Страница 133 из 178
Федот ворота открыл. Достаточно тихо. Напряженно и тяжело глянулна него. Вячеслав даже четко расслышал похрустывание суставов. Онмог понять друга. Сам на таком стреме последние дни провел, что«мама не горюй».
- Нормально все, Андрюх. Утрясли, - хлопнув Федота по плечу,махнул головой Вячеслав, ощущая внутри себя какую-то непривычнуюэйфорию, туманящую мозги похлеще водки.
Вот вроде и не видно было, а сразу почувствовалось, как Федотпопустился. И тут же за сигаретами полез, начав ухмыляться во всюморду.
- Чего тут у вас? – поинтересовался Боруцкий, наблюдая, какзакрываются ворота.
Краем глаза отметил Лысого, маячившего на пороге.
И все спокойно, тихо так, что слышно легкий ветер, которые шаталветки с только пробивающимися листьями.
- Тихо, вроде. Нормально, - так же негромко, как он сам,отчитался Федот, затягиваясь. – Только знаешь че, Славка? Я думал,это ты двинутый. Ага, фиг вам, Бусина твоя сто очков вперед тебедаст, - друг как-то так неуверенно глянул в его сторону. – Вон,Лысый видел, как я ее есть заставлял. А она на полном игноре. Какпомешанная по дому бродила. Так что если че – мы не при делах. И замалышкой смотрели.
Вячеслав чуть не рассмеялся. Сдержался, хоть и не до концаподавил улыбку. Кивнул, типа успокаивая друга, что не будет за этоему счет выставлять и наезжать. Сам все понимал. Да и че, он невидел, что ли, что Бусинка и его заверениям не особо поверила,когда он ее успокаивал. Так на него смотрела, провожая, будто точнознала, на что Боров идет. Чуйка в этом вопросе у нее на «ура»сработала.
- Она спит?
- Вроде, - Федот пожал плечами. – Я ее три часа назад чуть ли несилой наверх погнал. Сил смотреть не было, как она то в окно, то наворота, то на свой телефон пялится. Или просто в чай втыкает. Такчто или спит, или сидит тихо. Не знаю.
Еще раз хлопнув Федота по плечу, теперь в качестве благодарностиза столь непривычную для него роль опекуна, Вячеслав пошел в дом.Уж больно невтерпеж ему было. Хотел убедиться своими глазами, что сБусинкой все в порядке, хоть и понимал, что ничего с ней неслучилось.
На втором этаже было темно, единственным источником светаслужили отблески лампы с лестницы. Вячеслав пару секунд переждал,пока глаза немного привыкнут. И пошел к единственной комнате, гдемогла быть малышка. Просто только в той спальне имелась кровать,идущая в «комплекте» к дому от застройщика, как подарокпокупателям. Тихо открыл двери, он всмотрелся в темноту. И тут женахмурился – Агнии там не было. Кровать оказалась совершеннопустой, даже без подушек и одеял, которые Федот купил бы точно,Боров предупреждал его, что здесь ничего этого нет.
Ни фига не понимая, он зашел внутрь и обалдел совсем: малышкаспала, завернувшись в одеяло до носа, как и обычно, полусидя,опираясь спиной на подушку. На полу между кроватью и окном.
Какого хрена?
Он бы очень хотел задать этот вопрос вслух. Но сдержался, решив,что лучше просто поднимет ее вместе с этим коконом и уложит напостель. Однако стоило ему сделать еще шаг, как Бусинкавстрепенулась и вскинулась, сев на своем одеяле. Сонно моргнула иглянула прямо на него. Он замер. Бог знает с чего. Но просто неполучалось сдвинуться с места. Смотрел на свою девочку, на еерастрепанные волосы, на бледные щеки. И в глазища ее, уставившиесяна него сначала с потерянным выражением, немного не от мира сего,явно еще не проснувшиеся, а потом начавшие наполняться такимсчастьем, такой радостью. Смотрел, и у самого внутри такоезакружилось, что грудь сдавило. Сердце бухнуло, раз, второй. Истоять больше сил не было.
