Чудо

— Что мне с ней делать? — спросил Куинн у Мэгги обАлекс. — Она отгородилась от меня стеной, и я не могу до неедостучаться. — Он рассказал ей о телефонных разговорахотносительно мебели. Ответив на его вопросы, Алекс благодарила егоза звонок и торопливо вешала трубку.

— Она еще передумает. Поймет, когда что-нибудь случится унее или что-нибудь ее испугает. Она не может отгородиться от тебяна всю жизнь, Куинн, ведь она твоя дочь. Ты нужен ей не меньше, чемона нужна тебе.

— Нет, я ей не нужен, — удрученно произнес Куинн. Этимон тоже причинил боль Джейн. Он понимал, что она очень расстроиласьбы, узнав, как сильно они с дочерью отдалились друг от друга послеее смерти. — У нее есть муж и сыновья. Я ей не нужен.

— Она наказывает тебя. Но не может делать это всю жизнь.Настанет день, и она поймет, какой ты на самом деле, и даже если тыв прошлом не уделял ей столько времени, сколько ей хотелось бы, онанаконец поймет, почему ты это делал.

— Я и сам не вполне уверен, что понимаю. В те дни я всегдаспешил сделать как можно больше. Я намеревался построить что-то, ия строил. Для меня это было важнее, чем дети или Джейн. Сместилисьвсе мои приоритеты. Меня волновали лишь империя, которую я строил,деньги, которые я делал, и соглашение о следующей сделке. Сам того,не подозревая, я упустил тогда самое важное. — Говоря это, онподумал о Дуге и Джейн, о том, как быстро меняется жизнь, и онавсегда упущенных возможностях. Он, наконец, понял это, но, увы,слишком поздно.

— Многие мужчины поступают так же, Куинн, — сказала,успокаивая его, Мэгги, и на какое-то мгновение он пожалел, что былженат не на ней, а на Джейн. При этой мысли он немедленнопочувствовал себя виноватым, и Джейн предстала перед ним в образежертвы. Но ведь Мэгги после всех страданий, выпавших на ее долю,действительно понимала его даже лучше, чем он сам. Эта женщинаочень сильно отличалась от той, на которой он был женат. — Тыне единственный мужчина, который делал то, что сделал ты. Иногдаиз-за этого жены оставляют своих мужей, а дети злятся на них. Когдалюди чего-то не получают, они чувствуют себя обманутыми. Они невидят того, что получили, а это и есть то большее, что человек могдля них сделать в то время. Невозможно сделать все и нельзя бытьидеальным для всех, кого любишь. В наше время есть женщины, которыеделают то же самое, сосредоточиваясь на собственной карьере в ущербинтересам своих семей. Трудно жонглировать, удерживая в воздухеслишком много шариков. — Она была права, однако шарики,которые у него упали, были людьми, которых он любил. Теперь он этознал. Но понял слишком поздно. — Почему бы тебе не пригласитьАлекс на яхту в Голландию?

— Она терпеть не может лодки, — мрачно ответил он,лежа с закрытыми глазами рядом с Мэгги и поглаживая ее голову,лежащую на его груди.

— А как насчет мальчиков?

— Они слишком малы. Одному семь, другому десять. Онаникогда не доверит их мне. К тому же я и своих-то детей в этомвозрасте практически не видел. Откуда мне знать, чем занять паруребятишек этого возраста на яхте? — Эта мысль показалась емубезумной.

— Я уверена, от общения с ними ты получил бы массуудовольствия. Они сейчас как раз в том возрасте, когда можнонаучить их ходить под парусами. К тому же на яхте такого размера,как «Ночной полет», они будут в полной безопасности. Против этогодаже Алекс не сможет возразить. Если попросишь, то члены экипажапомогут тебе присмотреть за ними. Они отлично проведут время.Почему бы тебе не предложить взять их с собой на ходовыеиспытания?

Эта мысль приходила ему в голову, но у него не было ни малейшейнадежды, что дочь согласится на это, особенно после того, чтопроизошло с Дугом. Яхты были для нее проклятием, однако Мэгги была,конечно, права. На яхте такого размера, как «Ночной полет»,мальчики были бы в полной безопасности, разве что если бы прыгнулиза борт на полном ходу, чего, он был уверен, они делать не станут.Они были разумными и хорошо воспитанными детьми.

