Страница 154 из 178
Эти мысли ни тогда, ни сейчас не доставляли ему радости илиудовольствия. Не относились они и к тем, которые Вячеслав стал быозвучивать при жене. Тогда, пять лет назад, он просто заталкивал ихпоглубже в своем мозге и старался получить максимум от каждого дня.Наверное, сейчас ему стоило поступать так же. И он пытался,рассматривая снимок, который вертел в руках: на фото малышка лежалапрямо в огромном сугробе снега, нежданно выпавшего на его деньрождения, в конце декабря. И так искренне хохотала, что даже простоглядя на ее смеющееся лицо, Вячек словно бы снова слышал этотсмех.
Только вот теперь она так не смеялась. Вообще никак не смеялась.Хорошо, хоть улыбаться начала.
Отставив это фото, решив, что пока именно оно будет стоять унего на столе, Вячеслав сумрачно глянул на следующую коробку. Тамбыло не так и много фото. Он точно это знал, хоть ни разу нераскрыл за этот год. Потому что именно сюда запрятал все снимкитого времени, когда его жена была беременной.
И нельзя сказать, что Вячеслав так уж хотел ребенка. По правдесказать – и не задумывался. Его Бусинка была для него абсолютновсем, целым миром и вселенной. И она вроде бы ни слова не говорилао том, хочет ли детей. Они жили и жили. И все было просто шикарно.До одного дня.
Нет, и тогда ничего не стало плохо. Просто что-то изменилось.Раз и навсегда.
Он даже руку протянул, взяв эту коробку. Подвинул себе, решив,что надо прекращать отодвигать это в сторону и стоит вскрыть нарыв,чтобы легче стало и самому, и Бусинке. Его малышке надо будетотпустить и это. И он не сможет ей помочь, если сам не в состояниихотя бы глянуть на карточки.
И все-таки не открыл. Чертыхнулся, резко развернулся и вышел наулицу через раздвижные стеклянные двери. Вытащил сигареты и глубокозатянулся, прикурив. Запрокинул голову, глянув на звезды. А потомзажмурился. Сильно-сильно. Но так и не смог выкинуть из головыкартинку, вспоминая, как однажды Агния, напряженная и неуверенная,остановилась на пороге его кабинета в их старом доме.
Полтора года назад
Он только отправил Лысого восвояси, закончив разбиратьприблизительный план дел и поездок Бусинки на неделю. Они уже давностарались просчитать это наперед, чтобы согласовать и графикБоруцкого, хоть он и не особо часто заезжал в свой горсовет, кудапереизбрался уже в который раз, а все равно время уходило. Да ибизнес тянул время. Но Вячеслав отдавал первенство времени, котороепроводил с женой, потому и подстраивал их графики. В этом месяце умалышки ничего серьезного не планировалось, судя по списку Михаила.Да и Вячеслав не позволил ему протолкнуть ее на какой-то концерт,заметив, что Бусинка в последние дни стала как-то слишком уставать.Видно задергали ее всей этой кутерьмой. Он даже всерьез подумывалкуда-нибудь отвезти ее, чтоб на пару месяцев она вообще забыла провсе свои песни, студии и прочую суматоху.
Во дворе, судя по гаму, носился Плюх, давно выросший в матерогопса, а продолжающий беситься, как тот щенок, что в первый же деньустроил переполох во всем доме, окатив Агнию водой и подняв их сВовкой на ноги из-за ее визга. Видно, прицепился сейчас к Лысому,заскучав гонять бездомных котов, что часто забредали на их участок.Вячеслав даже встал, собираясь выйти на крыльцо, глянуть, когдадвери кабинета открылись без всякого стука, и на пороге замаячилаБусинка. Да еще с таким лицом, что у Боруцкого в голове зашумело икак-то холодно стало, хрен знает с чего.
- Привет, - слабо улыбнувшись, его жена неуверенно дошла досвободного стула и села на тот, не глядя Вячеславу в глаза. Глубоковздохнула, почему-то нервно потирая ладони.
- Бусинка? Ты чего вскочила, рано ж еще, - ощущая растерянность,он почесал пальцем бровь. – Ты же устала вчера, вроде…
- Вячек…
Прервав его, Агния с какой-то дури вдруг подхватилась со своегостула. Подошла к нему впритык и крепко обняла, будто прячась лицому него на шее. Крепко сжала его футболку в своих кулачках. И сновакак-то прерывисто и нервно вздохнула.
