Чудо

Даниэла Стил

Чудо

Чудесам — большим и маленьким, которые приносят прощение, атакже большой любви, которая — увы! — встречается так редко изавоевывается с таким трудом, посвящает эту историю.

Вся человеческая мудрость заключена в двух словах: ЖДАТЬ иНАДЕЯТЬСЯ!

Глава 1

Дождливым ноябрьским днем парусная шлюпка «Виктория» элегантнопродвигалась вдоль побережья к старому порту Антиб. Море былонеспокойно. Куинн Томпсон молча стоял на палубе и, поглядывая напаруса, смаковал последние мгновения на ее борту. Непогода,серенький денек или даже бушующее море ему были нипочем. Он былстарым, закаленным морским волком. А «Виктория» быластопятидесятифутовой парусной лодкой со вспомогательным двигателем,зафрахтованной у человека, с которым ему нередко приходилосьосуществлять деловые операции в Лондоне. В том году у ее владельцаизменились планы, и Куинн с радостью воспользовался возможностьюзафрахтовать лодку с августа. Он проводил на борту яхты многовремени, и время это шло ему на пользу во всех отношениях. Он окрепфизически и стал более спокойным, чем перед выходом в плавание. Онбыл красивым, энергичным и моложавым мужчиной. И до некоторойстепени смирился со своей судьбой.

Куинн поднялся на борт яхты в Италии, потом провел некотороевремя в испанских и французских водах. В заливе Львов он потрадиции попал в полосу непогоды и испытал захватывающие ощущениянепродолжительного и неожиданного шторма. Потом, побывав в Швеции иНорвегии, он не спеша, возвратился с заходом в несколько немецкихпортов. Куинн провел на борту яхты три месяца не без пользы. Этодало столь необходимое ему время поразмыслить и прийти в себя послевсего, что случилось. Возвращение в Калифорнию он откладывал измесяца в месяц. Возвращаться домой ему было незачем. Но снаступлением зимы он понял, что откладывать возвращение домойбольше нельзя. Владелец «Виктории» хотел, чтобы яхта ждала его вКарибском море к Рождеству, и это условие было оговорено заранее.За три месяца пребывания на борту яхты Куинн заплатил целоесостояние, но ничуть не жалел об этом. Высокая цена фрахта дляКуинна Томпсона ничего не значила. Он мог себе позволить не толькоэто, но и гораздо больше. Удача сопутствовала ему во всем.

Время, проведенное на борту яхты, напомнило ему также, что онстрастно любит ходить под парусами. Одиночество его не смущало. Онлюбил одиночество, а члены экипажа не только отлично знали своедело, но и умели быть незаметными. На них произвела впечатление егосноровка, и они быстро поняли, что он разбирается в том, какобращаться с «Викторией», гораздо лучше, чем ее владелец, которыйпочти ничего о ней не знал. Для Куинна важнее всего было то, чтопребывание на яхте давало возможность уйти от всего мира инасладиться райским блаженством. Особое удовольствие доставляло емуплавание по фьордам, суровая красота которых, казалось, в большейстепени нравилась ему, чем яркие и шумные или романтические портыСредиземноморья, заходить в которые он обычно избегал.

Чемоданы были уже уложены и приготовлены, и он, хорошо знакомыйк тому времени со слаженной работой экипажа, знал, что не пройдет инескольких часов, как все следы его пребывания на борту исчезнут.Экипаж состоял из шестерых мужчин и одной женщины, жены капитана,которая исполняла обязанности стюардессы. Как и все остальные, онабыла незаметной, вежливой и немногословной. Как и владелец, всечлены экипажа были англичанами. С капитаном у Куинна установилосьудобное для обоих уважительное взаимопонимание.

— Сожалею, что возвращаемся в такую непогоду, — сулыбкой сказал капитан, присоединяясь к стоящему на палубеКуинну.