— Я об этом подумаю, — туманно пообещал он иповернулся, чтобы поцеловать Мэгги. — Мне так хорошо стобой, — шепнул он ей, подумывая о том, чтобы занятьсялюбовью. Их отношения развивались гладко, отличались теплотой, авременами пикантностью, как и сама Мэгги. Она представляла собойпоразительное сочетание всего, что может пожелать мужчина. Вуединении их каюты она умела разжигать в нем такую страсть, которойон никогда не испытывал раньше. Он любил ее все сильнее и сильнее,однако не мог заставить себя сказать ей об этом.

Пригласив на уик-энд Джека и Мишель, они медленно шли вдольпобережья к Санта-Барбаре. Море волновалось, но Мэгги этонравилось. Правда, Мишель на обратном пути испытала приступ морскойболезни и извинилась перед Куинном за то, что оказалась такимплохим моряком. Когда они уезжали домой, она все еще чувствоваласебя смущенной.

— Бедняжка, — сказала Мэгги, когда они с Куинном селивечером ужинать. — Она милая девочка. — Но им обоим онапоказалась очень молоденькой, и Куинн опасался, что онанедостаточно умна для Джека. — Ему с ней будет хорошо, —заверила его Мэгги.

Очевидно, она разглядела в девушке то, чего не сумел разглядетьКуинн. Ему все еще хотелось, чтобы Джек отправился с ним на «Ночномполете». Он считал, что это было бы самым волнующим событием вжизни. Но Джек не хотел волнений, он хотел стабильности, хотелпустить корни, создать семью, а также получить образование — всегоэтого у него никогда не было, а теперь появилась возможностьполучить это главным образом благодаря Куинну.

— Ты дал ему нечто большее, чем кругосветное путешествие.Ты дал ему возможность осуществить свои мечты. Никто, кроме тебя,не смог бы сделать это для него.

— Я всего лишь научил его читать. Это мог сделать ктоугодно, — скромно возразил Куинн.

— Но никто этого не сделал, — возразила Мэгги.

Куинн покачал головой, но был доволен тем, что дело обернулосьтак хорошо. Он знал, что это было еще одной ниточкой, котораясвязала их навсегда. К тому же он никогда не забудет, что именноДжек привел в его жизнь Мэгги. Она выглядела такой робкой,печальной и испуганной, когда впервые переступила порог его кухни.Теперь она расцвела и наслаждалась плаванием с ним вместе. Он знал,что временами она грустила по сыну, но в глазах ее больше не былотой агонии, которую он заметил, когда они впервые встретились утромпосле сильнейшего урагана.

— Ураган принес мне удачу, — однажды сказал он ей,вспомнив об этом. — Он проделал дыру в моей крыше и внес черезнее тебя.

— Еще большую удачу он принес мне, — сказала она,целуя его.

Столько любви, сколько он получил от нее за последние несколькомесяцев, он никогда даже не мечтал получить. С Джейн у него былисовсем другие отношения. Они основывались на уважении,снисходительности и спокойной дружбе, а также на бесконечномтерпении Джейн. Отношения с Мэгги были более молодыми, болеевеселыми и гораздо более страстными, как и сама Мэгги.

Последние дни августа оказались для них самыми лучшими. Онипочти постоянно плавали. И с каждым днем, казалось, становились всеближе и ближе друг другу, возможно, потому, что знали — это ихпоследние дни вместе. Вместо того чтобы постепенно отдаляться отнего, Мэгги, казалось, все безудержнее предавалась страсти, и онбольше не испытывал желания сопротивляться этому. С ней ончувствовал себя в большей безопасности, чем с кем-либо другим всвоей жизни. Похоже, в глубине души он понимал, что мог бы во всемдовериться ей. И за последние два месяца ему, к счастью, пересталсниться тот без конца повторявшийся сон. Он все еще грустил поДжейн, но было это как-то по-другому. Теперь он стал болееумиротворенным.

Он покинул Мэгги, только когда приехали грузчики упаковать иувезти из дома вещи. Остальное он отправлял на хранение. Он ужеотослал Алекс выбранные ею вещи, а с собой в Голландию на ходовыеиспытания собирался взять несколько чемоданов с одеждой и бумагами.Он планировал, как только дом опустеет, оставаться на борту «МоллиБи». Куинн испытал странное чувство, наблюдая, как грузчикиосвобождают дом. Сердце екало при виде того, как грузят в фургонкакой-нибудь знакомый и любимый предмет меблировки. Казалось,увозили вехи его жизни. Когда, наконец, дом опустел, Куинногляделся вокруг, и у него невыносимо защемило сердце.