Страница 63 из 178
Однако, несмотря на желание предстать перед ВячеславомГенриховичем в самом лучшем виде, краситься Агния не решилась. Онатак боялась показаться ему нелепой, или сделать что-то не так, или… Господи, она слишком много боялась и волновалась обо всем насвете! О любой мелочи и детали: о прядке волос, которая легла нетак, как Агнии хотелось, и теперь постоянно лезла в глаза (хотьбери и заново мой голову), о том, что тушь может «осыпаться» илиразмазаться, если Агния все же решиться накрасить ресницы. Онабеспокоилась, что Боруцкому может стать скучно в ее компании, ведьу него, наверняка, уже были планы, которые он спешно поменял лишьдля того, чтобы загладить пропуск ее концерта. Она думала об этом иеще о сотне деталей, а потом застывала посреди комнаты, вспоминая,как он вчера обнимал ее, успокаивая, и как его губы касались еелица. Едва ощутимо, нежно, и в тоже время так, что у нее в горлепоявлялся «нервный» комок, а живот подводило. И ей хотелосьобхватить себя руками. Обнять, закрыть глаза, провести пальцами посвоим векам, бровям, щекам, представляя, вспоминая, как ВячеславГенрихович касался ее кожи вчера.
Может, ну хоть капельку, хоть чуть-чуть, но она его интересует?Не как подопечная, а как девушка, на которую можно обратитьвнимание?
В общем, занимаемая всеми этими мыслями, Агния не знала покоя, ибродила по квартире туда-сюда. Наверное, раз в десятый заглянула вхолодильник, собираясь пообедать, но только бездумно осмотрелаполки и закрыла дверцу. И не потому, что есть у нее было нечего.Наоборот, теперь Агния очень тщательно следила за наличиемпродуктов. Вернее, Вячеслав Генрихович следил, а ей оставалосьстараться сделать все, чтобы Боруцкому не к чему было придраться.Хорошо, что в этот раз она оставила больше денег, иначе, Агния несомневалась, он снова бы что-то заподозрил и принялся допытываться,куда она потратила зарплату. Пока же эта тема, к счастью, больше невсплывала.
Допив последний глоток кофе, она сполоснула чашку и пошла вгостиную. На диване, упакованный в красивую праздничную бумагу,правда сдержанного серебристого цвета, без всяких там колокольчикови Санта-Клаусов, лежал ее подарок Вячеславу Генриховичу. Агниядолго думала, что ему подарить, еще до этого приглашения. Онапонятия не имела, в чем мог нуждаться такой человек, как ВячеславГенрихович. Да и на что-то серьезное и солидное денег послепожертвования не осталось. И тогда она решила выбрать что-то, чтоможно было бы воспринять как сувенир, но такой, который бы всевремя был ему нужен.
Боруцкий курил. Не то, чтобы Агния с восторгом относилась кподобной привычке у людей. В ее семье, по понятным причинам, всегдас некоторым пренебрежением и неодобрением относились к курящимлюдям. Но Агния соврала бы, сказав, что ее отталкивает то, чтоБоруцкий курит. Он просто был таким. Самим собой. Человеком, откоторого у нее захватывало дух, со всеми его привычками иособенностями, пусть иногда и малопонятными для нее. Потому онакупила ему зажигалку. Чтобы он не искал спички, как это зачастуюслучалось, или не покупал постоянно пластиковые «китайские».Почему-то она не могла забыть, как одна из таких просто треснула вруках у Вячеслава Генриховича. Вот и купила хорошую, не самуюдорогую, но и далеко не дешевую.
Конечно, он мог посчитать это бесполезной мелочью и простозабросить куда-то, ну или выкинуть. Но Агния очень хотела емучто-то подарить. Сделать что-то приятное для Вячеслава Генриховича,а ничего лучше не сумела придумать.
Убеждая себя успокоиться и прекратить смотреть на часы каждыетридцать секунд, Агния села на диван и попыталась сосредоточитьсяна фильме.
Он решил, что не будет подниматься к ней. Это могло оказатьсяслишком сильным искушением и послужить последней каплей. Тоймелочью, которая сокрушит его выдержку без всякого шанса наспасение. Особенно после того ее «прощального» поцелуя.
Блин, кто поверит, что взрослый мужик может не спать полночи,мучаясь с проклятым возбуждением только потому, чтошестнадцатилетняя девчонка чмокнула его в щеку на прощание?Дебилизм какой-то, ставший этой ночью реальностью Вячеслава. Онвновь и вновь пытался воскресить это ощущение, смакуя его инаслаждаясь этим поступком своей Бусинки, разрешая себе допустить,что возможно, и то касание в полутемном зале, ставшеенеожиданностью для него, не было случайным.
