Страница 94 из 178
- Нет! Ты что! Мне понравилось, правда, - она уцепилась в егоплечи руками. – Ой! – отдернула.
Вячеслав вздохнул. Ругнулся в голос.
- Можно, Бусинка, - хрипло разрешил он, или приказал даже. -Можно касаться. Блин! Я ХОЧУ чтобы ты меня касалась. Ты разве невидишь? Я от взгляда твоего на взводе, девочка моя. Тебе все можно!Что ни захочешь.
- Но, ты там, той говорил… - она робко протянула руку ипогладила его плечо, замедлив пальцы на наколке в виде ножа.
- Забудь, - Вячеслав стиснул ее пояс руками и сам подошел ближе,понимая, что реально не может перестать ее касаться и целоватьживот Бусинки. – Все, малышка. Обо всем, что видела и слышала –забудь. Я тебе дал слово? – он дождался, пока она кивнула. – И чтодругих не будет больше – говорю. На кой хрен они мне нужны, если тыу меня есть, Бусинка?
Она вдруг сильно обняла его, обхватив шею руками, и прижаласьгубами к губам Вячеслава. Не то, чтоб умело, но да, явно помня все,что он показывал ей на той крыше. Он застонал, обхватил ее затылок,сильнее прижав к себе, к своему рту, и опять погрузился языком в еерот.
- Бусинка моя, - его руки сами скользнули ниже, обхватив еегрудь, пальцы потерли соски.
Она выгнулась, застонав в его рот. И он почувствовал, какучастилось дыхание его малышки.
- Вячеслав… - с той же хныкающей тоской в голосе, которая ужераз сорвала ему крышу напрочь, протянула она. – Мне… Это нормально,что мне опять хочется? – не глядя на него, покраснев, все-такиспросила она достаточно внятно и громко.
Блин, ему, наверное, не стоило бы так лыбиться.
- Тебе больно будет, Бусинка. Мы подождем, - заметил он, прячаулыбку тем, что добрался ртом до ее груди.
- А тебе не хочется? – с недоумением спросила она, проводяпальцами по его голове.
Вячеслав не выдержал, рассмеялся, поднял голову, глянув ей вглаза.
- Девочка, я из-за того, что тебя хочу, уже год спать нормальноне могу, так что еще ночь как-то перетерплю, тем более что ты моя,и не денешься никуда уже, - он с довольством осмотрел ее всю.
- Но… - Бусинка наклонила голову к плечу.
Боров улыбнулся, узнав свой жест. И вдруг его что-то стукнуло.Опять, по ходу. Вот, глядя на нее, всю такую мокрую в каплях,разомлевшую и распаренную, Вячеслав вспомнил все свои косяки засегодня. Впрочем, это не помешало ему по новой завестись сполоборота. И стояк был такой, словно он и не брал ее меньше часаназад.
- Повернись, - севшим голосом велел Боров, дернув застежкумокрых джинсов.
Бусинка помедлила только секунду, с удивлением глянув на него. Ипослушно повернулась лицом к стене. Вячеслав переступил край ванны.Впритык подошел к малышке. Обхватил ее бедра и дернул Бусинку насебя, упершись членом чуть пониже соблазнительной попки, которую онеще и не рассмотрел толком так, как хотелось. Но сейчас он не темсобирался заняться.
- Иди сюда, Бусинка.
Не позволив ей развернуться, Вячеслав сжал ее запястья изаставил поднять руки, забросив их себе на шею. Ладонями скользнулпо мокрой коже. Накрыл одной рукой грудь, вырвав у малышки легкийвздох. Скользнул ниже, к животу, погладил. И надавил, заставивпрогнуться так, чтоб устроиться членом у нее между бедер. Не входявнутрь тела малышки, каким бы сладким и желанным это ему сейчас невиделось. Но и мучить ее лишний раз Боров не хотел. Заставилмалышку сжать ноги, показывая, чего хочет от нее. И после этогопровел пальцами, стирая капли воды с кожи, пока не добрался до низаее живота. Надавил, накрыв ладонями мягкие складки. И скользнулпальцем между ними.
Агния задыхалась. Смена страха, отчаяния, радости и почтивосторга от того, что он сказал ей, что пообещал – и так было многодля нее после всего. И новое возбуждение, вдруг всколыхнувшее,поднявшее внутри все, что затаилось после прошлого раза, так и ненайдя выхода.