Он уже знал, что Куинн не обращает на это внимания. Куинн кивнулему, ничуть не обеспокоенный ни волнами, разбивающимися о нос яхты,ни проливным дождем. На нем было штормовое обмундирование, и он, поправде говоря, любил бушующее море и был не прочь время от временипережить шторм. Единственное, чего он не любил, так эторасставаться. Куинн с капитаном провели немало времени в беседах оморе и о местах, где им пришлось побывать. На капитана не могли непроизвести впечатления размах путешествий Куинна и глубина егопознаний. Куинн Томпсон был человеком многогранным, легендой мирамеждународных финансов. Еще перед прибытием Куинна владелец яхтырассказал капитану о том, что он, начав чуть ли не с нуля, сумелсколотить огромное состояние. Не поскупившись на похвалу, он даженазвал его выдающимся человеком, и капитан, проплавав с Куинном тримесяца, был полностью согласен с этим мнением. Томпсоном многиевосхищались, некоторые побаивались, а кое-кто ненавидел — и не безоснований — этого прямолинейного, уверенного в себе человека.Могущественный, в чем-то загадочный, он не знал преград, есличего-то желал добиться. Он был генератором идей, обладал богатымтворческим воображением и мало говорил, если не считатьдоставлявших огромное удовольствие капитану редких приступовобщительности, которые случались обычно после нескольких порцийбренди. Их беседы большей частью ограничивались мореплаванием. Этатема больше всего доставляла им удовольствие.

Капитан знал, что прошлой весной Куинн потерял жену. Куиннупоминал о ней пару раз. В начале путешествия капитан замечал унего тоскующий взгляд, и бывали дни, когда он мрачнел. Однако вбольшинстве случаев Куинн ничем не выдавал своего настроения. Одинраз Куинн упомянул о дочери, но больше ничего не рассказывал. Онбыл из тех, кто всегда готов поделиться идеями, но редко делитсячувствами.

— Вам следовало бы предложить мистеру Беркли продать вам«Викторию», — с надеждой в голосе сказал капитан, когдакоманда убирала паруса, и, взглянув через плечо на Куинна, включилдвигатель, направляясь в порт. Куинн улыбнулся в ответ на егозамечание. Улыбался он редко, но когда улыбался, это быловеликолепное зрелище. Улыбка освещала его лицо, словно летнеесолнце, хотя гораздо чаще настроение у него оставалось зимним. Нокогда он смеялся, он становился другим человеком.

— Я уже думал об этом, — признался Куинн, — ноон, мне кажется, ее не продаст.

Прежде чем зафрахтовать яхту, Куинн уже спрашивал Джона Берклиотносительно такой возможности, но тот ответил, что продаст ее,только если его вынудят обстоятельства, и добавил, что скорееотдаст свою жену и детей, чем яхту. К такой позиции Куинн отнесся спониманием и уважением. Капитану он эти слова не передал. Но запоследние три месяца мысль о покупке яхты все больше и большенравилась ему. Собственной яхты у него не было уже много лет, итеперь, если ему придет в голову купить яхту, никто этому невоспрепятствует.

— Вам следует иметь свою яхту, сэр, — осмелилсявысказать свое мнение капитан. Он бы с удовольствием стал работатьна него. Характер у Куинна был нелегкий, но он был справедлив иуважителен, и плавать с ним было бы интересно. Он разбирался вморском деле и побывал в таких местах, которые Джону Беркли и неснились. Весь экипаж был в восторге от трех месяцев плавания сКуинном Томпсоном. Сам Куинн тоже подумывал о покупке илистроительстве яхты, особенно сейчас, когда истекли три месяца егоплавания на «Виктории». Тогда бы и решился вопрос об отъезде изСан-Франциско. Он уже намеревался продать дом и купить жильегде-нибудь в Европе. Ему был шестьдесят один год, он почти два годаназад удалился от дел, а теперь, когда умерла Джейн, у него большене было никаких причин оставаться в Сан-Франциско. Он понимал, чтолодка могла бы вернуть ему радость жизни. «Виктория» уже помоглаему в этом. Люди часто разочаровывают друг друга. Лодки —никогда.

— Я и сам все утро думал об этом, — тихо сказал Куинн.Ему не хотелось покидать «Викторию», и он знал, что через два дняона отправится к Гибралтару, оттуда — в Сен-Мартен, где к Рождествуее будет ждать владелец с женой и детишками. Деньги, которые Куиннуплатил ему за фрахт, помогут Беркли удержать яхту в своемвладении, по меньшей мере, еще в течение года. — Не знаете,продается ли где-нибудь сейчас яхта вроде этой? — спросилКуинн.