Будет ли она теперь всегда целовать его при встрече и прощании?Он не был бы против. Если только Бусинка не считала, что целует егопо родному, как целовала бы брата, отца, или опекуна, которым онфактически и являлся. Мать его так! Этого он точно не хотел.Впрочем, отцов и братьев в шею не целуют, не так ли? Так что,вполне вероятно, его тактика дает свои результаты.
Только вот, проблема в другом: как он будет контролировать себя,если она и правда станет так делать? Поцелуй в щеку – это ещеоднозначно не готовность девочки к чему-то серьезному, типа секса.А его вчера проняло так, что он удивился, как не сорвал двернойкосяк, в который вцепился пальцами тайком от нее. Чтобы ее несхватить, не испугать, не прижать к себе. Или к стене. Или простозажать между собой и стеной…
Бл…! Что-то он не оригинален. Мысли вертятся только вокругодного. Ей его внимание и присутствие, участие сейчас надо, пустьон и весьма смутно себе представляет, как ей это дать. Чего толькоее опустошенность из-за его отсутствия вчера стоит? А у него мозгизавернулись на сексе. Он же на нее наброситься готов. И так всепоследние месяцы.
Елки-палки. Надо как-то расслабиться и отвлечься. Надо.Сорвавшись, он не поможет ни себе, ни ей, ни им.
Он прикурил вторую сигарету от той, которая догорала.
Итак, что он имеет по ходу? А ни хрена. Пригласил вот ее Новыйгод вместе встретить, а что он для нее сделать с этим праздникомможет? Куда отвезти?
Никуда. Потому что нельзя ему нигде ее светить. Нельзя. Однодело с ней в своем же ресторане ужинать, когда она работает там же.Тем более что для всех она под его опекой и защитой, как«крестница». И совсем другое - начать появляться с Бусинкой где-тов других местах. Сколько он сможет держаться в ее компанииотстраненно и покровительственно? И где гарантия, чтозаинтересованный наблюдатель не заметит того, как Боров трясетсянад ней, как свихнулся на своей девочке. Федот же все видит.
Федот, кстати.
Друг тоже не был в восторге, что у Борова поменялись планы.Предполагалось, что они проведут эту ночь в клубах, вроде и курируяпроведение праздника, и с ребятами да корешами, которые однозначнозаскочат, посидят, выпьют пару рюмок. Теперь же надо было что-томенять. Но не мог же Федот разорваться и везде поспеть?
Так или иначе, а Борову придется заехать в клуб. И Бусинку тудазавести, в машине он ее не бросит. Бред это. Он же ей праздникустроить хочет. Да и его машина… Мало ли мужиков из их среды вмашинах и порешили?
Блин, знать бы еще, как же все-таки устроить все так, чтоб всечетко вышло, путем. В ресторан тащить? Она там каждый деньработает, девочке там, небось, уже и осточертело все. И к себевезти – не вариант. По той же причине, по которой он сейчас нерешается к ней подняться. Не выдержит. А его девочка такаяхрупкая.
Боров достал из кармана маленькую коробочку и, отбросив крышку,глянул на содержимое. Тонкий и изящный, почти невесомый золотойбраслет-цепочка с тремя подвесками в виде бабочки, полумесяца и …медвежонка.
Е- мое. Он себя вот таким медведем и ощущал. Огромным, посравнению с Бусинкой, нескладным и совершенно неспособным сделатьтут что-то толково. Это тебе не налет спланировать, или схему сбытаалкоголя толкнуть. Даже не клуб раскрутить. Он вообще не знал, какона себе представляет этот вечер и чего хочет. А после вчерашнегопромаха не хотелось снова сплоховать.
Он еще раз глянул на браслет. Вячеслав надеялся, что подарокБусинке понравится. Не то, чтобы он долго размышлял, что ейвыбрать. Он об этом вообще не думал до вчерашнего вечера. Зато этуночь – ломал голову, и утром первым делом заехал в магазин.
Хлопнув крышкой, Боров спрятал подарок. Поднял голову, ища ееокна глазами. Снег на улице так и лежал, хоть погода стояла и нешибко морозная. Но в целом, для Нового года потянет. Уже темнело,изо всех окон слышались шум и перекрикивания, сопровождающиеприготовления. На улице носились мужики с выпученными глазами,посланные в последний момент за забытой селедкой или банкой икры.Пошатываясь, ходили другие, те, что уже с утра решили«праздновать». Были и третьи, семейные, похоже, которые парами, сженами спешили куда-то, видно, в гости к родным и друзьям.