А теперь, когда он начал касаться ее, гладить – она совсемпонимание чего-либо потеряла. Агния растворилась, потерявшись вструях теплой воды, в прикосновении губ Боруцкого, целующих,покусывающих ее затылок под волосами. В движениях его тела, неочень ей понятных, вызывающих недоумение тем, что он так и непогружался внутрь нее. Но больше всего ее сбивало с толкуприкосновение его пальцев к ее телу. К таким чувствительным точкамв ней, о которых Агния и не знала. Она пыталась отодвинуться,как-то уменьшить давление, напор, трение, но Вячек не позволял, неотпускал. Не давал сдвинуться и на сантиметр, продолжая своинастойчивые движения.
И это было больше, сильнее того, что она уже испытала.Напряжение внизу ее живота закрутилось, сжалось в такую спираль,стало таким невыносимым, что когда он изменил ритм, надавив изадержав пальцы – Агнии показалось, что она действительновзорвалась.
И она не слышала ни свой тихий крик, ни того, как повторяла вэтом крике его имя, ни шума воды, ничего уже. Только пульсациюкрови в ушах и безумно сладкую дрожь в каждой мышце, в каждойклетке тела, которое стало слабым-слабым. И даже сомнения уже невозникло, что уж вот это – оргазм. Однозначно.
Он подхватил ее, не дал сползти, удержав. И это было хорошо,потому что Агния не устояла бы. Она покорно опиралась на него,подчиняясь, когда Вячек вдруг прижал ее к стене животом, сжал бедраладонями и еще несколько раз сильно толкнулся между ее кожей. И самобмяк, придавив ее всем телом к кафелю. Агния подчинялась. Ей былослишком хорошо, чтобы пытаться на что-то влиять.
Глава 24
Наше время
Просыпаться не хотелось, она устала, пытаясь занять каждуюминуту в течение дня. Но что-то тревожило, заставляя ее ворочаться,что-то не давало полноценно уснуть. Смирившись, Агния открылаглаза, даже благодарная в чем-то за этот всплеск чувств, интереса.Она сейчас боролась за любое отличие от серой, пассивной иапатичной мглы, поджидающей, чтобы наброситься на нее, стоилотолько Агнии дать себе минутку отдохнуть.
В комнате было темно. Очень. Она явно проспала не большедвух-трех часов, и сейчас, похоже, едва перевалило за полночь. Ноне время заставило Агнию буквально соскочить с дивана – Вячека небыло рядом.
Наверное, потому она и проснулась, не ощущая тепла мужа рядом ссобой. И в этот момент она не помнила о том, что имеет разум, немогла сформулировать ни единой мысли. Дикий страх, подавляющий,вновь превращающий ее в беспомощную и бессильную жертву убийцы инасильника, завладел всем ее существом. Отупляющий, лишающий волиужас, что егонет. Что мужчина, который был для нее всем– убит. И она больше никогда его даже не увидит.
Спустя секунду разум и память все же вернулись в тело, и каждаямышца мелко затряслась от невероятной силы нахлынувшего на нееоблегчения. Агния ухватилась за край старого письменного стола, закоторым когда-то делала уроки. Бочком прошла до стула, и буквальнорухнула на тот, понимая, что не может стоять. Упадет. Закрыла лицоруками, стараясь не разрыдаться от радости, что Вячек жив. Изадыхаясь от того, какой силы было это облегчение. Да и страх, еслиуж на то пошло.
С каждым днем она все больше отвоевывала у зависимости самоесебя. И остроту чувств в том числе. Это было победой. Безусловно,победой. Хотя, еще ощущая отголосок безвольного ужаса в душе, Агнияпоняла, что могла бы и усомниться в желанности победы ценой такихвстрясок.
Сделав несколько глубоких вдохов, Агния заставила себя встать,усилием воли удерживая тело в вертикальном положении. Как бы там нибыло, но она не хотела спать без Вячеслава, и собиралась найтимужа.
Но едва дойдя до плотно прикрытой двери спальни, Агния оказаласьвынуждена остановиться и вернуться, чтобы отыскать себе хотькакую-то одежду. Вячеслав с кем-то тихо разговаривал, она неслышала слов, но муж точно был не один. А Агния из-за жары спалаобнаженной, и уже даже готова была поддаться убеждениям Вячека,который каждый день уговаривал ее согласиться на кондиционер. И всеже, от одной мысли о холодном воздухе, ей хотелось свернутьсяклубочком и спрятаться от всего. Кожу начинало колоть, и в душеподнималась та илистая муть, о которой Агния пыталась забыть. Этогоне мог объяснить ни Алексей, ни Вячек, ни сама Агния, ни отецИгорь, к которому она все-таки уговорила мужа ее отвести. Но фактоставался фактом – при жаре она чувствовала себя лучше.