Вячеслав шагнул к ней, только и малышка уже на месте не сидела.Бусинка подскочила со своих одеял, подушек. И неясно было, ктобыстрее рванул, кинулся вперед. Да и неважно. Просто бросилисьнавстречу друг другу, так что уже через секунду он слишком сильносжал ее, обнял руками, притянув к себе. А она, ни капли не жалуясь,со всей своей силой прижималась к нему. И оба, казалось, не дышали.Только через пару секунд этого обоим же стало мало. И он запрокинулее голову, вглядываясь в лицо, пальцами обводя каждую черточку лицамалышки. А Бусинка, почему-то хватая воздух ртом, будто началазадыхаться, пыталась прижаться щекой к его ладони. Ее ладошки ужевыдернули его рубашку из джинсов, и малышка скользнула, прижаласьруками кожа к коже. Пробежалась пальцами по его спине, словнопроверяя, все ли с Вячеславом нормально.
И куда уж теснее и ближе, кажется? А все равно обоим не хваталоконтакта. И хотелось стать еще ближе.
Вячеслав прижался губами к ее виску, поцеловал веки, ощущая, какотчаянно его девочка моргает. Чувствуя дрожь, которая трясла еетело и с которой Бусинка пыталась справиться. Он обнял ее ещекрепче, стараясь помочь малышке с этим совладать. Доказать, что всенормально и здесь он, и с ним все в порядке. Агния ткнулась лицомему в шею, словно спряталась. Коснулась губами кожи, обжигая,заставляя по-новому бурлить кровь, которая и так еще не утихла.
Агния дышала, вроде, а кислорода не хватало. И мысли лихорадочнонеслись в голове, сумбурные, радостные, встревоженные грустныеодновременно.
Живой! Невредимый! Здесь. Рядом с ней.
Господи! Как же она была благодарна Всевышнему за это! Сколькомолилась эти дни, сколько умоляла, чтобы Он сохранил Вячеслава отвсего на свете.
Агния сама не знала, почему была так уверена, что с ним вообщеможет что-то случится, несмотря на все заверения и самого Вячека, иФедота. Просто ощущала, чувствовала, что все совсем не так просто,как они пытались ей показать. И дико боялась. А сейчас на неенахлынуло такое облегчение!
Хотелось дотронуться, убедиться, точно-точно проверить, что всехорошо. И прижаться еще крепче. И обнять.
Но вместе с этим в Агнии плеснулось и возмущение. Злость даже.Так захотелось… ну, не отругать (как такого человека отругаешь?), ахоть сердито вычитать. Потребовать, чтоб он никогда больше так неделал. Чтоб не пропадал, не обманывал и не скрывал от нее того, чтопроисходит на самом деле. Не сводил с ума, заставляя воображать Богзнает что, и медленно умирать от неизвестности.
Только что она могла сказать? Какие упреки высказать? РазвеАгния не знала, кто такой Вячеслав Боруцкий? Чем он занимается?Знала, понимала, помнила. Как и то, что не имела по сути никакогоправа пытаться чего-то требовать и сердиться, заявляя, что онмучает ее. Он так жил десятки лет без нее. И она ведь полюбила ивыбрала его таким, все видя и понимая. Не маленькая. Хоть и старой,конечно, не назовешь. Даже не очень взрослой. Но иногда«взрослость» ведь не возрастом определяется или прожитымигодами…
Вот и молчала она. Только тяжело дышала от избытка всего, чтоплескалось внутри. От слов и чувств, которые душили, проступали наглазах слезами, а Агния их отчаянно смаргивала. И от этогонапряжения дрожь в ее теле усиливалась еще больше.
- Бусинка моя, ну что ты? Хорошо все. – Он погладил ее плечи,поцеловал волосы, веки. – Ну чего ты дрожишь? Тебе холодно? Какогохера ты на пол улеглась? А если простудилась?
Она глубоко вдохнула, покачала головой, уткнувшись лицом в воротего рубашки. Втянула в себя такой знакомый и родной запах Вячека,горьковатый от примеси сигаретного дыма.
- Хорошо все. Не замерзла.
Она запрокинула лицо, наслаждаясь каждым прикосновением пальцевВячека. Посмотрела в глаза любимому. И почему-то зажмурилась оттого, что бушевало там с безумной силой. Попыталась в себяприйти.
- Вячек, ты голодный, наверное? Хочешь, я чая заварю? Или нагреючего-то, там Вова привез много. Или приготовить могу…
Ему вдруг так весело стало. От этого ее вопроса, вот о еде онсейчас меньше всего думал, если честно. И горячо было от того, какона его обнимала, как глянула. И хорошо так, словами не передать,просто потому, что стоял сейчас и обнимал свою малышку. И даже нехотелось ничего больше. Потому что реально казалось, что просто невыдержать ему сейчас большего кайфа.
- Вячек? Правда, мне совсем несложно чая тебе сделать. Хочешь? –Она снова прижалась лицом к его шее.