У него в затылке чего-то дергаться начало. И за грудиной сжало.По правде сказать, за эти семь лет Вячеслав так и не избавился отпривкуса того дикого и беспомощного страха, который испыталоднажды, осознав, что может потерять свою Бусинку по совершеннонезависимым от него обстоятельствам. Каждый день он засыпал лишьпосле того, как несколько минут вглядывался в ее лицо, и убеждался,что все хорошо, и малышка не выглядит измученной или усталой. Икаждое утро он первым делом присматривался к ней. Два раза в годВячеслав заставлял ее проходить полное обследование, и каждый разнапряженно ждал результатов, хоть за эти годы больше ни единогораза в ее анализах не было каких-то отклонений. Она ворчала,смеялась и недоумевала, совершенно не понимая, почему он так жметна это, а Вячеслав ничего не объяснял. Просто таскал ее на анализыи дарил потом подарки, благодаря за то, что жена терпит его«тараканов» довольствуясь невнятным: «лучше провериться».
Вот и сейчас его тряхануло, потому как держа ее в руках, оночень хорошо ощущал, что его Бусинку телепает.
- Эй? – он погладил ее по щеке, безуспешно пытаясь заглянутьжене в глаза. – Малышка, ты что? Тебе нехорошо? Может ты ещевсе-таки ляжешь, загонял тебя Мишка с этим диском. На ходу впоследнее…
- Вячек, я беременная, - прервав его, выдохнула Бусинка ему вшею.
- …время засыпа… Чего? – он оторопело застыл. Даже моргнул парураз и уставился на ее светлую макушку. По ходу Вячеслав вообще неврубился в то, что она сказала. Вон, чего послышалось. – Ты чего?!– Вячеслав приподнял малышку, чтобы наконец-то глянуть ей в лицо. –Это… Как это? – начал было он.
А она на него так глянула, короче, он сам не понял, то лисмущенно, то ли испуганно. То ли еще чего. И вспомнилось, что врачсказал его Бусинке перерыв в таблетках сделать. А у них резинок небыло. А у него крышу от нее и сейчас срывало так же, как и раньше.Если не сильнее, потому что еще роднее, еще ближе Бусинка ему была.Часть его самого. И нет, он не сглупил, и следил, и вышел, несмотряна искус и ее недовольно сморщившуюся мордашку. Хотя сама малышкаиспытала оргазм, он обеспечил это в первую очередь. В общем, вродевсе путем должно было бы быть, а по факту…
- Слушай, ты уверена? – глубоко вдохнув, Вячеслав снова глянул вглаза жене.
Она кивнула с какой-то потерянной улыбкой, притаившейся вуголках рта.
Он выдохнул:
- Блин. Так. Ты, главное, не переживай, Бусинка, - Вячеславпритянул ее к себе, позволив спрятать лицо на груди. – Мы решим, ятебе говорю. Все путем будет…
- Нет, Вячек, - она запрокинула голову и поймала своимиладошками его лицо, заставляя смотреть на нее. А сама глядела скаким-то отчаянием. – Послушай. Я знаю, что ты не думал, и нехотел… Но… Если уж Бог дал… Я хочу ребенка, - зажмурившись, словнопрыгая в ледяную воду, выдохнула она.
Вячеслав в некотором отупении уставился на нее, ощущая себятормозом.
- Чего? – ну точно, как дебил, переспросил он.
- Я люблю тебя, Вячек, правда И знаю, что ты, наверное, не хотелребенка, и не хочешь… Только я не буду ничего делать, не сердись.Но я хочу…Очень хочу твоего ребенка. Маленького и… и просто, он жетвой. Наш, - его девочка вновь прижалась лицом к его груди.
Как раз там, где сейчас лихорадочно бухало его сердце.
Вячеслав не то, что не хотел, он даже не думал о таком никогда.Ну, серьезно, у него была Бусинка. Его девочка, его жена, еголюбимая. Она была для него всем. Все мысли Вячеслава были о ней. Оее здоровье, благополучии. Он бы что угодно сделал и положил на то,чтоб с Бусинкой все нормально было. Дать готов был ей все на свете.А это… Блин, да она слабая у него такая. Он же постоянно следит затем, нормально ли она питается и на воздух вытягивает. И просто,кутает, чтоб не простыла, не дай Бог.
А тут беременность. Да Бусинка же хрупкая такая. А это, небось,просто так для здоровья не пройдет. И вообще, ну нафига им ещекто-то? Еще и орущий, мокрый и внимания надо будет куча…
Но глядя на ее напряженное личико, Боруцкий просто не могвысказать это все вслух. Не мог даже попытаться настоять на чем-то.Блин, да он вообще ничего сказать не мог.