль есть такаяпримета, пожалуйста, назови моим именем…

После полетов полковник Щипков вызвал Николая и Артема к себе вкабинет и велел старшему лейтенанту доложить, когда это он успелжениться и родить сына.

— Кого ты обманывал, меня с командиром экипажа илигенерала? — видя заминку, сурово спросил полковник.

— Никого не обманывал, товарищ полковник, — ангельскимголосом ответил старший лейтенант. — Разве я сказал, что мойсын родился? Я сказал, что принимал роды. В самом деле, хозяйка мояродила.

Глаза старшего лейтенанта были такими невинными, что Щипков сНиколаем рассмеялись и простили нарушителя.

Может, с того раза и скользит Симоненков по боковой дорожке вобход строгих уставных порядков. «Надо, давно надо приструнить„правака“», — думал теперь капитан, без особого аппетита жуякотлету с жареной картошкой.

— Вот что, Валентин Петрович, — обратился Николай кштурману-оператору. — После завтрака все едем в город по своимквартирам. Собираемся в командировку за самолетом. А тебе, кровь износа, разыскать Артема. Вылет в десять тридцать.

— Да где ж… — заикнулся было оператор, но капитаностановил его.

— Хоть из-под земли. Понял? Если дома нет, погоняй постарым адресам — давно ли вместе шастали? Небось не забыл.

— Я — что, я — пожалуйста, — пожал плечамиоператор. — Но не так просто…

2

— Пора, — в который раз сказал Артем, но не вставал,лежал, обняв Наталью за плечи.

— Не пущу, — капризно, по-детски надула Натальягубы. — Не хочу, чтобы ты уходил.

— А думаешь, я хочу?.. Достанется мне от твоегоблаговерного на орехи.

— Ничего не достанется. А если и так — потерпишь. Я вонсколько терплю. — Она потеребила рукой его волосы и сталацеловать в губы.

— Пора. — Артем пружинисто поднялся.

— Ты совсем не любишь меня, — обиженно сказалаНаталья. — Вечно торопишься.

— Не говори, милая, глупостей, — отвечал он междупоцелуями.

Она обхватила его шею руками, прижалась к сильному, мускулистомутелу. Как с ним хорошо! Разве знала она до него, что такое любовь?И почему он встретился тогда, когда она уже замужем, когда естьдочь, ради которой она вынуждена притворяться, лукавить, лгать?

— А ты женился бы на мне, если бы я была свободной? —спросила она, отпуская его, — ему и в самом деле давно пора наслужбу.

— О чем ты говоришь, Натали! Все в твоей власти — казнитьменя или миловать. Я могу хоть завтра написать рапорт. — Онбыстро надел брюки, рубашку. — Приказывай, я давно хочуповиноваться только тебе, а не твоему мужу.

Она тоже встала с кровати.

— Подожди, я приготовлю кофе.

— Не надо. Отдыхай. Я ухожу. — Он завозился сгалстуком — никак не мог застегнуть крючок — и подошел кзеркалу.

Она встала позади, рядом, разгладила лицо. Кажется, под глазамипоявилась ниточка морщин. Нет, просто показалось. Правда, усталостьчувствовалась, но за такую усталость она готова заплатить иморщинкой…

Взгляд случайно потянулся в окно, на улицу, и она вздрогнула:калитку открывал Николай.

— Что с тобой? — обернулся Артем.

— Муж… — выдавила она с трудом, чувствуя, какподламываются ноги, как деревенеет все тело.

— Одевайся! — почти прикрикнул на нее Артем, и этовернуло ее к действию. Она плохо подчиняющимися руками набросилахалат, пыталась застегнуть пуговицы, но они выскальзывали, словноживые существа, боящиеся ее пальцев; тогда она бросилась застилатькровать. Артем накинул мундир и стал помогать ей.